Сотрудники посмотрели на меня косо, но Директор приказал им подвинуться, и я присоединился. В конце концов ведь физические упражнения никому не запрещены.
Я быстро вспотел, но вижу, другие работают без передышки, а Директор с супругой сидят на балконе, пьют чай и наблюдают. Поэтому я поплевал на руки и как начал вкалывать!
Но я никогда бы не подумал, что у нашего референта, например, столько сил. Старый человек, кажется, у него кости ломит, а здесь — пожалуйста… Симулянт!
— Вам бы надо немного передохнуть, — сказал я заботливо. — А то уж очень вы бледный, как стена, и подтяжки вот-вот лопнут.
— Я? — отвечает. — Вы сами передохните, а то вас сейчас кондрашка хватит. Мне-то полезно для легких.
И не только не передохнул, а еще запел: «Волга, Волга…» Нарочно громко, чтобы Директор слышал. Относись после этого к кому-нибудь сердечно.
Хотя никто не отдыхал, кончили мы только поздно вечером, при луне. Такая большая была куча. Директор тепло нас поблагодарил, и мы пошли по домам. Не спеша, конечно.
— Хорошо вот так подвигаться на свежем воздухе, — прервал молчание референт, ползя на четвереньках.
— Безусловно, — подтвердил завхоз. — Как-то по-другому себя чувствуешь. Особенно в области почек.
Проходя мимо чайной, мы увидели в окно бухгалтера. Сидит, скотина, в пустом зале за столиком и спокойно попивает холодное пиво.
— Рахитик! — взвизгнул референт с презрением. — Не знает, как прекрасен физический труд.
— Недоразвитый, — подтвердил сквозь зубы кассир.
Назавтра никто на работу не вышел. Мне доктор тоже запретил подниматься. Только позже мы узнали, что в командировку поехал бухгалтер. И не на Гаваи, а в Згеж. Директор объяснил, что гавайская сторона разорвала контракт.
С тех пор гавайскую гитару слышать не могу. Сразу начинает болеть поясница.
Однажды было получено распоряжение об экономии.
Чтобы подать хороший пример своим подчиненным, директор убрал из своего кабинета второй стул.
— Ничего не поделаешь, — сказал он, — буду сидеть на одном. С секретаршей. Тесно, но сэкономим на мебели, древесина теперь дорогая. А какие вы видите резервы?
Советовались мы, советовались… Никаких резервов не видно. Каждый жить хочет.
Наконец проанализировали положение с курьером: можно бы сократить имеющегося, а на его место принять инвалида с одной ногой. Только на ногах у предприятия будет пятьдесят процентов экономии.
К сожалению, в нашей местности такого не оказалось. Без зубов, без слепой кишки — это пожалуйста. А одноногого — хоть шаром покати. У общества количество ног парное, а некоторые ходят даже на четвереньках.
Расспросили мы в больнице, что и как, но, несмотря на развитие автомобилизма, ни одной ампутации в плане не было.
Дали мы объявление в газету:
«Срочно требуется курьер. Требование: одна нога и знание родного разговорного языка».
Один откликнулся, но отпал при экзамене. Левая нога у него оказалась просто длиннее.
Наконец попался тот, что надо. Первоклассный! Одна нога, да еще вдобавок короче.
Ну и сидит он теперь в вестибюле. А когда надо что-нибудь переслать, каждый сам выходит из учреждения. А как же иначе? Сэкономленного калеку мучить?!
Тем более что теперь, во время выхода в город по делам службы, можно выпить кружку пива.
Шел я однажды по берегу реки. Смотрю — харцер[2] тонет. Это место я знал, там неглубоко, и я решил его спасти, только когда соберется побольше публики. Я сел на скамейку и стал ждать. Харцер кричал громко, и вскоре на берегу собрался народ. Я еще немного подождал, пока соберется побольше, подошел к воде и, ободряемый криками восторга, начал медленно стаскивать левый ботинок. Публика зааплодировала. Я уже был в носках, когда заметил, что какой-то нахальный тип рядом тоже начинает раздеваться. Это меня возмутило.
— Вы тут не стояли, — сказал я. А он мне:
— А что, это ваш собственный харцер? — и уже снимает жилет.
— Правильно, — раздались голоса в публике, — харцер общий.
— Оставь в покое брюки, — говорю я ему. — Тебя еще на свете не было, когда я скаутов спасал.
— Бабушку свою ты спасал, — отвечает он оскорбительно.
— Из моей бабушки лучший харцер, чем из тебя казак. Мыло в ванне лови, а не харцера.
Публика все прибывала. Одни были на моей стороне, другие говорили, что спасать имеет право каждый. Вижу, толка не добиться, теперь все зависит от того, кто разденется первый. Конечно, он начал позже меня, но у него была молния, и он вырвался вперед. Я сравнялся с ним только на кальсонах. Видя, что шансы его тают, он как стоял, в белье, хотел прыгнуть в воду. Тут кровь во мне закипела, и я подставил этому нахалу подножку. Пусть не корчит из себя героя.
Не знаю, что стало с харцером, так как нас увезли. Я ему вывихнул руку, а он мне выбил передние зубы. Ничего не поделаешь, спасение утопающих требует смелости и жертв.
Однажды в буфете погас свет. Когда он снова зажегся, председатель воскликнул:
— Кто выпил мое пиво?
Воцарилась тишина.
— Хорошо, — сказал председатель, — попрошу закрыть дверь. Будет расследование.
Когда дверь была закрыта, председатель заказал еще одно пиво, точно такое же, поставил его на буфет и объявил:
— Теперь будем выходить по одному. Пан бухгалтер, пожалуйста, выйдите.
Бухгалтер вышел.
— А теперь погасим свет на пять минут, — распорядился председатель.
Свет погас. Через пять минут он снова зажегся. Кружка была пуста.
— Бухгалтер невиновен, преступник находится среди нас! — объявил председатель. — Пан референт, попрошу покинуть зал. Пожалуйста, еще одно пиво. Внимание, гасим свет.
Мы повторили операцию. После того, как свет снова был зажжен, оказалось, что пиво опять кто-то выпил.
— Круг лиц, находящихся под подозрением, сужается! — воскликнул председатель торжествующе. — Еще одно пиво — и гасим свет.
Раздались голоса, что для успеха расследования хорошо бы заказать и закуску. Но и без закуски пиво всякий раз исчезало. По-видимому, преступник по-прежнему находился в зале.
Наконец нас осталось трое, не считая председателя: я, заведующий и начальник отдела кадров. Председатель велел заведующему выйти.
— Пусть только попробует кто-нибудь из вас не выпить! — шепнул заведующий мне и начальнику отдела кадров, надевая пальто.
Мы с кадровиком остались одни. Председатель с трудом сдерживал волнение. Свет погас и снова зажегся. Пива не было.
— Коллега начальник, теперь вы выйдите.
Кадровик встал и, направляясь к выходу, пристально посмотрел мне в глаза. Я понял, что буду вынужден выпить это пиво.
Председатель наслаждался последней минутой.
— Еще одно пиво! — крикнул он. — Только одно! Последнее!
— Пива больше нет, — объявила буфетчица. — Кончилось.
Председатель встал и, не говоря ни слова, вышел. Но я с тех пор на пиво в темноте смотреть не могу. Преступник находится среди нас.
Мы все сидели, как обычно, в закусочной, было тепло, уютно. Одно только нам не нравилось. У буфета сидел какой-то посторонний, наверно, приезжий, пил водку и как-то вел себя нехорошо.
То столик перевернет, то лампу разобьет, то запоет что-нибудь антиобщественное. Мы понимаем, что после работы каждый должен отдыхать, поэтому мы ему ничего не говорили, но когда он плюнул в пиво председателя, мы сказали Юзеку, нашему официанту, чтобы он его выпроводил.
Юзек подошел к клиенту и уже взял его вежливо за лацканы, когда тот сказал ему:
— Покажите руки.
Вежливый Юзек показал руки, а рука у него с полметра квадратных, и вообще он сильный. Клиент посмотрел и сказал:
— Что?! Такими руками вы хотите выбросить клиента? Под ногтями черно, пальцы сальные, и вообще руки не мыты. Нахальство! И это гигиена?!
Юзек смутился, возвратился к нам и спрашивает, что делать. Смотрим, руки действительно не очень-то. Но уж не настолько, чтобы так разоряться…
— Капризный, — говорит председатель, — сразу видно, что приезжий. Ладно, надо думать о репутации заведения. Юзек, пойди вымой руки.
Юзек ушел на кухню, вернулся, подошел к клиенту и берет его за лацканы. Клиент понюхал, скривился и говорит:
— Или у вас мыло какое-то странное, или вы их не отмыли. Я возражаю.
Юзек покраснел, подходит к нам, проверяем. Действительно, какой-то странный запах. Юзек жалуется:
— А что я могу сделать. Я их вымыл в супе, потому что горячей воды нету.
На это председатель:
— Можно было бы сбегать за одеколоном «Очарование ночи», но уже поздно. Нужно выбросить его через салфетку. Юзек, бери самую чистую салфетку, какая у тебя есть, и давай.
