СТРАНИЦА ПЕРВАЯ
(продолжение)
12 апреля 1961 года
ПРЕКРАСНОЕ МГНОВЕНЬЕ
Снова подземный командный бункер космодрома Байконур. Здесь Г р о м о в, Д у м е н к о и К р у т о в. У пультов о п е р а т о р ы, П р е с н я к о в а и Н а т а ш а. Чуть в стороне К у л и к о в, Х о р о в, П р е с н я к о в и Т о м и л и н. К о р о л е в, откинувшись на спинку кресла, задумался.
К о р о л е в (как бы сам себе). Теперь вперед, не останавливаясь, вперед!
Г р о м о в (Королеву). Вы что-то сказали, Сергей Павлович?
К о р о л е в (улыбается). Да нет. Что-то прошлое вспомнилось. Промчалось, как на киноленте.
Входит Г о р ш и н.
Г о р ш и н. Есть еще новости, товарищи!
Д у м е н к о. Интересно.
Г о р ш и н. Предполагается торжественная встреча!
Х о р о в. В Кремле?
Г о р ш и н. Принято специальное решение Центрального Комитета партии и Советского правительства. Гагарин расскажет о полете в космос с самой высокой трибуны — с Мавзолея Ленина — всей стране, всему народу…
К о р о л е в (взволнованно). Всего ожидал, но только не этого.
Вбегает К а л ю ж н ы й. В руках у него телеграфная лента.
К а л ю ж н ы й. Сергей Павлович! Игнатий Игоревич! Смотрите! Только что приняли.
К о р о л е в (взглянув). Тройка! Дубль. (Дает дубль Хорову.)
Х о р о в. Не может быть! (Всем, показывая ленту.) Идет тройка. Включите экран!
Включается телевизионный экран. Изображения нет.
Т о м и л и н. Это же катастрофа! Я предупреждал…
К о р о л е в (резко). Помолчите! (Овладевая собой.) Ясно… Ясно… Проклятая тройка! (Калюжному, сдерживаясь.) Что вы скажете, Вячеслав Федорович?
К а л ю ж н ы й. Возможно, недостаток кислорода. Предполагаю выход из строя одного из узлов регенерационной установки, отсюда почти потеря сознания.
К о р о л е в. Так-так.
К у л и к о в. Или то, чего мы боялись больше всего, — воздействие невесомости. Частичное расстройство сердечно-сосудистой системы.
К о р о л е в. Так-так. А если радиация?
К а л ю ж н ы й. Ни в коем случае, Сергей Павлович. Ни в коем случае… В зону непосредственной опасности корабль не заходил. Солнце было абсолютно спокойно.
Г о р ш и н. Было, товарищ Калюжный. А сейчас? Ваши данные суточной давности. Запросите институт.
К а л ю ж н ы й. Хорошо. Но это не меняет положения.
К о р о л е в. Меняет. Необходимо срочно вызвать специалистов-медиков. Возможно, понадобится эффективная помощь. (После паузы.) Может, каждый из вас и прав. Будем возвращать корабль немедленно. Возражения? Нет. Хорошо.
Калюжный убегает.
(В микрофон, решительно.) Я — «Заря-один». Внимание «Восьмому»! Без вопросов. Ждите наших указаний. (Громову.) Леонид Николаевич, подготовьтесь к проведению нулевой программы на двадцать минут раньше. (Хорову.) Товарищ Хоров, свяжитесь с группой поиска.
Х о р о в. Есть. (Быстро уходит.)
К о р о л е в (в микрофон). Внимание службам управления полетом! Внимание службам управления! Работаем по нулевой. Точные координаты посадки корабля будут переданы позднее. Объявляется готовность номер один к посадке корабля. По внештатной.
Н а т а ш а. Это ужасно!
Вбегает Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т.
Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т (радостно). «Пять»! Смотрите, как четко «пять»! (Показывает ленту.)
Все поворачиваются к Четвертому летчику-космонавту.
«Пять», «пять», Сергей Павлович! Товарищи, шифровка! Наземный аппарат передавал неточно. Вот, смотрите, вместо «пять» выбивал «три»! (Передает ленту.)
К о р о л е в (резко). А если аппарат исказил «три», передав сейчас «пять», Павел Романович?
Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т (недоуменно, растянуто). Нет, не может быть. Все-нормально.
К о р о л е в (всем). Приступаем к заключительной операции.
Преснякова вскакивает, снимает наушники.
П р е с н я к о в а (радостно). У Гагарина отлично! Наземной станцией слежения двадцать пять установлена прямая связь. У Гагарина все отлично, Сергей Павлович!
Общее оживление. Радостные возгласы: «Отлично!», «Молодец!»
К о р о л е в (жестом призывает к тишине. Надевает наушники. Лицо светлеет. В микрофон). Я — «Заря-один». Внимание всем службам! Нулевой — отбой. Приземление — по основному. По пер-во-му. Я — «Заря-один». Я Королев. Дайте прямую. Я — «Заря-один», как слышите меня, «Кедр»? Как слышите меня, Юра?
Вспыхивает телевизионный экран. На нем чуть усталое, счастливое лицо Гагарина.
Г о л о с Г а г а р и н а. Я — «Кедр», я — «Кедр». Слышимость прекрасная. Все приборы корабля работают отлично. Перехожу на прием.
К о р о л е в (в микрофон). Я — «Заря». Радуюсь за вас, крепко жму руку. Через несколько минут будут переданы команды на спуск. До встречи! (Отключается от микрофона.) Ну и задал ты нам работы, Юра! Минуты, минуты…
Д у м е н к о. Гора с плеч. (Садится на стул.)
Г о р ш и н. Кажется, мы живем и мыслим не зря.
Г р о м о в (в микрофон). Внимание всем службам! Внимание всем службам! Космический корабль «Восток» следует в направлении расчетного района посадки.
К о р о л е в. Инженер Преснякова, к пульту управления! (Выключает экран.)
П р е с н я к о в а (радостно). Есть к пульту управления! (Садится за один из пультов.)
Наташа подходит к Пресняковой.
К у л и к о в. А радиация, а невесомость?!
К о р о л е в (после долгой паузы). Филипп Филиппович! Буду благодарен вам, если ваш коллектив возьмет на себя труд по послеполетному обследованию космонавта.
К у л и к о в. Там работает ваша группа медиков, Вячеслав…
К о р о л е в. Мне думается, что это не встреча представителей двух разных родов — Монтекки и Капулетти. Она не приведет к роковому исходу. И тем не менее две разные точки зрения, два метода. Так нужно для науки. Правда, это моя просьба.
К у л и к о в. Удивительный вы человек, Сергей Павлович. Не скрою, мне очень хотелось услышать это предложение. Именно от вас. Согласен. Благодарю. (Неожиданно.) А мой внук тоже полетит в космос… Так-то…
Королев смотрит на часы, идет к микрофону.
К о р о л е в (в микрофон). Я — «Заря-один». Внимание всем службам посадки корабля «Восток»! Выдать команду два!
П е р в ы й г о л о с (в аппаратной). Команда на спуск корабля выдана.
В т о р о й г о л о с (в аппаратной). Команда на спуск «Востока» прошла.
К о р о л е в. Тормозная установка?
Напряженная тишина.
Ну, ну!
П р е с н я к о в а (радостно). Тормозная выдала импульс!
Общее оживление, радость.
П е р в ы й г о л о с (в аппаратной). Корабль-спутник вышел на спусковую траекторию.
П р е с н я к о в а (радостно). Тормозная сработала! (Закрывает лицо руками, рыдает.)
Н а т а ш а. Что ты, Лариса, не надо!
К о р о л е в. Не казните меня, Лариса Васильевна. (После паузы.) Одному из лунных кратеров присваивается имя Бориса Фатьянова. Это — бессмертие. (Отходит в сторону.)
П р е с н я к о в а (мягко, но с укором). Борис достоин бессмертия, но еще больше, он имел право на жизнь.
П р е с н я к о в (громко). Есть разделение отсеков!
Н а т а ш а. До расчетной точки посадки корабля тысяча километров!
Появляется Ж у р н а л и с т. Подходит к Королеву.
Ж у р н а л и с т. Вы счастливы, Сергей Павлович? Мечта, точнее, цель вашей жизни осуществилась.
К о р о л е в. Я жаден, товарищ пресса. Сегодня хочу уже большего. Нет, не для себя. Когда слышу «цель вашей…», меня коробит. Поймите меня правильно. Цель индивидуума жизненна, если она выражает интересы масс, потребность общества. Проще говоря, всему свое время. Но идеи часто опережают возможности общества. Так было с Циолковским. Он шел впереди своего века. Почти шестьдесят лет назад вышел его классический труд «Исследование мировых пространств реактивными приборами», и только в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году мы создали и смогли запустить в космос первый искусственный спутник Земли. Уровень развития производительных сил — вот что определяет наши возможности… Но стимулируют их опять-таки идеи. Цепная реакция… (Смеется.) Сколько я наговорил вам — и все не по существу вашего вопроса! Конечно же я счастлив. Скажу «нет» — никто не поверит. (Серьезно.) Только, пожалуйста, помните: все, что сделано, делается и будет сделано по созданию ракет-носителей и кораблей, подготовке космонавтов, — это результат усилий многих коллективов, всей страны.
