(Уходит.)
Фабрицио, затем Сгуальдо.
Фабрицио. Ну, этот умник прежде шел к разорению на рысях, а женившись — поскачет галопом. Эй, синьор обойщик!
Сгуальдо (входит). Что прикажете?
Фабрицио. Синьор Андзолетто поручил мне присмотреть, как вы выполните работу в этих комнатах. Но вы человек надежный: вам не нужны ни указания, ни понукания. Значит, делайте свое дело и будьте здоровы; к обеду увидимся.
(Уходит.)
Сгуальдо, потом рабочие, потом Лучетта.
Сгуальдо. Так, так! К обеду друзья этого сорта всегда тут как тут. На кой черт, однако, заставил он меня делать еще эту работу? Ох, грехи! Приходится терпеть. Эй, ребята, живо сюда, давайте разделывать эту комнату! Приходят люди и принимаются выносить вещи.
Лучетта. Что это? Начинай сначала?
Сгуальдо. Ну, вот! Теперь вы пришли с наставлениями?
Лучетта (прикрывает себе рот рукой). Ух! Чуть было не сказала вам нехорошего слова.
Сгуальдо. За вами не пропадет!
Лучетта. Нет, вы серьезно говорите, что хозяин хочет устроить здесь спальню своей сестрицы?
Сгуальдо. Как бы не так! Не сестрицы, а свою собственную.
Лучетта. Чего же это он вздумал опять все менять?
Сгуальдо. Все синьор Фабрицио: нагнал на нас страху своим северным ветром.
Лучетта. Бедняжка! Ой, как будто стучат… Проклятая дверь, я еще плохо справляюсь с нею. То ли дело на милой старой квартире! Когда пойдешь, бывало, отворять, так было на кого поглядеть.
(Уходит, потом возвращается.)
Сгуальдо. Да, всегда только одно в голове у всех служанок. Куда ни пойдешь, все жалуются: старые никуда не годятся, а у молодых одни шашни в голове. И ведь нельзя даже посоветовать взять служанку средних лет: она все равно будет молодиться до последней возможности, а потом сразу — хлоп: делается никуда не годным старьем.
Лучетта. Знаете, кто это?
Сгуальдо. Кто?
Лучетта. Молодая хозяйка.
Сгуальдо. Интересно посмотреть на нее.
Лучетта. А вид-то какой важный — смех один…
Сгуальдо. Одна?
Лучетта. Одна? Как бы не так! Конечно, с кавалером для услуг.[2]
Сгуальдо. Так скоро!
Лучетта. О, у нас времени зря не теряют!
Сгуальдо. Если хозяина нет дома, сестрица ее примет.
Лучетта. Шире держи карман! Только я ей сказала, как она сейчас же в комнату к себе — и дверь на запор.
Сгуальдо. Что же, вы, что ли, будете принимать?
Лучетта. Я? Ну уж нет! Пока не узнаю, что она за птица, лучше обожду.
Сгуальдо. Неужто вы еще не разговаривали с нею?
Лучетта. Говорю вам — нет!
Сгуальдо. Как! Жена вашего хозяина, а вы с ней еще не разговаривали?
Лучетта. Ведь всего две недели, как они поженились. Он пока что жил у нее. Она заглянула разок на ту квартиру, но только я к ней не вышла.
Сгуальдо. Тише! Вот она идет.
Лучетта. Пойду ей навстречу, так, из вежливости. (Идет к двери.)
Сгуальдо. А ну-ка, ребята, живее!
Те же, Чечилия и граф Оттавио.
Лучетта. К вашим услугам, ваша милость.
Чечилия. Здравствуйте, милая. Вы кто?
Лучетта. Горничная, к вашим услугам.
Чечилия. Синьор Андзолетто нанял вас для меня?
Лучетта. Нет, ваша милость, я уже давно в доме.
Чечилия. Вы горничная его сестры?
Лучетта. Так точно, ваша милость.
Чечилия. А сколько всего женской прислуги в доме?
Лучетта. Покуда только я одна.
Чечилия. И вы называете себя горничной?
Лучетта. А как же? Судомойкой, что ли? Вы видите, ваша милость, что я держусь как надо, чести дома не роняю.
Чечилия. Ну, хорошо, хорошо, я привезу с собой свою собственную горничную. Это что за комната?
Лучетта. Да сперва отвели ее под приемную, потом решили поставить сюда кровать, а приемную сделать там, на той стороне.
Чечилия. Какой же это дурак выдумал такую нелепость? Это обойщик, что ли?
Сгуальдо. Уж, конечно, не я, ваша милость.
Чечилия. Самую большую комнату надо отвести под гостиную. Как, по-вашему, граф?
Граф. Совершенно верно, синьора Чечилия. Эта комната должна служить гостиной.
Лучетта (в сторону). Ну, еще бы, разумеется! Эти синьоры всегда плывут по течению, словно веники в канале.
Чечилия. И с чего это синьору Андзолетто взбрело в голову затеять такую нелепую перестановку?
Лучетта. Чтобы не спать в комнате с окнами на север.
Чечилия. А какое мне дело до севера? Кто это его надоумил? Этот дурак обойщик?
Сгуальдо (горячо). Ваша милость, надоумил его не я. И дурак тоже не я.
Чечилия. Однако, любезный, вы, кажется, позволяете себе возвышать голос?
Граф (к Сгуальдо). Послушайте, выражайтесь вежливее.
Лучетта (в сторону). Здорово попали! Хозяйка недотрога, а кавалер фанфарон.
Чечилия (к Сгуальдо). Переставить все по-прежнему. Здесь будет гостиная.
Граф. Именно: здесь должна быть гостиная.
Сгуальдо. Слушаю! (В сторону.) Ну и запутался же синьор Андзолетто! (Уходит.)
Чечилия (Лучетте). Подайте мне стул.
Лучетта. Сейчас, ваша милость. (Подает Чечилии стул.)
Чечилия. А этому кавалеру, что же, прикажете стоять? Милая моя, если вы хотите считаться горничной, то нужно, чтобы вас не приходилось учить таким вещам. Вот увидите, увидите мою…
Лучетта. Неужто вы думаете, я не знаю…
Чечилия. Ну-ну, хватит! Прошу не отвечать мне.
Лучетта (в сторону). Фу-ты, ну-ты! Подальше бы от тебя на десять миль! (Приносит стул, надувшись.)
Чечилия. Как по-вашему, граф? Вы не находите, что стулья чересчур жестки?
Граф. Невероятно! Невозможно сидеть.
Чечилия. Вот я закажу мягкую мебель. (Лучетте.) Что такое, сударыня? Никак вы разобиделись? Какие нежности! Уж на что любезно, кажется, разговариваю с вами. Ведь я же вас учу уму-разуму. Так нельзя. Видно, что до моего прихода в этом доме понятия не имели об учтивости. (Графу.) Что скажете, синьор граф? Верно я говорю?
Граф. Совершенно верно. Лучше не скажешь.
Чечилия. Я всегда так: обо всем, что скажу или что сделаю, люблю, чтобы люди мне говорили — правильно это или нет.
Лучетта (в сторону, с иронией). Ведь вот, уверена она, что кавалер говорит ей правду!
Чечилия. Скажите, милая, как вас зовут?
Лучетта. Лучетта, к вашим услугам.
Чечилия. Что поделывает синьора моя золовка?
Лучетта. Она здорова, ваша милость.
Чечилия. Кланяйтесь ей.
Лучетта. Слушаю, ваша милость.
Чечилия. Она уже видела новую квартиру?
Лучетта. Ну, конечно.
Чечилия. Когда же она была здесь?
Лучетта. Сегодня с утра.
Чечилия. А теперь вернулась на старую?
Лучетта. Нет, ваша милость.
Чечилия. Где же она?
Лучетта. У себя в комнате.
Чечилия (Лучетте). Как! Она здесь и не удостаивает меня приветствием? И вы мне ничего не говорите?
Лучетта. Что же еще было вам сказать?
Чечилия. Видите, граф, как мило обращается со мной моя золовка!
Граф. Скверное обращение.
Чечилия (Лучетте). Слышите? Всякий, кто знаком со светскими правилами, скажет, что она дурно ведет себя.
Лучетта (в сторону). Уж и здорово он ей подпевает!
Чечилия (Лучетте). Подите к ней и скажите, что, если ей угодно, я зайду к ней в комнату поздороваться.
Лучетта. Слушаю, ваша милость. (В сторону.) Ну и потеха пойдет у них теперь. Веселей не придумаешь! Только чур, я буду в сторонке! Лишь бы получить жалованье и тогда — тю-тю: только меня и видели!
(Уходит.)
Чечилия и граф.
Чечилия. Недурную штучку сыграл со мною синьор Андзолетто. Знай я, что его сестрица останется в доме, честное слово, не пошла бы за него.
