АННИ. На свете — есть…
ДЖОН. И лишь любовь движет миром… Я ни о чём не могу думать — только о тебе! И спасибо тебе за это!
АННИ. Я не достойна… Я…
ДЖОН. Я! Я — хочу быть с тобой! Днями и ночами, в субботу и воскресенье, в дни рождения Маркса и Песталоцци!..
АННИ. Ты влюблен в беду…
ДЖОН. Господи, о чем ты?
АННИ. Ты влюблен в беду… В несчастье… Этот дом полон и того и другого…
Пауза.
Ты молод, легко поддаешься внушению. Взял и убедил себя — вот и весь секрет твоей безумной любви.
ДЖОН (после паузы). Что ты сейчас чувствуешь?
АННИ (искренно). Я не знаю. Правда — не знаю.
ДЖОН (нарочито грубо). Тогда, будьте любезны, потрудитесь не рассказывать мне, что чувствую я! Ну что — ты выходишь за меня замуж?
АННИ. Я не могу выйти замуж.
ДЖОН. Не торопитесь, ложитесь, пожалуйста, сейчас спать, подумайте во сне над моим потрясающим предложением. А я приду завтра.
АННИ. Нет.
ДЖОН. Точно к ужину. Со старым приятелем Питом.
АННИ. Нет.
ДЖОН. Жареные цыплята и ничего больше. Мы будем ровно в семь.
АННИ. Я уже замужем. За Хэлен!
ДЖОН. И вы счастливы в браке! Сколько планируется родить детишек? (Не дожидаясь ответа, да и вообще, чтобы больше не вести сейчас этого разговора, быстро выходит. Спускается по лестнице в темноте, подходит к стулу, берёт пиджак и гранки).
АННИ так и сидит неподвижно. Медленно опускает руку на живот. Свет останавливается на ней. И наплывают бодрые, веселые мужские голоса.
ГОЛОС ПИТА. Просто кукольный домик!
ГОЛОС ДЖОНА. А им хочется за город, только и разговоров…
ГОЛОС ПИТА. Птички, пчелки…
ГОЛОС ДЖОНА. Комары и змеи… Они тебе понравятся.
ДЖОН широким жестом приглашает ПИТА войти. Входят. Оглядываются.
Высвечиваются АННИ и ХЭЛЕН, они сидят на кровати.
ХЭЛЕН. Вы целуетесь?
АННИ. Да.
ХЭЛЕН. А что еще?
АННИ. Обнимаемся.
ХЭЛЕН. Вы… все делаете?
АННИ. Нет.
ХЭЛЕН. Почему нет?
АННИ. Я готова пойти на все… И в то же время…
ХЭЛЕН. Мне казалось, что он меня любит.
АННИ. Боже мой, детка! (Она готова разрыдаться, крепко сжимает в ладонях руки ХЭЛЕН).
ДЖОН и ПИТ внизу.
ПИТ. Это ее Брайль?
ДЖОН кивает. ПИТ кладет букет на машинку.
Что их вообще связывает друг с другом?
ДЖОН. Одному богу известно.
АННИ спускается, словно не видя гостей, молча подходит к столу, раскладывает еду в две тарелки, ставит на поднос, идет к лестнице.
Это — Пит!
АННИ. До свидания, Пит! (Поднимается в комнату ХЭЛЕН).
ПИТ. Она мне определенно нравится.
ДЖОН. Мне тоже. (Идет за АННИ, но она, протягивая тарелку с едой ХЭЛЕН, останавливается в дверях, не давая ему пройти).
АННИ. Она все знает. Она не хочет тебя видеть.
Мгновение они стоят вот так, молча, потом АННИ неожиданно целует его и тут же закрывает воображаемую дверь непосредственно перед носом ДЖОНА.
ДЖОН. Господи! (Стоит, думает, потом решительно толкает дверь в комнату ХЭЛЕН. Подходит к АННИ). Ну ты и болтунья… Зачем ты ей рассказала?
АННИ. Я ничего не говорила.
ДЖОН. Не говорила… (Делает шаг к ХЭЛЕН, берет ее за руку, сжимает с видимой силой). Что тебе, больно? И мне больно! Понимаешь — больно? Потому что я люблю тебя! И чувства у нас с тобой одни и те же!
ХЭЛЕН. Я не верю тебе?
ДЖОН. Не веришь? Ты любишь учительницу?
АННИ. Чрезмерно.
ДЖОН. Я тоже. Чрезмерно.
ХЭЛЕН. Тогда скажи ей это.
ДЖОН. Скажу! Только сначала тебе — запомни: ты никогда даже и мысли не имеешь права допустить, что ты не нужна, что тебя не любят… Ты — ее создание! Такой работой нельзя не гордиться! И я люблю тебя так же, как и она! Я люблю тебя такой, как…
ХЭЛЕН (встает, резко и зло). Хватит! Сколько можно! Что — прикажете мне обедать в чулане? (Ощупью спускается по лестнице вниз, ПИТ впервые видит ее).
АННИ. Ты только все портишь!
ДЖОН. Говорила что я предложил тебе руку и сердце? Говорила?
АННИ. Нет. Конечно, нет.
ДЖОН. Идиотство! Я прощу твоей руки, но выяснилось, что прежде я должен посвататься к Хэлен?!
АННИ. Я предупреждала — лучше ничего не затевать. Вообще!
ДЖОН. Будьте вы обе неладны!
АННИ. Она влюбилась в тебя… Впервые в жизни. Влюбилась — в тебя. А мы оставляем ее совершенно одну, озлобленную, разбитую… Ты думаешь — возьмешь ее за руку, произнесешь ласковые слова, и она оттаяла, все чудесно и никаких тревог? Мне потребуется на это много-много дней.
ДЖОН. Полгода тебе хватит? Полгода — это целых шесть месяцев! Вот тогда я и вернусь, ни днем раньше! И то — если меня очень попросят!
АННИ. Джон…
ДЖОН. Женщины-ыыы! Может, мне жениться сразу на обеих, а?
Сбегает по лестнице, хватает ПИТА за руку, выходят.
АННИ (ХЭЛЕН). Всё. Он ушел.
ХЭЛЕН. То же самое ты сказала прошлой ночью.
АННИ. Но… я хотела… я хотела побыть одна…
ХЭЛЕН. Я тоже.
АННИ. Одна! Всегда одна! Потому что мне запрещается иметь поклонника, воздыхателя, ка-ва-ле-ра! Да просто, господи, прости, — любовника!
ХЭЛЕН. Но у тебя их никогда не было!
АННИ. Конечно, я же говорю — мне запрещается!
ХЭЛЕН. Тебе запрещается меня обманывать.
АННИ. Это совсем другое. Я…
ХЭЛЕН. Я не хочу? чтоб он здесь появлялся. Я — не хочу!
АННИ. Но это и мой дом тоже!
ХЭЛЕН. Значит, на моей половине! Он… Его… Его появление все изменило у нас… Все перемешало между нами. Куда всё делось, куда?
АННИ. Ничего не изменилось, девочка. Ничего.
ХЭЛЕН. Тогда почему ты лжешь?
АННИ. Только потому, что мне запрещается иметь поклонников.
ХЭЛЕН. Разве я это говорила?
АННИ. Я говорю это! Я!
ХЭЛЕН. Значит, ты и отвечаешь сама себе… И — решай… тоже… сама. (Уходит).
Музыка. АННИ одна. Она вслух сочиняет письмо ДЖОНУ.
АННИ. Дорогой Джон! Джон — самый, самый дорогой! Приходи! Я прощу тебя присоединиться к нам в воскресенье — мы собираемся смотреть новый дом… И Хэлен будет счастлива, если ты придёшь. Иначе я… задушу ее! Что-нибудь ты можешь понять? Я сама уже ничего не понимаю, — я только знаю — вспомню хоть на миг, и жить не хочется… Вру, вру — хочется! Джон… Прошлое наваливается, как гора…
Он стоит сзади, держит в руках пальто Анни.
ДЖОН. Эй!
АННИ. А ты так еще молод, чтобы понимать, что оно есть — прошлое…
ДЖОН. Прошлое — это недвижимость… И все-таки добро пожаловать в наш двадцатой век! Смотрите — здесь все ново!..
АННИ. Здесь все старо, как… мир. Я думала, что решила проблему из проблем — нашла смысл жизни в ней, в Хэлен, а теперь получается, что Хэлен и стала проблемой из проблем.
ДЖОН. Есть ответ на все проблемы — это я! Но меня никто не слышит!
АННИ и ДЖОН пересекают сцену, направляясь туда, где развешаны бельевые веревки. Здесь их ждут доктор ЭД и ХЭЛЕН. Сцена совершенно пуста, лишь сломанный стул у одной из кулис.
ЭД. Видите, сколько простора… Не обращайте внимания на некоторую затхлость — дом пустовал год, но из него можно сделать дворец!
ХЭЛЕН. Какой божественный аромат… Это сосны?
ЭД. Сосны. Пойдем.
ХЭЛЕН. Сосны… Сколько божества…
ЭД. Конечно, нужно подкрасить кое-где, но что мне особенно нравится: много места. Столько свободы.
ДЖОН. Даже слишком. Можно запускать воздушного змея под этими кронами.
ЭД. А там, наверху, чудесная спаленка с балконом.
ДЖОН. Я способен сотворить с этим домом чудеса. Дайте мне его, и никто не узнает потом — я превращу его в сказку. Да, да, между прочими я очень умелый.
ХЭЛЕН. Пойдемте! (Доктору). Я хочу на тот балкон.
Они уходят.
АННИ (ДЖОНУ). Я постарела лет на одиннадцать.
ДЖОН. А я чувствую себя просто-таки младенцем, до такой степени мне необходима материнская ласка, забота, внимание… Иначе я погибну.
