АННИ. Что?
ДЖОН. Он странный, этот Пит, — время от времени посещает друзей. Меня… Ну можем мы позволить себе пикник, хотя бы по случаю написания новой главы?
ХЭЛЕН. Позволим себе пикник, а?
ДЖОН. На берегу озера. С Питом.
ХЭЛЕН. И поплаваем.
ДЖОН. Ну? Большинство — «за»!
АННИ. Я пойду в дом. Очень яркое солнце.
Пауза.
Мы все будем работать!
ДЖОН. А что прикажете делать с Питом?
АННИ. Устрой пикник с ним. (Забирает пачку писем). Письма, письма… Просто всемирный потоп писем…
Пауза.
ХЭЛЕН. Наверное, она права. Сейчас не до пикника. Предстоит безумная неделя. (Садится в кресло с книгой).
АННИ (ДЖОНУ). Прости меня, я все-таки страшный тиран.
ДЖОН. Мне ужасно одиноко.
АННИ. Мне тоже.
ДЖОН. Но у тебя есть Хэлен Келлер для компании.
АННИ. А у тебя — король! Король рассказов ужаса — Эдгар Аллан По.
ДЖОН. Он потрясающе веселый малый, но… Ты можешь уделить мне минутку?
АННИ. Да.
ДЖОН. Пока я мараю бумагу, исследуя загадки По, гаснет незаметно и мой собственный литературный талант. Я серьезно. Тебе нравятся мои стихи?
АННИ. Я в восторге от твоих стихов, иди наверх и напиши еще один. Для меня.
ДЖОН. А где взять вдохновение? Ты поглощена работой…
АННИ. Вот именно. У меня полно дел, Джон, иди наверх и твори, тебе никто не будет мешать.
ДЖОН. Я хочу, чтобы мне мешали. Чтобы ты мне мешала сколько есть сил! Пошли со мной!
АННИ. Я с тобой.
ДЖОН. Нет. Не со мной.
АННИ. Телом я внизу, а душой — это важнее, согласись, — я наверху. Иди, иди! Я куплю замок на дверь и буду запирать тебя.
ДЖОН (неожиданно). Вот тогда я точно не буду чувствовать себя лишним в этом счастливом доме… (Поднимается, садится за машинку).
ХЭЛЕН. Любовники… Всюду — любовники… И нигде ни глотка воды… И нигде — ничего…
АННИ (кричит). Ну почему я как Чингисхан в этой орде?! Все! Хватит! Джон!
ДЖОН. Да!
АННИ. Спускайся! (ХЭЛЕН). Мы едем на озеро и будем бесконечно наслаждаться природой.
ХЭЛЕН. Но у тебя болят глаза.
АННИ. Я их закрою.
ДЖОН. Я жду в изгнании ваших сообщений.
АННИ. Одевайся! Быстрее! Быстрее! Я устала распоряжаться! Положи скатерть, салфетки, в холодильнике холодная ветчина, вино.
ДЖОН. Я в полном замешательстве! Громы небесные!
АННИ (продолжая отдавать приказы). Костюмы в кладовке, там же рядом весла! И не забудьте "Короля Лира", мне необходимо какое-то, но утешение! Им и будет Шекспир. Джон почитает нам Шекспира с выражением. Не свои стихи — это тоже утешение…
ДЖОН. Что с тобой? Откуда столько злости?
АННИ. Где бы она была, если бы не я… безобразная герцогиня?.. А я не хочу её вместо ребенка от тебя… Господи, что я говорю?! Собирайся, иначе я уйду одна? (Поднимается в спальню).
На пороге уже давно, никем не замечаемый, стоит ПИТ с коробкой конфет.
ПИТ. Я… (Показывает коробку). Я…
ДЖОН. Подожди… Я — к ней! (Быстро поднимается к АННИ).
ПИТ один со своей неизменной коробкой.
ПИТ. Этот дом еще ненормальнее, чем тот…
Входит ХЭЛЕН, в руках у нее скатерть и салфетки, чувствует присутствие кого-то, останавливается.
ХЭЛЕН. Кто здесь?
ПИТ (размахивая коробкой, как флагом). Усталый путник, с трудом прокладывающий себе дорогу сквозь океан жизни…
ХЭЛЕН (подходит к нему, дотрагивается до лица). Вы всегда так поэтичны?
ПИТ. С этой минуты!
Свет гаснет, а когда вспыхивает снова, мы видим доктора ЭДА, спускающегося по лестнице, за ним АННИ, застегивает пуговицы блузки.
АННИ. Один бог знает, как я его молила о наследнике… Его молила, господа, и он не захотел услышать меня…
ЭД. Сколько вам лет?
АННИ. Сорок два. А совсем недавно мне было двадцать два.
Пауза.
И все-таки, что это, доктор?
ЭД (осторожно). Быть может, какая-нибудь крохотная опухоль мышечной ткани.
АННИ. Звучит просто чарующе.
ЭД. Это случается с женщиной… в середине жизни..
АННИ. Значит, причина только в этом?
ЭД. Слишком много причин… Мне надо увидеть Джона.
АННИ. Мы оба уже сошли с ума в своем желании иметь ребенка. Своего ребенка. Ведь это так просто у людей. Ребенок!..
ЭД. Я сделаю все, что смогу.
Пауза.
И еще — берегите глаза. Операция не проходит бесследно, дайте глазам хоть какой-то отдых. В общем, рецепт один и самый верный: отдыхать! Лежать на берегу и загорать! К черту все дела и заботы! О Хэлен я позабочусь.
АННИ. Отдых утомляет меня еще больше.
ЭД. И уберите из дома Джона! Это тоже изменит обстановку!
АННИ. Как изменит?
ЭД. Как-то… Соберите волю в кулак!
АННИ. Я с волей в кулаке просто обворожительна, никто и не знает какая я тогда…
Она провожает доктора. В доме ночь, где-то внизу — свет, словно горит камин. ДЖОН вводит ХЭЛЕН.
ХЭЛЕН. Я люблю учительницу, но жить с ней становится все труднее, будто живешь в тисках… Знаешь, порой, мне кажется, что я не живая, обычная скульптура. Она вытесала меня кусочек за кусочком… И даже лицо у меня из камня.
ДЖОН. Удивительно!..
ХЭЛЕН. Удивительно… Но разве может статуя жаловаться на скульптора? Обижаться на него? Быть чем-то недовольной?
ДЖОН. Нет, если ты действительно из камня.
ХЭЛЕН. Многие убеждены, что я вылепленное ею изваяние.
ДЖОН. С крыльями.
ХЭЛЕН. Нет. С ногами из простой глины… Даже теперь, когда я делаю всего лишь одну ошибку на целой странице текста, она не задумываясь выбрасывает страницу… Я не могу ошибаться! Я запрограммирована на безошибочную жизнь!
ДЖОН. Ее можно понять — она хочет, чтобы ее творение было совершенно! Она одержима! И это то, что я больше всего люблю в ней. Иногда.
ХЭЛЕН. Иногда?
ДЖОН. Преимущественно по вторникам.
ХЭЛЕН. А в промежутках?
ДЖОН. Я жду.
ХЭЛЕН. Ее?
ДЖОН. Ее искусство!
ХЭЛЕН протягивает ладони, ДЖОН берет их в свои руки.
Не прячься... от меня.
ХЭЛЕН. Я теряю голову от запаха сосен.
ДЖОН. Только сосен?
ХЭЛЕН. Не только.
ДЖОН. О, да, ты порочна?
ХЭЛЕН. Это от соседства с пленительным созданием…
ДЖОН (принимая на свой счет). Так, так, продолжай. И это самое пленительное создание…
ХЭЛЕН. Белочка.
ДЖОН. Кто? Белочка?
ХЭЛЕН. Белочка… Я давно уже знаю, что она живет здесь. И не одна, с малышами.
ДЖОН. Откуда тебе это известно?
ХЭЛЕН. Я чувствую запах их гнезда… Они там копошатся, крохотные, не больше мизинца…
ДЖОН. Что еще из жизни дикой природы наличествует в этом доме?
ХЭЛЕН. Вы.
Пауза.
ДЖОН. Я думал, меня уже одомашнили… Похоже, что нет. (Похлопывает ее по руке, встаёт).
ХЭЛЕН. Не уходите! Вы разве не понимаете, что вы для меня в этом доме — всюду… Везде.
ДЖОН. То есть?
ХЭЛЕН. То и дело занятая ванная.
ДЖОН. О боже, прости?
ХЭЛЕН. Подтяжки на дверных ручках, запах табака…
ДЖОН. Я кажусь вам ужасным неряхой?!
ХЭЛЕН. Как все мужчины… И ваши башмаки, куда тяжелее, чем белочкины. Дом живет тайной, и тайна эта — что есть мужчина…
Пауза.
Моя вечная тьма озарилась неожиданными мыслями с тех пор как появились вы… Думаете, я и вправду камень, когда за дверью, в соседней комнате; она лежит в объятиях мужчины… А мне никогда не суждено узнать, что это такое… Вот он, удел изваяния..
ДЖОН. Ну почему же никогда?
ХЭЛЕН. Потому что я могу только прочесть об этом в книгах. Не более…
ДЖОН (после паузы). Это происходит так… (Он поворачивает ее и лицо, чтобы поцеловать в губы).
ХЭЛЕН. Как это, оказывается, любопытно! А?! Я для этого гожусь?! Неужели подхожу?
ДЖОН. Очень.
