М и т я. Оно. Сватать пришел.
Л ю б а в а. Ты, должно быть, воротами спьяна ошибся.
М и т я. Тут ведь Любава Сохина живет? Тут вроде. Стало быть, попал по адресу. А цель моя такая: жениться хочу.
Л ю б а в а. Но я не хочу замуж. И кроме того… дала слово Сергею… Останусь до конца ему верной.
М и т я. Сереге-то? Вот нужда! Он живет себе, в ус не дует, а тебе надо парнишку растить.
Л ю б а в а. Как-нибудь выращу, не переживай.
М и т я. Намек-то, кажись, не в мою пользу? А?
Л ю б а в а. Это не намек.
М и т я. Значит, прямой отказ? Необходимо отказ. Дела-а… А ведь ты меня обнадежила, Любава.
Л ю б а в а. Чем? Я будто ничего не обещала.
М и т я. Тем, что пожалела меня.
Л ю б а в а. Я и сейчас тебя жалею. Глупо живешь, не по-людски.
М и т я. Вот и направь меня… по пути истинному.
Л ю б а в а. Поищи себе… другую регулировщицу.
М и т я. Насмехаешься? Вот все насмехаются. Оно, конечно, с виду я неказист, умом особо не выделяюсь. Но душа-то во мне человечья, Любава! Душа другую душу ищет! Я ведь не пустышка, поверь! А что ряжусь под дурачка… так ты правильно угадала: с тоски ряжусь.
Л ю б а в а. Ты умный, Митя. И тоска твоя мне понятна. Но со сватовством ничего не выйдет.
М и т я. Не верю я, что Серегу любишь. Наверно, Ваньку Рушкина, а?
Л ю б а в а. Не все ли равно, кого? Не тебя, главное. На том и кончим.
М и т я. А если я его с пути уберу? Мне это проще, чем муху раздавить.
Л ю б а в а. И чего ты этим достигнешь? Я-то все равно за тебя не пойду.
М и т я. Зато и ему не достанешься.
Л ю б а в а. Надень шапку-то! И… дверь закрой с той стороны.
М и т я. Погоди, Любава, не горячись. Я без ума это сморозил. Никого не трону, клянусь! Только скажи: надеяться можно? Могу десять лет ждать, могу двадцать.
Л ю б а в а. Не надейся. Так будет лучше.
М и т я. Это последнее твое слово?
Л ю б а в а. Самое распоследнее.
Митя подошел, стиснул ее руки. Любава смотрит на него молча, не двигается. Руки его сами собой расцепились.
(С ненавистью.) Прошло? Теперь двигай отсюда. И больше никогда не смей заходить.
Входит Л и з а в е т а.
Л и з а в е т а (оценив обстановку). Тут никак сватовство? Совет вам да любовь.
М и т я. Заткнись, мымра!
Л ю б а в а. Нету здесь любви, и совета не будет.
Л и з а в е т а. А чем плох жених? Все при нем, и должность подходящая — ночной заведующий.
Л ю б а в а. Довольно зубы-то мыть!
Л и з а в е т а. А ты поразмысли, Любка! Не век молодой будешь! Молодость наша как дым: раз — и улетела! Мне человек один… недавно напомнил об этом.
Л ю б а в а. А я и сама помню. Только это ничего не меняет.
М и т я. Любава — девка вострая! Тебе тропинку перебежала.
Л и з а в е т а. На Ваню глаз положила? Ваню я тебе не отдам. Так и знай, Любушка.
Л ю б а в а. А мне и не надо его. Никого не надо.
М и т я. Знаю я вашу женскую породу! Вся порода с двойным донышком! Знаю! (Шагнул к двери.)
Л и з а в е т а. Ты не горюй, Митя!
Митя остановился.
На твой век девок хватит. Тебе ведь пятидесяти еще нет? Возраст самый жениховский.
М и т я уходит.
Л ю б а в а (смеется). Не выгорело, сватьюшка? Напрасно старалась. Ведь я понимаю, из-за чего ты старалась. Ступай-ка отсюда. Мне Володьку усыпить надо.
Л и з а в е т а сердито фыркнула, уходит.
(Распечатав бутылку, плеснула в стакан.) Выпить, что ли, по этому поводу?
Входит Т а н ю ш к а.
Т а н ю ш к а. Водку пьешь, тетя Люба?
Л ю б а в а. Ага, пью. Вот надрызгаюсь и начну хулиганить.
Т а н ю ш к а. И Володька начнет. Мамка говорит, ребятишечкам хмель с молоком передается.
Л ю б а в а. Не знаю, Таня. Наверно, так оно и есть.
Т а н ю ш к а. Раз Володька пьет… вместе с тобой, то ему и закусить надо. Папка всегда закусывает.
Л ю б а в а. Он закусил уже… молочком. Он хорошо у меня закусил.
Т а н ю ш к а. Покачать его можно?
Л ю б а в а. Покачай, Танюша. Покачай, детка. (Убирая со стола, неловко опрокинула чашку с огурцами, бутылку.) Ф-фу, неповоротливая какая!
Т а н ю ш к а. А я вот верткая! Смотри, тетя Люба! (Покрутилась на одной ножке, затем стала подбирать огурцы, бормоча.) На полу валяется соленый огурец. И никто его не ест.
Л ю б а в а. Стихи?
Т а н ю ш к а. Ага, я девушка умная.
Л ю б а в а. Ой, совсем заговорилась! Ведь мне на ферму бежать надо.
Т а н ю ш к а. Он ротик разевает. Голодный, поди?
Л ю б а в а. Я только что его накормила.
Т а н ю ш к а. Голодный, вижу.
Л ю б а в а. Потерпит. Побудь с ним часок, ладно? Я только на ферму схожу.
Т а н ю ш к а. Побуду. Я девушка послушная.
Л ю б а в а. Вот и умница. Я тебе после конфет куплю шоколадных.
Т а н ю ш к а. За конфеты-то я цельный день могу посидеть.
Л ю б а в а уходит.
Затемнение.
Г о л о с И в а н а. Кочегара в тот день подменял Митя. Расстроившись после неудачного сватовства, он запил. Котлы выстыли, и у многих молочных телят отнялись ноги.
М и т я и М а т р е н а у входа на ферму.
М и т я (под глазом у него синяк. Отступая, огрызается). Ну и выпил. Ну и что? Такая, значит, комбинация. Имею полное право.
М а т р е н а. Право? Телята падают — это право? Ты у меня в два счета поймешь, что право, а что не право! (Замахивается.)
М и т я. Пущай падают. Я не кочегар. Я сторож ночной. Да! День мой: хочу — гуляю, хочу — детективы читаю.
М а т р е н а. Под суд тебя, блоходава! За то, что над животными изгиляешься! Дуй в котельную! Ишь вырядился!
М и т я. Я тебе не подчиненный. Я самому Рушкину подчиняюсь. Непосредственно и персонально.
М а т р е н а. Отборных телят приморозил, лодырь!
Входит Л ю б а в а.
Л ю б а в а. Кто приморозил? Чьих телят?
М а т р е н а. Известно кто — вот этот мытарь. Все телята от твоей группы.
Л ю б а в а (забегает на ферму, тут же возвращается). Надо в тепло их перенести! Мама, позови кого-нибудь! Пускай помогут.
М а т р е н а. Вот он и перенесет. Непосредственно и персонально.
М и т я. Не понесу я. Я вам не подчиненный.
Л ю б а в а (с ненавистью). Не тронь ты его! Он счеты со мной сводит. Пойду котлы подшурую.
М и т я. А допуск к котлам имеется? Вот так-то: нет допуска. Так что не подходи. (Стал в притворе.)
Л ю б а в а, отпихнув его, убегает в котельную. Матрена двинула его кулаком.
Не тронь меня. Ответишь. Я при исполнении.
М а т р е н а. Это ты за все ответишь! Много валандались с тобой… хватит!
М и т я. Напужала! Выговор дадут, что ли? Так он для меня — тьфу.
М а т р е н а. Держат тут всяких… Вымести его из колхоза метлой поганой, и весь разговор.
М и т я. Сам хоть сейчас уйду. Вы попробуйте найти замену!
М а т р е н а. Свято место пусто не бывает.
М и т я. Будет, необходимо будет. Народу-то нету! Весь народ по пальцам пересчитать могу.
Из котельной шум.
М и т я. Эй, Любава! Котлы не взорви!
М а т р е н а. А поди ты! Ничего с ними не станется, с твоими котлами!
Шум пара сильней.
М и т я. Поаккуратней там! Воду-то накачала хоть?
Матрена. Тебе сказано — не лезь!
М и т я. «Не лезь, не лезь…» Котлы дохлые. Им много ли надо?
Матрена. Шуруй, Любава! Нагоняй пару! Я за Иваном схожу.
М и т я. Вот он, Иван. Пусти, тетка, я сам покочегарю.
Приходит Иван.
М а т р е н а (оттолкнув Митю). Хватился после времени-то!
М и т я. Хоть дай проверю! Там уж стрелка, наверно, за последнее деление перескочила… Слышь, Любава! Скажи, где стрелка находится?
Г о л о с Л ю б а в ы (из котельной). Там, где положено. На манометре.
М и т я. Взорвете — сами отвечать будете. Иван — свидетель…
Его слова заглушает взрыв. Пауза.
Затемнение.
Г о л о с И в а н а. Когда я подошел — старенькие два котла тужились из последних сил, дрожали. Что-то огромное колотилось в их изношенных грудных клетках, сумасшедше приплясывала стрелка манометра, перескочив за крайнее деление. Около дверей канючил Митя. У котлов хозяйничала Любава. Неосторожно хозяйничала… Левый котел взорвался. Ее ошпарило и сильно ударило в грудь колосником.
