Карпушкин. Я-то, положим, не испугался.
Илья. А разве я про тебя говорю?
Бадьин. Что за привычка — перебивать!
Илья. Немцы ближе, ближе… Морды разглядеть можно. Тут я и говорю Четверушкину: «У нас еще Берлин впереди, а ты стрелять разучился. Ты же — пулеметчик!» Посмотрел на меня Четверушкин и улыбнулся. Да так улыбнулся!.. «Эх, Четверушкин, дорогой ты мой землячок!» — обнял я его и поцеловал. «Давай, говорю, к пулемету…» Вот Четверушкин и начал… Поливает фрицев, к земле их прижал. Тогда я вскочил и в атаку. За мной все мои девять ребят, а Четверушкин с «Дегтяревым» в руках. Так и прорвались. Одного еще только ранило.
Карпушкин. А Четверушкин?
Илья. Живой-здоровый вернулся в роту. Спрашиваю после: «Как же ты, Четверушкин, страх свой переборол?» — «А, говорит, сердце загорелось». (С воодушевлением). Если бы у вас у всех так вот сердце загорелось!..
Ястребов. Оно у нас и не гасло.
Бадьин. Вся бригада — в боевом походном.
Ястребов. Разве лишь Карпушкин…
Карпушкин. А я — что?.. Я — как и все…
Илья. Эх, Семен Васильич… Дай тебя немножко замажу. (Обнимает Карпушкина.) По чужому следу итти всегда легче. Да большая ли в этом честь? В легкости ли счастье? Вчера мой брат давал два цикла, через месяц — то же. Сидеть и радоваться этим двум циклам? Ведь наша руда — это же… блюминги, паровозы, рельсы, станки… А техника эта на коммунизм работает! Кто это сделает? За нас-то?
Карпушкин. Известно, самим надо.
Ястребов. А в таком деле без риска не обойдешься!
Бадьин. Эх, был бы я металлург… Сделал бы я для наших коронок такой сплав, чтоб тверже алмаза…
Карпушкин. А по-моему в трансформаторе болячка.
Ястребов. Моторы да сплав… Тут оно все и кроется.
Илья (тепло, с благодарностью). Эх, ребята… фронтовые мои дружки!..
Пауза.
Бадьин (Карпушкину). А ты говорил — купаться… (Поет.) И снова пошли они строем вперед, одев нараспашку бушлаты… Напутственной дробью стучал пулемет, орудий гремели раскаты.
Входит Ефимушкин.
Ефимушкин (задерживаясь). Привет, товарищи. (Рабочие отвечают.) Мне сказали в компрессорной, что агрегат стал?..
Ястребов. Стал… А вы знаете, что нас всю неделю в одном забое держали?
Ефимушкин (промолчав). А все же подводит нас новинка… Этак мы и на табачок не заработаем.
Карпушкин. А мы курить бросаем.
Ефимушкин. Так-таки все и бросаете?
Карпушкин. Все.
Ефимушкин. Полезное решение, очень полезное. А вообще-то говоря, мы еще и «Казбеком» подымим. Верно, Максимыч?
Илья. Надеемся.
Ефимушкин (тихо Илье). Что это ты… передерганный весь?.. Почему твой старик по телефону из шахты аварийную бригаду вызвал?
Илья. Аварийную?.. (Делает движение в сторону шахты.)
Ефимушкин. Спокойно. (Уходит с Ильей в шахту.)
Карпушкин. Чего-то они сорвались?
Ястребов (встает). Не во втором ли забое?..
Бадьин. Карпушкин, полундра! (Встает и вместе с Ястребовым направляется в шахту.)
Карпушкин (на мгновение задерживается, с сожалением оглядывая свой чистый костюм). Достанется мне от Натальи… Эх, семь бед — один ответ (Уходит вслед за товарищами.)
Из шахты раздаются частые звонки, сигналы тревоги.
Пробегает Настенька и уходит в шахту. Некоторое время на площадке пусто, затем появляется Малаша. За бугром голос Василия: «Малаша-а!» Входит Василий. И Малаша и Василий в рабочей одежде, и еще не успевшие умыться после смены.
Василий. Почему ты от карьера поезда водишь?
Малаша. Сегодня на моем участке в шахте пути перестилали.
Неловкое молчание.
Василий. Где ты мое фото достала?
Малаша (скрывая смущение). Какое? Вот новости.
Василий. Из авторитетных источников.
Малаша. Очень мне нужно твое фото. Будто я тебя годами не вижу.
Василий. А в альбоме?
Малаша. Там у меня все больше виды. Гораздо интереснее. Гора какая-нибудь, историческое место или просто личность.
Василий. Все-таки личности встречаются?
Малаша. Только исторические.
Василий. Да я не против, если и обыкновенные. Здесь только… вопрос количества.
Малаша. Сколько же ты допускаешь?
Василий. Не больше одного.
Малаша. Это скучно, Василек.
Василий. С одним, значит, скучно?
Малаша. У меня друзей много… как у секретаря комсомольской организации шахты. И есть настоящие друзья.
Василий. Знаем мы этих друзей. Сегодня у него всякие посторонние темы, а завтра, смотришь, и в любви признается. (Вздыхая). Эх, если б я хоть капельку был уверен…
Малаша. Всю свою уверенность в забое расходуешь?
Василий. Да что мне забой! Я в забое… корреспондентов принимаю. В общем, там у меня уверенность полная.
Малаша. Ох, Василий, напрасно ты этак… обо мне тоже в газетах пишут, а я каждый раз думаю: стоит ли, по заслугам ли? Задумаешься да и решишь: нет, не по заслугам балуют, — и еще крепче за работу. А ты как-то слишком легко…
Василий. А чего тут особенно пыжиться. Брат-то мой, Илья, захотел от самого солнца прикурить и обжегся. Машинка-то его, говорят, сегодня… кувыркнулась.
Быстро входит Вера. Не задерживаясь, направляется в шахту.
Малаша. Вера Ивановна!
Вера. Некогда, Малаша… (Уходит.)
Василий. Геологическое начальство… А почему же торопится?
Входит Ольга Самсоновна. В руке у нее узелок с едой.
Ольга Самсоновна. Где тут мой старик? Вася, отца не видал?
Василий. Нет, не видал.
Ольга Самсоновна. Большим начальством заделался. Вторая смена кончилась, а у него, почитай, с полудня маковой росинки во рту не было. (Показывает узелок.) Термосок вот принесла. (Присматривается к Малаше.) А это ж кто?
Василий. Малаша. Знакомьтесь… моя мать. (Малаша подает руку.)
Ольга Самсоновна. На шахте работаете?
Малаша. Да, машинистом электровоза.
Ольга Самсоновна. Вот хорошо. А то у Ильюши — инженерша… Хоть одна работящая невестка в доме будет.
Василий. Хватила ты, мамаша…
Ольга Самсоновна. Вижу, сколь тут хватать! Мне только глазом повести — сразу вашей завесы как не бывало. Сама помню, как язык-то сохнет, а глаза песни поют.
Малаша. Смотри-ка, смотри, Фурегов с Никоновым с того хода побежали…
Василий. Похоже, авария… А мы-то стоим и не знаем… (Направляется в шахту.) Ну, пока.
Малаша. Пока?.. А, может, мне расставаться не хочется! (Уходит за Василием в шахту.)
Ольга Самсоновна. Свят, свят… (Пробегает Гайнутдинов. Ольга Самсоновна хватает его за рукав.) Стой-ка, паренек! Старика моего, Максима Буторина, случаем, не видал?
Гайнутдинов (вырываясь). В шахта, шахта…
Ольга Самсоновна. Ну, коль все мои там… (Направляется к шахте.)
Гайнутдинов (задерживает ее). Стой, бабушка. Ярами́, ярами́!
Ольга Самсоновна. Какая тебе Арамиль?
Гайнутдинов. Там вода!
Ольга Самсоновна. Везде, милый, вода. И в колодце вода, и на кухне вода. Замочу подол — выжму. (Пытается обойти Гайнутдинова.)
Гайнутдинов. Какой слова говоришь!.. (Входит Безуглый.) Товарищ начальник, не пускай бабушка шахта! (Скрывается в клетевом помещении.)
Безуглый. Редкая дерзость. Он смеет мне поручать…
Ольга Самсоновна. Моих зальет — пущай и меня заливает.
Безуглый (сообразив, что в шахте случилась какая-то беда, пятится от шахты). За-зачем же вам… з-заливаться?.. (Оглянувшись по сторонам, цепко хватает Ольгу Самсоновну за руку.) Тем более, мне поручено…
Ольга Самсоновна. Э-э, мил человек, двоим тут околачиваться несподручно.
Безуглый. Но… поручено…
