Юлюс. Отец тебя на фабрику устроил. Общежитие дали, ребенка в ясли приняли, чего тебе еще надо?
Зина. Как привезу его в субботу, все семь девок орут: «Навязали на шею!», «Заткни ему глотку, спать не дает!», «Рожают, малолетки несознательные…»
Юлюс. Вот это правильно!
Зина. Правильно? Будто сам ни при чем! Ты с твоим папашей… (Захлебывается от злости.)
Беатриче. Юлюс! Это твой ребенок? Говори!
Юлюс. Ну, мой. Я же не отрицаю, что мой. Что с того?
Беатриче. Женись на ней.
Юлюс. Так я ж с ней только что развелся! Ты видишь, какая это ведьма!
Беатриче. Раньше ведьмой не была? Женись снова.
Юлюс. Легко тебе говорить…
Беатриче. А ребенка заиметь тебе было трудно? Ты же ей, небось, златые горы сулил.
Зина. Разве нет…
Юлюс. Мало ли что! А потом понял, что это ошибка. Мы друг другу не подходим. Люди из разных миров. Понимаешь, Бета, вот однажды утром проснешься и поймешь: надо что-то другое. Изменить свою жизнь. Не то совсем себя потеряешь. Водка, джаз, суета, погоня за ничем… Пустота. (Зине.) А ты тоже пустое место. Никто. С тобой я никуда не приду, так и буду петлять по всяким закоулкам. Мне нужна ты, Бета, твоя рука. А Зинка не пропадет, она крепкая, с детства прошла огонь и воду…
Беатриче. Замолчи! Не смей так говорить! Посмотри, как она на тебя смотрит… Страшно тебя слушать…
Юлюс. А мне, думаешь, не страшно? Кому на этом свете не страшно?
Беатриче. Ты можешь себя найти с ней. Надо только захотеть. И ведь идти легче, когда кого-то поддерживаешь под локоть…
Юлюс. Но ведь она только случайность, приключение, игра обстоятельств. Как-то это само собой получилось. Помимо моей воли. Я вот даже и не помню, как она очутилась в моем доме.
Зина. Не помнишь? Могу рассказать. Хочешь?
Беатриче (обнимает ее, усаживает на скамейку). Ну, расскажи. Пожалуйста.
Юлюс. Нет, увольте. Вечер воспоминаний проводите без меня. (Быстро уходит.)
Зина. Мы встретились три года назад. На этой самой скамейке. Я убежала из детского дома. А Юлюс был пьяный… и очень добрый… такой пьяный и такой добрый, каких я еще никогда не видела… (Смеется.) Помню, он меня спрашивает: «Тебя как зовут – Соната или Сюита?» А я ему: «Зина меня зовут… Напился?» Он говорит: «Что же еще на этой планете делать, как не пить? Отведи меня, Соната, домой… А то я совсем заблудился. И адрес забыл…»
Затемнение
Зина. Вот так мы и познакомились. Мне тогда уже пятнадцать лет минуло. А что было дальше, и врагу не пожелаю. Снег черным казался.
Беатриче. Но почему? Почему люди так поступают? (Вдруг.) Пошли.
Зина. Куда?
Беатриче. К его отцу.
Зина. Но он ведь сам выбросил меня с ребенком на улицу.
Беатриче. Теперь не выбросит.
Зина. Дверь не отопрет.
Беатриче. Только не бойся!
Затемнение
Квартира отца Юлюса. Книги. На каждой стене по огромной книге. На одной заголовок по-французски, на другой – по-русски, на третьей – по-литовски. Все это книги по истории, философии.
Беатриче и Зина за дверью.
Беатриче. Отойди. Пусти меня вперед. (Звонит раз, потом еще раз.)
Отец Юлюса (глядя в глазок). Кто там?
Беатриче. Вам подарок.
Отец Юлюса. Что?
Беатриче (кричит). Подарок!
Отец Юлюса. От профессора Даумантаса? Входите, входите. (Отпирает дверь.) Передайте профессору мою благодарность. Крайне признателен. Я даже не решался просить такое редкое издание Сенеки. А он говорит: «С удовольствием, сегодня пришлю». Вот что значит старый интеллигент. Спасибо, спасибо… Понимаете, мою библиотеку в свое время сильно потрепали…
Беатриче. Нет, я привела вам живой подарок. (Выталкивает вперед Зину.)
Отец Юлюса (растерянно). Это какой-то обман?.. Зачем вы пришли? Уходите! Скорей!
Беатриче. Мы не можем уйти.
Отец Юлюса. Почему?
Беатриче. Я-то уйду, а Зина останется.
Отец Юлюса. Останется? Зачем?
Беатриче. Это ее дело.
Отец Юлюса. Почему?
Беатриче. Это – дом вашего внука.
Отец Юлюса. Не доказано. Дом – понятие сложное. Нельзя просто войти и сказать: это мой дом. Его надо уметь обжить. А она превращала его в ад. Дом – душа человека. Я вовсе не уверен, что у этой девицы есть душа.
Беатриче. А у вас она есть? Поэтому вы ее с ребенком вышвырнули на улицу?
Отец Юлюса. Другого выхода у меня не было. Она мешала моей работе.
Беатриче. Какой?
Отец Юлюса. Я пишу книгу…
Беатриче. О чем?..
Отец Юлюса. Как вам объяснить? Ну, попросту говоря, о человеколюбии. Я занимаюсь этой проблемой всю жизнь.
Беатриче. Значит, пишете одно, а делаете другое?
Отец Юлюса (помолчав, горько). Вот ты попала в самую точку. Определила основное трагическое противоречие нашего существования. На протяжении всей нашей истории человек проповедовал одно, а делал другое. Вот смотри, Платон. (Показывает мраморный бюст на столе.) Начиная с золотого века античности, философы утверждали высокие идеи добра и духовного совершенства, а люди мучали и унижали друг друга, заливая землю кровью…
Беатриче. Всегда?
Отец Юлюса. Всегда. Поэтому любовь к ближнему – трагическая категория, путь на Голгофу… Она разрушает мир, построенный на жестокости, и, вызывая катарсис, лишает человека воли к жизни, к деянию. Понимаешь? Это противоречие! А деяние – единственный способ сделать мир менее жестоким, более человечным, или, как мы выражаемся, гуманным.
Беатриче. И для того, чтобы это доказать, вы вышвырнули своего внука на улицу?
Отец Юлюса. Что?..
Беатриче. Не «что», а своего внука.
Отец Юлюса. Ты ничего не понимаешь. Конечно, надо прочесть гору книг, прожить не одну, а десять жизней, чтобы хоть в чем-то разобраться…
Зина. Я больше не буду.
Отец Юлюса. Чего ты больше не будешь?
Зина. А окно выбила не я, это бывшая его подружка. Она и милицию вызывала…
Отец Юлюса. Вот видишь, мы как глухие. Наши мысли не соприкасаются.
Беатриче. Она думает о своем горе. Не сердитесь, о чем же еще ей думать?
Отец Юлюса. У каждого свое горе. Оттого, что его свалишь на другого, сумма человеческого горя не станет меньше.
Зина. Я больше не буду.
Беатриче. Мальчику уже третий год. Он все понимает. И такой красивый ребенок! Кудрявый. Синеглазый.
Отец Юлюса (растерянно вытирая платком лысину). Уже третий год? Не может быть!
Беатриче. И очень похож на покойную бабушку.
Отец Юлюса (кричит). Что ты меня терзаешь? Разве дело во мне? Ведь это же Юлюс! Он не хотел с ними жить! Тут был такой ад…
Зина. Я больше не буду.
Беатриче. Юлюс должен на ней жениться.
Отец Юлюса. Опять? В который раз? По привычке?
Беатриче. У них есть ребенок. Юлюс соблазнил Зину, когда она была еще совсем маленькая.
Отец Юлюса. Но ведь вы только и ищете новых соблазнов! Ребенок… Чего ты от меня хочешь, – чтобы я взял этого ребенка и ушел с ним из этого ада? А мои книги? Я не знаю, что делать с сыном, не только с внуком…
Зина. Дедушка! Позвольте мне вернуться! Я буду готовить вам омлет, ваш любимый…
Отец Юлюса. Не надо!
Зина. Подавать шлепанцы… Вытирать пыль… Дедушка!.. (Плачет.)
Беатриче вдруг подбегает к столу, хватает мраморный бюст Платона и швыряет об пол. Пауза.
Отец Юлюса (беспомощно опускаясь в кресло). Пусть возвращается… Пускай… Только не кричите…
Затемнение
Отец Юлюса один, в той же комнате, все так же сидит в кресле.
Входит Юлюс.
Юлюс. Ну как, шеф? Обвели тебя, как маленького?
Отец Юлюса. Да, я принял Зину обратно. Меня давно мучила совесть.
Юлюс. Ты же ее как огня боялся? Знал, что она сюда рвется. Интеллигент…
Отец Юлюса. Ничего ты все равно не поймешь. Для этого у тебя самого должна быть хоть капля совести.
Юлюс. Надо было все же меня спросить!
Отец Юлюса. Тебя? А ты меня спрашивал, когда привел сюда эту девчонку? Спрашивал? Сказал: «Вот она будет здесь жить. В доме нужна женщина». И когда ребенка с ней прижил – спрашивал? А потом спрашивал, когда ту, другую девку привел с толпой пьяных дружков? И обе они подрались… А потом потребовал, чтобы я эту выгнал. Ты ведь думаешь только о том, что тебе надо. Сейчас, сию минуту…
