Ты устала
Ты устала. Не так уже спицы
быстро вяжут причудливый шарф.
Постарели знакомые лица.
Изменился семейный устав.
Что поделаешь, время жестоко
подгоняет движенье планет.
Но всё так же горит одиноко
в твоей комнате ласковый свет.
Шарф получится ярким и модным,
очень теплым, – рисунок чудной.
Пусть кого-нибудь в мире холодном
обогреет твоей добротой.
О грустном, печальном и скорбном
сегодня мне хочется петь:
как звезды горят в небе черном,
сплетаясь в холодную сеть;
как плачет порывистый ветер,
припомнив о прожитом дне;
как тени лежат на паркете
и зябнут при бледной Луне;
как скуден оплывший огарок
дымящейся, тонкой свечи…
Да, жизнь – это вам не подарок,
а звуки, что плачут в ночи,
прошедшего смутное эхо,
бездушного сумрака лед,
да призрак чужого успеха,
что в доме со мною живет.
Сидим мы с бессонницей рядом
и шепчемся вновь меж собой,
незримым пропитаны ядом,
обижены скучной судьбой.
Под утро тихонько вползает
в окно еле видный рассвет.
А будет ли лучше, кто знает?
Не слышу я ясный ответ.
Молчат звезды, медленно тают.
Туманы плывут от полей,
спокойная радость, простая,
проходит всё мимо дверей.
Дача. Ночь. Ведро с водой.
Затянуло небо мглой.
Муха плавает в ведре,
утонула в сентябре.
А сейчас уже январь.
Пузыри пускает, - тварь.
Муха спит и ей не больно.
Лапкой дрыгает безвольно.
Тишина вокруг, ни звука.
Я один и только скука
мне подруга в день унылый.
Как же быть с тобой, постылой?
Сатанею от безделья.
Я убью ее с похмелья!
Выпью лучше коньяку,
ну, а муху – пауку.
Два друга преследуют вечно меня,
как будто два черных и тощих коня,
как будто два неба и два фонаря,
как будто две жизни, пропавшие зря,
как будто в ненастье ‑ наряд и вуаль.
Два спутника с детства – тоска и печаль.
Хоть женского рода они, но никак
от вечного боя, рассветных атак
ни скрыться, ни спрятаться в той стороне,
где темень в душе, только город – в огне.
Там плавятся люди и даже гранит,
а кто‑то безмолвно за этим следит.
Но я продолжаю ночную войну,
расплату мою за чужую вину,
хотя не желаю долги искупать,
чужие ошибки – опять и опять...
И я задыхаюсь, немею и лгу,
и больше нет сил замерзать на бегу.
А время смыкает безжалостно круг
и льется сквозь пальцы измученных рук,
мне шепчет тихонько: не шарь в пустоте,
уже времена здесь другие, не те.
И ветер уносит всё светлое вдаль,
а им никого здесь не жалко... не жаль.
Пурпурный лист на ветке клена
уже засох, но не упал.
Он одинок, на обнаженных
деревьях вечер догорал.
Цветные тени тихо тают,
плывет туман и в тишине
беззвучно птицы пролетают,
спеша растаять в вышине.
Я остаюсь, но так хотелось
мне вместе с ними улететь.
Проходит жизнь, куда все делось?
Кого любить… Кого жалеть…
Низкие тучи над хмурым заливом.
Сумрачно, грустно, день рано погас.
В жизни короткой не стал я счастливым.
Счастье не очень-то балует нас.
Если оно и придет ненароком,
тут же и скроется в прошлом далеком.
Серые будни настанут опять.
Что остается? Безмолвствуя ждать.
Сердце с годами дает перебои.
Жизнь пролетает как призрачный сон.
Хочется мне тишины и покоя
и что б торжественным был небосклон.
Сколько же ждать и во что еще верить?
Кто мне откроет заветные двери?
Снежные чайки над пеной морской
плачут надрывно с мольбой и тоской.
Милый друг, ты что, не знаешь,
что мы в жизни только тени?
Ты в бесцельности блуждаешь,
в царстве снов и милой лени.
Милый друг, ты что, не видишь,
что наш мир всегда бездушен?
Пусть судьбу ты ненавидишь,
вечный сон тобой заслужен.
Милый друг, ты что, не понял, ‑
в этой жизни нету счастья.
Жизнь – напрасная погоня
за деньгами, славой, властью.
Шелест крови, шепот тайны
ночью долгой говорят:
"Ты пришел сюда случайно,
ты живешь на свете зря.
Ты волнуешься, не спится?
Не волнуйся – это бред;
что задумано - свершится.
В этой жизни счастья нет.
Царству смерти нет границы.
Мир бездушный далеко.
Посмотри – мелькают лица
нескончаемых веков.
И над нами два проклятья:
Навсегда и никогда..."
... Шепчет вещие заклятья
за окошком шум дождя.
Промчалась жизнь, как сладкий сон,
вся в суете, всегда бегом,
без цели ясной и понятной.
И стерлись юности мечты.
И тяжелее мне идти.
А пенье ангелов невнятней.
И поздно вечером, вдали,
под властью полусонной мглы,
заходит солнце за оврагом.
Лишь звезды, тучи, да Луна
безмолвно смотрят, тишина.
И я иду усталым шагом.
Стараюсь жить всегда как можно проще.
Я болен ностальгией навсегда.
Люблю смотреть, как падает звезда
за лугом дальним в соловьиной роще.
Добро и зло – две стороны медали.
Необъяснима сущность бытия.
Вот почему простая жизнь моя
скользит по лезвию клинка из стали.
Надеюсь, что настойчивость и воля
когда‑нибудь изменят этот свет
и древний путь движения планет
не выйдет из‑под нашего контроля.
Мы будем жить по-новому, иначе.
И в веке двадцать, может быть, втором
исчезнет грань между добром и злом
и сердце будет неспособно к плачу.
Так я сидел и свет струился строго.
Закат был как пылающий рассвет.
На все вопросы есть один ответ.
Да только он находится у Бога.
Немного осталось из тех, кто в боях
прошли до Берлина полсвета -
в мороз и пургу, через горе и страх.
Пусть вспомнят живые про это.
Так было: внезапно настала война.
Пришли небывалые беды.
И всё, что могла, отдавала страна
для фронта, для славной победы.
И каждую пядь нашей русской земли
смочили мы кровью и потом.
Но правду враги здесь сломить не смогли,
не справились с гордым народом.
Все дальше и дальше, на Запад – вперед
идут и идут батальоны.
Нас Родина наша к победе зовет:
"огонь, - не жалея патроны!"
Но вот и Рейхстаг, день фашистский померк
и фрицы кричат: "Рус, сдаемся!"
Мы эту войну будем помнить вовек.
Клянемся... Клянемся... Клянемся!
Нельзя про такое забыть никогда.
Что может быть лучше на свете,
чем мирное небо, в огнях города
и наши прекрасные дети?
Солдат, вспоминая свой путь до конца,
заплачет скупыми слезами.
А павшие живы все в наших сердцах, -
безмолвно стоят рядом с нами.
