Тони Дз.)». Тоня Дзивановская – приятельница Кривулина со студенческих лет, жила в коммунальной квартире в доме № 26–28 на Кировском проспекте, где часто собиралась компания друзей-однокурсников.
С. 371. Три голоса. В этом ст-нии Кривулин решает формальные задачи, сравнивая, как меняется текст в зависимости от разных способов написания. Авторский комментарий в записной книжке: «Записано 24<-го>, а написано 16 ноября. Трижды повторен один текст, написанный 17 ноября – перед появлением Алейникова.‹…› Идея повтора – при перепечатке возникла, тогда же – идея упорядоченного интервала – золотое сечение. Схема такая: текст записан без разделения на двустишия, но со всеми знаками препинания; текст записан без знаков препинания и без расчленения двустиший». Владимир Дмитриевич Алейников (р. 1946) – поэт и художник, один из основателей московской группы СМОГ.
С. 372. «В сердце – узел болевой…» Разговор с Пушкиным ночью во время болезни и бессонницы задан эпиграфом и продолжен растворенными в ткани стиха образами. Словно ветхий Данте, выпав из десницы восковой – ср.: «Зорю бьют… из рук моих Ветхий Данте выпадает…» (1829); и воскресли среди мышачьей возни – ср.: «жизни мышья беготня» в ст-нии А. Пушкина «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» (1830). В машинописи эпиграф снят. Авторский комментарий в записной книжке: «Текст записан 19 ноября, начат гораздо раньше (начальный образ) – когда, не помню».
С. 373. Пора несочинительства. Авторский комментарий в записной книжке: «Записано ночью 22 <ноября> на память (Ожиганову)». Александр Федорович Ожиганов (1944–2019) – поэт; в 1970-е годы жил в Ленинграде, печатался в самиздатских журналах; позже переехал в Самару, поддерживая связь с Кривулиным в переписке. В новое время Кривулин, высоко ценивший стихи Ожиганова, прилагал старания, чтобы напечатать его книги и вытащить его из безвестности. А. Ожиганов оставил воспоминания о Кривулине, мемуарный очерк, опубликованный в самарской газете «Цирк Олимп» 27 января 2013. № 6 (39).
из цикла «Кто что помнит»
Цикл, состоящий из стихов и прозаических набросков, связанных между собой сложными ассоциациями. В основе были короткие комментарии к стихам в записной книжке, из которых выросли более подробные объяснения образов, послуживших импульсом к написанию ст-ний. В машинописном сборнике прозаические заметки напечатаны на обратной стороне листков со стихотворными текстами. (Попытки объединения стихов и прозы Кривулин предпринимал неоднократно в 1990-е гг. в сборнике «Купание в Иордане» (1998), книге эссе «Охота на мамонта» (1998) и др.) Цикл неоднократно перекомпоновывался, пока не был окончательно рассыпан; часть стихов вошла в книгу «Время женское – время мужское» (сентябрь 1983). Эти прозаические фрагменты далее приводятся в комментариях.
С. 375. «свечение и обнаженье» безуглый дом спасенья и письма – Авторский комментарий в записной книжке: «Относительно „дома письма“
известно только, что это термин, обозначающий или школу, где обучались писцы, или хранилище манускриптов, нечто вроде государственной библиотеки, но, может быть, и просто учреждение, ведавшее изготовлением и хранением книг».
С. 376. «Как потянуло друзей моих в ночь оккультизма!..» Авторский комментарий в записной книжке: «Звездное небо нам, Сынам Севера, ничего или почти ничего не говорит. Белые ночи летом, холодные ночи в прочие времена года делают наблюдение неба невозможным или неудобным. Оно большинству из нас представляется набором светлых точек, в которых мы не видим и не желаем видеть ни порядка, ни смысла. Бог благ, человек зол, что касается мира, то он, занимая среднее положение, поневоле должен был оказаться нейтральным, не благим и не злым. Но что же он тогда? Тут, наконец, греческая мысль познала себя и ответила: „он прекрасен, но он не благ и не зол!“ Подхватила эту мысль „ДУША МИРА“: „Бог улыбнулся и своей улыбкой создал прекрасную природу…“ Бог смеется семикратно и каждый раз своим смехом создает Начало или Божество природы, но в седьмой раз Бог засмеялся и, среди смеха, вздохнул и пролил слезу: возникла Человеческая Душа».
С. 377. Бахчисарай. Авторский комментарий в записной книжке: «Отнесение этих стихов к 1820 году позволяет связывать их с именем Марии Николаевны Раевской – П<ушкин> был влюблен в нее тогда. Вместе с ее сестрой Екатериной Николаевной поэт посетил Бахчисарай. Ей посвящен эпилог поэмы „Бахчисарайский фонтан“, где мы встречаем и розы, и оковы, и виноград, и ключ, и деву, однако начальные строки известного ст-ния „Провинция справляет Рождество. Дворец наместника увит омелой…“ переносит нас из Бахчисарая в Гурзуф, если не в саму Ялту, где П. прожил всю зиму того богатого событиями года».
С. 377. «учись у изувеченной природы» – Авторский комментарий в записной книжке: «Наиболее живописные утесы в окрестностях Ялты украшены зооморфными скульптурными изображениями. Это образцы романтических животных, давно исчезнувших отсюда, чтобы освободить место для художественно-ностальгической деятельности человека. А в нескольких километрах от Симеиза расположен санаторий „Криворожский горняк“, где еще до последнего времени сохраняются отчетливые следы росписей Врубеля и около полудюжины неплохих копий со скульптур Матвеева. Почти все повреждены, однако производят должное впечатление».
С. 378. «со зрением своим недостоверным» Авторский комментарий в записной книжке: «Император Иоанн, либо не решаясь на вражду с Мурадом по причине бессилия, либо из-за недостатка понимания, ибо был весьма легкомысленным человеком и не глубоко интересовался иными делами кроме хорошеньких и красивых женщин и которую и как поймать в свои сети, приказал ослепить Андроника, а также своего внука, младенца Иоанна. Мурад у своего сына вырвал глаза. У Андроника же, согласно Дуке, один глаз оставался зрячим, а у его сына оба глаза продолжали видеть, хотя моргали и косили».
С. 378. «Слоновьими складками Книги Животной» вместо краски плотяной – Эпиграф принадлежит Кривулину. Авторский комментарий в записной книжке: «Для Флоренского станковая живопись чересчур чувственна, слишком плотска („Иконостас“). Мягкая кисть, наносящая на упруго натянутый холст масляную краску, – от католичества. Графика же соотносится с протестантизмом: образы ее умозрительны, она „зеркальна“ (отношение доски и оттиска) и равно (иерархично) обращена к каждому зрителю. Движения гравера должны быть предельно точны, малейшая ошибка испортит доску. Точность – профессиональная этика гравера. Все подчинено ремесленной необходимости и предопределенному замыслу. „Solo fide“ Дюрера есть первый толчок к искусству офорта, где лишенные цветовой глубины и символики предметы и фигуры равны перед однородной и бесцветной плоскостью листа, как равны люди пе-
ред судом смерти, когда между их грехами и зеркалом, где эти грехи отразились, нет посредника, чье заступничество могло в какой-то мере смягчить личную ответственность, заслонить… Но тело человека вплотную прилегает к телу смерти. Офорт Дюрера „Рыцарь и Смерть“. „Животная книга“ – главное сочинение духоборов, русской секты, близкой английским квакерам и особенно распространившейся в царствование Александра I в Притаврии. Духоборы жили общинами, где строго соблюдался принцип социального равенства, что, однако, привело к выделению из их среды „12-ти смертоносных ангелов“, в функции которых входило физическое уничтожение членов общины, совершивших какую-нибудь „ошибку в вере“. „Рай и мука“ –
