«То куклу ты лечишь…»
То куклу ты лечишь
Забавно, по-детски,
То бегаешь возле плетня,
То вдруг поглядишь ты
Настолько по-женски.
Как будто ты старше меня.
Гляжу на тебя я,
Гляжу, как на чудо.
Заснула ты с куклой вдвоем.
Откуда тот свет материнства,
Откуда
На личике детском твоем!
Гляжу на тебя я.
Гляжу виновато,
Когда отвечаю «нельзя»,
И все, что во мне
До сих пор еще свято,
Слезой набежит на глаза.
Тебя я к далекому парню ревную,
Что станет твоею судьбой,
Но пусть он, как я,
Испытает такую,
Святую, мужскую любовь!
Отыскала мой адрес,
С мороза вошла.
И горючей
Своей красотой
Обожгла.
Нет!
Она не вошла —
Это слишком земно, —
Как подбитая ласточка.
Залетела в окно.
И робеет,
молчит
Как-то очень всерьез,
И большие глаза
Хорошеют от слез.
— Чем обязан!..
Простите, что без пиджака…
Но, по-моему.
Мы не знакомы пока!
И притих.
От притихших
доверчивых глаз!
— Я пришла…
У меня вся надежда
на вас!
Не с кем
Мне поделиться.
Молчу и терплю.
Понимаете,
Очень его я люблю!
Подружились
Еще мы на школьной скамье.
Напишите стихи —
Он вернется ко мне!
Он послушает вас,
Он поверит,
поймет,
Что нелепой.
Неправильной жизнью живет!
Я молчу.
Виновато гляжу на нее.
Как петлей.
Перехвачено горло мое.
Что же мне ей ответить.
Когда
в первый раз
Получил я такой
Социальный заказ!
О святая наивность
Хороших людей!
Ничего нет прекрасней
Ошибки твоей!
«Он послушает вас»!
Только здесь я немой.
Да, но адрес Взяла она именно мой!
Как укор,
как награда.
Звучит в тишине:
— Напишите стихи —
Он вернется ко мне!
Нет! Конечно, не даром.
Ведь это ваш труд!
Вот за них гонорар…
Вся стипендия тут.
О святая наивность,
Постой, говорю!
Так за зельем любовным
Идут к знахарю!
И сижу одинокий,
Молчанье храня.
Если б так же безгрешно
Любили меня!
Вот кактус.
Разве он цветок!
На бугорке земли шершавой
Нелепо скрюченный виток
Колючей проволоки ржавой.
Однако даже он,
и тот
Однажды вдруг
в степи кромешной
Цветет,
да как еще цветет,
С какой доверчивостью нежной!..
Спит красота в любом из нас.
Мы все красивы от рожденья —
Однажды
вдруг,
хотя б на час
Или хотя бы на мгновенье.
Спит красота.
И жаль мне тех,
В ком глухо спят ее порывы.
Тех,
кто ушел от нас навек,
Не зная,
как они красивы.
Я знаю, как ведется путь,
как стынет пот в кристаллах соли,
как ватник может весить пуд
и как вздуваются мозоли.
Путеукладчик — это дом,
с упрямым, зримым постоянством
перемещаемый в пространстве
расчетом, дерзостью, трудом.
Суров его простой уют.
Бывает, что парням грустится,
когда весной вдруг запоют
молчавшие всю зиму птицы.
И день одно,
И год одно:
Всегда торжественно и строго
ложится сталь на полотно,
и в глушь вторгается дорога.
И пусть зимой мороз дерет
и ветер рвет верхушки сосен,
ребята движутся вперед
путеукладчиками весен!
Едва зарю сыграет ветер,
пробарабанит дождь подъем.
ты вспоминаешь:
есть на свете
не только стены,
койка, дом.
Есть счастье книг,
еще безвестных,
есть счастье встреч,
трудов, тревог,
бушующее в наших песнях,
чтоб ты всю жизнь
стареть не мог.
У дерзкой юности во власти,
не тратя ни минуты зря,
всегда шагай к такому счастью.
Тебе сопутствует заря!
Дайте, что ли, машину Уэллса —
С ходу в юность я махану:
Не по воздуху, не по рельсам
Не вернуться мне в ту страну.
Там, в землянке сутуловатой —
Неубитые! Боже мой! —
Ветераны войны (Ребята,
Не закончившие десятый.)
Перед боем строчат домой.
Там Валерка консервы жарит.
Там Витек на гармошке шпарит.
Отчего это перед боем
Небо бешено-голубое!..
Эх, мальчишки!
О вас тоскую
Двадцать лет, целых двадцать лет!..
Юность, юность! —
В страну такую.
Нет дороги, возврата нет.
Что из этого!
Навсегда
Я законам ее верна.
Для меня не беда — беда,
Потому что за мной — война.
Потому что за мной встает
Тех — убитых — мальчишек взвод.
По улице Горького — что за походка! —
Красотка плывет, как под парусом лодка.
Прическа — что надо!
И свитер — что надо!
С лиловым оттенком губная помада!
Идет не стиляжка — девчонка с завода,
Девчонка рожденья военного года.
Со смены идет (не судите по виду!) —
Подружку ханжам не дадим мы в обиду!
Пусть любит с «крамольным» оттенком помаду.
Пусть стрижка — что надо,
И свитер — что надо,
Пусть туфли на «шпильках».
Пусть сумка «модерн»,
Пусть юбка едва достигает колен.
Ну что здесь плохого!
В цеху, на заводе
Станки перед нею на цыпочках ходят!
По улице Горького — что за походка! —
Красотка плывет, как под парусом лодка,
И в сумке «модерной» впритирку лежат
Пельмени, Есенин, рабочий халат.
А дома — братишка, смешной оголец.
Ротастый галчонок, крикливый птенец.
Мать… в траурной рамке глядит со стены.
Отец проживает у новой жены.
Любимый! Любимого нету пока…
Болит обожженная в цехе рука…
Устала! Крепись, не показывай виду —
Тебя никому не дадим мы в обиду!
По улице Горького — что за походка! —
Девчонка плывет, как под парусом лодка.
Девчонка рожденья военного года.
Рабочая косточка,
Дочка завода.
Прическа — что надо!
И свитер — что надо!
С «крамольным» оттенком губная помада.
Со смены идет (не судите по виду) —
Ее никому не дадим мы в обиду!
Мы сами пижонками слыли когда-то,
А время пришло — уходили в солдаты.
Из цикла «Океанская земля».
Дневальный усталый
По воду к речке не ходит:
Стенами скрыт.
За занавеской льняной
Под крышей заставы
Вырыт в столовой колодец —
Тело бодрит
Свежестью ледяной.
Даже неловкий
С этой премудростью ладит:
Ворот вращается,
Поскрипывает с утра,
Два метра веревки —
И бледно мерцающей глади
Донце касается
Побрякивающего ведра.
Наш друг терпеливый —
Колодец в темном закутке.
Как он сквозь тьму
Чувствует близость росы!..
В нем дважды отливы,
Дважды приливы за сутки,
Мы по нему
Даже сверяли часы.
Надежные стены
От мира его откололи,
Звезды и зори
Ему никогда не видны.
Но, странное дело.
Скрытый от взглядов колодец —
Малое море
Отдано власти луны.
