Разница
Шли дворяне с Сенатской площади
По сибирским снегам в острог,
А за ними на чахлой лошади
С декабрём рядом ехал Бог…
Два столетья с поры той минуло,
Море кровушки утекло,
Много властей земля отринула,
Разбивая их, как стекло.
Потому что в Тобольске гибнули
Сыны Родины, чтоб народ
Стал богаче, а бедность сгинула,
Но никак не наоборот.
И когда мы лишь эту истину
Сможем в жизнь свою претворить,
Вот тогда на Руси, без мистики,
Будет Благо для всех светить.
Не бойтесь совершенства,
Оно вам не грозит,
Для черни верх блаженства —
Когда дворец горит.
Ни в чём не зная меры,
Несётся вскачь орда
От жизни своей серой
Неведомо куда,
По городам и нивам
Евразии моей,
Вцепившись пьяно в гривы
Безумных лошадей.
В чистые души приходят мечты,
Так притягательны, что бы то ни было.
Кто это создал, судьба или ты?
Автор всегда предстает перед выбором.
Пропасть нема в необузданной ржи,
Зря состязаешься с ней в остроумии.
День, затонувший по мачты во лжи,
Стал предсказуемым, даже в безумии.
Ищут взаимности тысячи глаз,
Каждому хочется быть узнаваемым;
Слёз не хватает, и в утренний час
Жажда становится их наказанием.
Просто найди, обними и согрей
Годы напрасно растраченной совести;
Всё, что ты ищешь, находится в ней —
В жизни, достойной собственной повести.
Вопрос «почему» – самый трудный из всех.
Я знаю ответ, только он не поможет.
Сегодня со мной и тревога, и смех;
Как близкие, мы друг на друга похожи.
Но чудо имеет условный предел:
Я к роли приятеля вновь привыкаю.
Ты злишься за то, что от будничных дел
Тебя без особой нужды отвлекаю.
А ночью, когда разводные мосты
Вчерашней печалью блеснут на изломе,
Захочется в горестный миг пустоты
Набрать затерявшийся в памяти номер.
И я телефонную трубку сниму,
Мой голос отправится вслед за монетой;
Единственный детский вопрос «почему?»
Аукнется истиной: «Ждите ответа…»
Восход словно сказкой осенней навеян,
В обеденный полдень садится за стол.
Никто до тех пор умереть не посмеет,
Пока не узнает, откуда пришел.
А я – паучок на серебряной нити,
Я веру в тебя называю судьбой,
И, дверь закрывая в земную обитель,
Уже никогда не расстанусь с тобой.
Колотит ливень беспощадно
Холодной влагой по лицу;
Частицы памяти нескладной
Разносит ветер, как пыльцу.
Сдаётся лес в бою неравном,
Листвы кровавой вьётся след.
Я не успел спросить о главном,
Но получил простой ответ.
Легчайшим запахом ванили,
Наполнив грустью небеса,
В осеннем облаке застыли
Друзей ушедших голоса.
Нас добродушно приглашает
В свои объятья звёздный хор,
Где нам ничто не помешает
Продолжить вечный разговор.
Там драконы гнездятся, как ласточки,
И волшебники носят пижамы,
Там слоны ходят в бархатных тапочках
И доверчивы гиппопотамы.
Там целуются рыжие курицы
И влюбляются даже улитки,
Там коалы на радуге-улице
Шоколадки дают за улыбки.
Там лягушки и вправду красавицы
В зеркалах ирреального мира.
Мой любимый, тебе там понравится!
Заходи. Это наша квартира.
В чукотском небе бисер звёзд
В чукотском небе бисер звёзд,
В чукотском чуме чай замёрз,
К чукотской лайке чешет волк,
Чукотской бабке – лыжа в бок,
Мешает спать.
И жир чадит.
Чихнёт чукчонок.
Да гундит
Под нос чукотская жена.
Спокоен чукча – ночь длинна.
Что суетиться?
Мир неплох.
Есть тёплый чум и в трубке мох,
Олени. Тундры мир велик.
И чукча всем молчать велит.
В сиянье ночи он и Бог
Ведут безмолвный диалог…
Дом-очкарик.
Стёкла-линзы.
Шапка крыши.
Черепица.
По трубе с упорством ниндзя
Кошка лезет, чтоб влюбиться.
А труба ещё дымится.
Гаснет небо.
Дело к ночи.
Кошке небо – заграница,
Лапой цапнуть звёзды хочет.
В саже хвост.
Глаза устали.
Разбежались звёзды-мыши,
Дремлет сладко кот в подвале.
Он давно не любит крыши.
Я – пятнистая шкура гепарда
Я – пятнистая шкура гепарда
И колода потрёпанных карт,
Задымившая воздух петарда,
Невпопад объявившийся бард.
Диковатая полукукушка,
Затаившийся в иле карась.
Сушка, брюшко, ватрушка, петрушка.
И ёще – я вчера родилась…
Туча. Круча. Порода. Погода.
Я – свободная.
Только лови.
Впрочем, быть я могу кем угодно
Без любви…
Незавидна участь старой щуки,
А вокруг – сомьё да окуньё,
Вот лежу, зелёная от скуки,
Я – не злая, всё про нас – враньё.
Головастик мне упёрся в жабры,
Он меня настроил на обед,
Но в пруду печально пели жабы,
Отпустила – аппетита нет.
Плавать лень, я всех вокруг старее,
Щучья жизнь, ни отдыха, ни сна,
О, рыбак, поймай меня скорее,
Где твоя счастливая блесна?
Ослабший кот лоялен к мыши,
В усах остатки творога.
Он сделал вид, что Вас не слышит
И Вы ему не дорога.
Его глаза скупы и сухи,
Он будто с Вами незнаком,
И безнаказанные мухи
Гуляют в миске с молоком.
Он отомстит Вам ночью в тапки,
Свободный и ревнивый кот,
Зачем Вы были так бестактны:
От Вас собаками несёт.
Заплутала в жизненной трясине…
Мне б на волю думы отпустить
И проблем распутать паутину,
Не порвав слабеющую нить.
Я спускаюсь к берегу устало
И берёзу вижу на пути —
Плачет, словно тоже заплутала
И не может выхода найти.
И в тени её ветвей, в прохладе,
Я забудусь тихим, крепким сном…
Не буди, берёзонька! Не надо!
Слёз не лей берёзовым вином.
И она терзает душу болью…
Мы похожи горькою судьбой.
Вместе выход нам искать с тобою,
Вместе счастье повстречать с тобой.
Прилёг густой туман прохладным утром
На плечи древней Мцхеты, словно шаль,
Промокшая в воде Арагви мутной,
Стремящейся с подругой Мтквари в даль —
За горизонт, горбатый и прогретый
Лучами солнца, гладившего склон,
Где ветром колыбельная пропета
Под утро, в мёртвый – самый крепкий сон.
Среди холмов стоит старушка-церковь,
Чуть сгорбившись, поклон прохожим бьёт
И смотрит вдаль так пристально и цепко,
Как будто для себя ведёт учёт:
Кто ей в ответ сейчас перекрестится,
Пройдёт ли мимо или завернёт
На тропку, что к её ногам молиться
Упрямо тянет путника вперёд…
А где гранат и виноград созрели,
Питаясь воздухом прозрачных гор,
Стоит внизу большой Светицховели —
Красавец, древний каменный Собор.
Здесь всё кругом молчит, как будто знает,
Что лучше не тревожить тишину,
Когда туман вершины обнимает
И прячет красоту в своём плену,
Где можно заблудиться в спящей дали
Среди ветвистых улиц и аллей,
Представив, как давно вот так гуляли,
Любуясь, предки царственных кровей.
В старом кафе растворился уют,
Слышатся звуки знакомого вальса,
И полутени интим придают,
Словно сошедший с картин Ренессанса.
Уединенье, душевный покой,
В мир ощущений приятных зовущий.
Медленно время стекает рекой
И оседает кофейною гущей.
Дымкою прошлого всё обволок
Запах жасмина, в любви растворённый.
Свет фонарей осветил диалог
Пары, сидящей в тени у колонны.
Их затянула блаженства игра:
Робкими пальцами нежно касаясь,
Всё говорили друг другу: «Пора!»,
В старом кафе до утра оставаясь…
Я томлюсь в приятном ожидании
Образа, приснившегося мне…
С листопадом вышла на свидание,
Утонув в осенней пелене.
Осень шла навстречу мне аллеей,
Нарядившись в яркий сарафан,
С ожерельем ягодным на шее,
С песней птиц, сплетённых в караван.
Я в восторге ей в любви призналась:
Восхищенью не было границ!
Осень благодарно улыбалась
Из-под веток бархатных ресниц…
Как печально время увяданья,
Но и как возвышенно всегда
С осенью последнее свиданье
В парке у замёрзшего пруда!
