2. «Нина, если б долгие мученья…»
Нина, если б долгие мученья,
Если бы думы долгие могли
Наших мыслей изменять теченье,
Наши чувства исправлять вдали,
В эти дни медлительной отравы,
В тишине бесплоднейших ночей,
Ты бы даже в ореоле славы,
Даже в свете солнечных лучей,
Не нашла бы счастья и покоя,
Ты бы только думала о том,
Как случилось и какой судьбою,
В этом мире, вечном и пустом,
Что душа душой овладевает,
Что душа душе повелевает,
Без любви, без цели, без причин?
Но души к душе дороги тайны,
И тоски бесцельной и случайной
Ты узнать не можешь. Я — один.
3. «Опять, опять в мое уединенье…»
Опять, опять в мое уединенье,
В молчанье повседневности моей,
В котором все упорней и трудней,
Но все-таки живей мое служенье,
Опять, опять, уже который раз,
Ворвешься ты, прельщая, обольщая,
И тьму паденья моего смущая
Сияньем, светом, озареньем глаз!
Пускай с живою плотью, с теплой кровью,
Но призраком бесплотным и чужим…
О, не смущай бесстрастием своим
Меня, завороженного любовью!
4. «В долгих разговорах за вином…»
В долгих разговорах за вином,
Все привычно: утро и усталость.
Только странно мне, что ты осталась
В этой тишине со мной вдвоем.
Только ты, и эта тишина…
И в почти непьяной, горькой муке
Я тебе до боли стиснул руки.
Я — с тобой! И не хочу вина.
В легком сне хмельного бытия
Я худые руки сжал до боли…
Ты дала мне руки против воли
И тебе совсем не нужен я.
5. «Бессонница. Проходит ночь…»
Бессонница. Проходит ночь.
В ночном мерцаньи и свеченьи.
Часы стучат, струится дождь,
Напоминая о мученьи.
И опьяненный тишиной,
Я тяжелею, вспоминая
Часы бессонницы иной,
Часы бессонницы без края.
Твоей я не узнал любви,
Но мы с тобою расставались,
Прощальные слова твои
С дождем и сумраком сливались.
И в одиночестве моем
Все о любви мое молчанье.
Глаза твои — воспоминанье!
О, расставанье под дождем,
О, неизбежное прощанье!
Не избежать, не превозмочь…
В ночном молчаньи и свеченьи
Все о любви мое мученье…
Бессонница. Проходит ночь.
«Дружба, что ты? Без тебя ли тлена…»
Дружба, что ты? Без тебя ли тлена
Избегу, — и как не взволновать
Преклоненьем пьяного Верлена
Сердце, опьяненное опять.
Дружба… Или так мельчает вера?
Или мудрость горький твой конец?
Право, заслужил ли револьвера
Ты, Рембо, божественный гонец!
«Бессонными ночами говорили…»
Бессонными ночами говорили
Не по душам, а о душе живой.
А вот — забылось, поросло травой,
Покрылось облаками вязкой пыли.
Во власти жизни темной и простой
Ни голоса, ни даже отголоска,
Когда-то называлось — друг и тезка —
То, что теперь зовется пустотой.
«От любви моей, самой ничтожной и самой презренной…»
От любви моей, самой ничтожной и самой презренной,
От любви моей, самой высокой и чистой на свете,
Рушатся башни и в пыль распадаются стены,
Море отходят и в тучах меняется ветер.
От любви моей тают миры в пустоте беспредельной,
Падают звезды и ночь надо мной вырастает.
От любви моей, самой тревожной и самой бесцельной,
Тают созвездья — но сердце твое не растает.
«Мой честный друг, уж так устроен свет…»
Мой честный друг, уж так устроен свет:
Никто не избежит проклятий старых.
Бессонной ночью думает поэт
О лестных отзывах и гонорарах.
Бежит, внезапным страхом побежден,
Прославленный герой с полей сражений.
Вдова, вернувшись с мужних похорон,
Проспит всю ночь без горьких сновидений.
И если только он избегнет кар,
Судьбою приготовленных жестокой,
Изменит Элоизе Абелар
В хмельном чаду с подругой черноокой.
Ни цельности, ни райской чистоты
Никто до самой смерти не узнает.
И только то, во что поверишь ты,
Нетленным цветом тайно расцветает.
И вот любовь хранит свои права,
И вот поэт подвержен вдохновенью,
И плачет безутешная вдова
Наедине с забытой всеми тенью.
И если знаньем сердца ты живешь
В неверном мире, суетном и ложном,
Мой друг, забудь бессмысленную ложь
Томительной мечты о невозможном.
«Носитель тайного таланта…»
Носитель тайного таланта,
Несложной музыке внимай,
И скорбный облик коммерсанта
Без возмущенья принимай.
Дневные думы над счетами,
Простой расчет, чужой совет,
И покер вечером, с гостями —
Так проживи пятнадцать лет.
А к сорока расправь морщины.
Вздохни бесцельней и грустней
И сероватые седины
Вкруг плеши причеши ровней.
Тогда, в холодный тусклый вечер,
Ты вспомнишь молодость свою,
Тогда для невозможной встречи
Забудешь прибыль и семью.
Но ветреная балерина,
В которой свет тебе мелькнет,
От пожилого господина
Земных страстей и денег ждет.
И, может быть, в тебе проснется
Все, что ты прятал столько лет,
Когда и скорбь твоя вернется,
И ясный безнадежный свет.
«Если счастье улыбнется…»
Если счастье улыбнется,
Ослепит мои глаза,
Если в сердце отзовется
Благодатная гроза…
А пока прощай без срока,
Продолжай нелегкий путь,
Не даю себе зарока,
Не пошлю тебе упрека.
Если хочешь — позабудь.
Только если грусть проснется,
Вспомни этот краткий час:
Может быть, тебя коснется
Тайный луч, пленивший нас.
Если грусть в тебе проснется,
Если луч тебя коснется,
Если счастье улыбнется
Торжеством лучистых глаз.
«Пронзительность со мною распрощалась…»
Пронзительность со мною распрощалась.
Еще вчера она была средь нас,
В друзей, в стихи и в женщин воплощалась
И пела за вином в полночный час.
Я с нею жил, как с нежною женою,
Которою был нехотя любим.
И вот она прощается со мною,
И тает в пустоте прозрачный дым.
Что ж, уходи — ведь мы свободны оба:
Нелюбящий не вправе обвинять.
Я не просил о верности до гроба,
Я все могу, я должен все принять.
Но буду я, один во всей вселенной,
Над строчкою стихов иль за вином,
В среде друзей, уже невдохновенной,
Грустить, и ждать, и думать об одном.
Ты не совсем со мною распрощалась:
Тебя здесь нет, но ты во мне навек —
Пронзительность, бессмыслица, усталость,
Последний луч, осенний мокрый снег.
«Как Пушкин, в снежном сугробе…»
Как Пушкин, в снежном сугробе
Сжимающий пистолет —
В последней напрасной злобе
На столько бесцельных лет…
Как Лермонтов на дуэли,
Не отвернув лица…
Как Гоголь в своей постели,
Измучившись до конца…
Как Тютчев, в поздней печали,
С насмешливой простотой…
На позабытом вокзале,
В беспамятстве, как Толстой…
Не стоит думать об этом —
Может быть, пронесет!
Или ничто не спасет
Того, кто рожден поэтом!
«На темном моем небосклоне…»
