Яшка казанова - три года

здесь так пахнет тобой: безответственно, нагло-детски.
я не знаю, за что позволяю себе курить,
убивая твой запах, сумбурно надеясь, дескать –
все само рассосется. пугаясь внезапных рифм,
ухожу глубоко под одежду, скрываю плечи,
прячу шею и подбородок в какой-то шарф,
неудобный для лета. меня, как ангину, лечат
сто пятнадцать приятелей. тоненькая душа
на скакалочку стала похожа. бери и прыгай –
твоим сильным коленям понравится этот ритм,
столь внезапный и резкий, что стайка блестящих рыбок
разлетелась бы, вздрогнув. позволив себе курить,
я как будто тебя окунаю в туман. в тумане
все похожи на незнакомцев, и, черт возьми,
так легко разминуться, столкнувшись случайно, а не
задыхаться сомненьями от девяти до восьми
или позже. работа как средство рубить канаты
себя вряд ли со мной оправдает, я – кандидат
для других поликлиник: стена – подоконник – стена. ты
так близка мне теперь, что я не пугаюсь дат,
уповая на время (читай – на психолога). каждый
день наполнен часами, часы – минутами. боль
меня тоненькой плеткой, как мама в детстве, накажет
за полжизни, которую я провела с собой.
2005/05/26

хоть в голос кричи, хоть шопотом
боль не становится глуше.
будет ли хорошо потом,
или хотя бы лучше,
чем есть? равносильно загадывать
желания на сирени.
пора бы губу закалывать –
закаливать. отсырели
глаза, потемнев, как водится,
на тон или даже глубже.
шепчется ли мне воется ль –
боль не становится глуше.
она прорастает, в месиво,
в кровавое удобренье,
себя опуская. есть его,
размазывать, как варенье,
по рту? вот такие песенки
во мне расцвели под утро.
балконное равновесие.
ветром штора надута.
2005/05/27

даже если вскрыться,
вряд ли станет легче.
васильковый рыцарь
мне кладет на плечи
две ладони – жестко
надавил. покорна.
выдержит ли шерстка?
выгорит ли горло?
выстою? сломаюсь?
вытеку? заполнюсь?
васильковый палец.
бежевое порно.
по цветам пробежка –
каждый нерв окрашен,
неуемен, бешен,
болен + нестрашен
до поры. а после –
ужас до упора.
пейся или пойся,
бежевое порно.
лейся или лайся,
песенка из глотки.
магазинный слайсер,
нежный + неловкий,
покромсает мяска
моего немножко –
веночки дымятся.
сидя у окошка,
прожигаю вечер –
маски или лица
мне кладет на плечи
васильковый рыцарь?
крупный лунный шарик
так давно не доен,
рваный, будто шрамик,
на моей ладони.
2005/05/27

мы обе вышли на поле брани
без шума с улыбками через зубы.
еще секунда… уже убрали
задвижки… секунда еще… безумно
смеюсь. слышу собственный смех. и это
звучит, как гонг. приступаем к бою.
меня подкосит моя диета –
вода с табаком – или Бог с тобою?
ты бьешь удачно, ты бьешь как надо –
рапира входит, как ножик в масло,
в меня. красных капелек канонада
запачкать может и плащ, и маску,
но это не страшно совсем. красиво
до спазма – что может быть лучше боли?
ты пальцем тихо меня спросила.
не слышу. диета + Бог с тобою
себя рекомендуют лучше,
чем я фантазировала намедни.
сквозь толщу туч одинокий лучик
мне гладит веки, похож на медный
пятак. ты не бойся, я не погибну,
такие твари не гибнут быстро.
я медленно встану под звуки гимна,
звучащего в честь тебя, и на выстрел
приближусь. ты в бешенстве и горячке
взведешь курочек, не целясь толком,
пальнешь. медный лучик мне станет ярче
на долю секунды всего. и только
какая-то девочка на галерке
начнет аплодировать очень мило.
мне тело покажется слишком легким
в тот вечер, когда ты меня
2005/05/31

у всех твоих невест
простые имена.
мне их запоминать
не будет слишком сложно.
а также рост и вес,
и как была юна,
и как была мила
та, что кормила с ложки
собак… запомню всех!
ты знаешь, я смогу,
я буду повторять
во сне – наташа? таня?
отпразднуем успех –
возьмем с тобой отгул!
на Патриарших рябь
от всех моих шатаний.
пока же кухня. стол
прокуренный. за ним
я пью. и молока
мне привкус очевиден
в воде. часов на сто
нелепый псевдоним
уединится ткать
стишочечки. невинней,
чем двадцать пятый кадр,
замученный до дыр
флэшбэк – ты глубока,
ты рвешь меня-добычу.
и венки на руках,
и у моей воды
оттенок молока.
все, в общем, как обычно,
но только, черт дери,
опять кишки в клубок
скрутились под и над –
попробуй-ка их тронь-ка.
немного покурить
+ выпить молоко,
запомнив имена
хотя бы первой тройки.
2005/06/01

мне снилось, что ты обнимаешь меня
совсем как ребеночка. (вырвав из текста
кошмар пробужденья, удушливо-тесный
дым=завтрак в полпятого, нового дня
зарубку,) замечу – тугая тоска
сродни тетиве, столь пропитанной солью,
что пальцы сгорают мгновенно. бессонниц
теория правильна – проще таскать
за горло себя, чем уснуть поперек
кровати, во сне озираясь, как будто
я вор. я украл? я не отдал кому-то?
я не досмотрел или не уберег?
не спать – ошарашивать ночь. изменять
футболке моей с наготой в полотенце.
мне снилось, что ты обнимаешь меня
совсем как ребеночка. вырвав из текста
агонию слов на прощанье + бред
захлопнутой дверцы машины, замечу –
забавно, что я родилась в декабре.
прекрасная циферка. кажется, нечет.
2005/06/01

твой кулак пришелся как раз на выдох.
ты все сделала правильно, молодчина.
ожидаю, что следом ударит вывод.
вероятно, выводом станет мужчина.

ах кулак костяшками бьет чудесно!
тренируй броски – я же лучше груши?
твой тиран или, может быть даже, деспот
спит клубком в магазине среди игрушек

и каких-то детских причуд, салага.
твой палач себе отрубает пальцы
неумело, небережно – ну и ладно;
вроде, к лучшему даже (?)
2005/06/01

какое красивое слово – клеймо.
боишься? не будем мы строить отметин
искусственно. знаешь, обычно ремонт
того, что внутри образуется, этим
грешит. я могу перечислить во сне
все шрамы наручные вместо браслеток:
здесь мне было больно. здесь я была с ней
нежна до истерики – тоненький слепок,
оставшийся от передачи тепла
друг другу, уже затянулся. похоже,
здесь мне было сладко. а здесь я текла
тоской, прорываясь под кожу. под кожей
так много запрятано чувств, что ножи –
лишь повод себя сбалансировать в стае
людей. тихо голову мне положи
в ладони. хм, видишь ли, я подрастаю.
2005/06/09

я болею. так дети болеют ветрянкой.
мажу точки на теле слюной – от зеленки
остаются следы. в протабаченных легких
бродят хрипы. разрезать бы душу на тряпки,
на кусочки сатина ли ситца – неважно,
на флажки или ленточки – разницы мало.
темно серого утра застывшая манка
в окна мрачно грозит. повторенная дважды
в сутки молния кажется признаком-знаком
внедорожным вневременным внепостоянным.
я осталась в тебе ощущением яда,
инфантильным невротиком, бешеной самкой,
колесом без руля и простудой надгубной.
я осталась занозой, которую вынуть –
пустяковое дело. мужчина, как вывод,
появился. надеюсь, он будет не грубым,
не железным, не псевдовлюбленным и даже
не больным. я надеюсь, он будет надежным.
темно серого утра простуженный дождик
вкупе с молнией, в сутки явившейся дважды,
мне внушают, что ревность как часть режиссуры
непеременно нужна, что от спазмов не скрыться...
я болею. так дети болеют простудой,
вытирая салфетками вспухшие рыльца.
2005/06/14