«О, кто мне душу озарит…»
О, кто мне душу озарит
И кто мне сердце напоит
Струею вод живых?
На ложе мертвых мхов умру,
Уйду в глубокую нору
Лесов глухонемых.
О, темных дебрей густота,
О, роковая темнота
Могильного угла.
Хохочет леший на ели:
«Так вот куда тебя вели
Пути добра и зла?»
О мать, о мать моя, земля,
Моей тоски не утоля
Струею вод живых,
Пусти меня в далекий край,
Под черный холм не зарывай
В лесах глухонемых.
1 апреля 1924, Дорога Сергиево — Москва
Я ничего не сотворила.
Я ничего не соблюла.
В кадиле уголь загасила.
Елей лампады пролила.
Есть у иных молитвы сила,
Есть жертвы, добрые дела.
А я молитвы позабыла
И жертвы дел не принесла.
Я ничего не сотворила.
Я ничего не соблюла.
16 июня 1925, Сергиев Посад
Сяду я на пне корявом,
Что на лешего похож.
Гляну влево, гляну вправо —
Нет, дороги не найдешь.
Заплелись ветвями ели,
Под ногами топкий мох,
Небо чуть синеет в щели,
Ни тропинок, ни дорог.
Леший ухает, как филин,
На сыром овражном дне.
Он в своих владеньях силен,
Но его не страшно мне.
Ты не знаешь, леший, леший,
Как тебя я проведу —
Я не конный и не пеший
Из твоих лесов уйду.
Лягу смирно под сосною,
Осенив себя крестом.
И, когда глаза закрою —
Ты и лес — всё будет сном.
5 июля 1926, Аносино
«Ушла с воскресной вестью Магдалина…»
Ушла с воскресной вестью Магдалина,
Христос апостолам явился в Эммаусе,
А я не слышу их и не иду за ними,
Я всё живу у гроба Иисуса.
Всё жду, что мне самой, очам моим греховным
Предстанет Бог, воскреснувший от гроба,
И я паду к ногам Его безмолвно,
И я, и Бог во мне в тот миг воскреснем оба.
2 ноября 1926, Москва
«Зачем борьба, зачем смятенье?..»
Зачем борьба, зачем смятенье?
Всё в нужный день само придет.
А что не нужно — сновиденьем
В забвенья воды упадет.
Лишь не прядут такие нити,
Каких нам всё равно не ткать
В ковре деяний и событий…
И этих нитей не искать —
Блаженна мудрость. Но дается,
Увы, лишь тем ее венец,
Чье сердце бьется и мятется,
И разобьется наконец.
17 августа 1927, Сергиев Посад
Камни холодны сегодня
Под моей ногой.
Лето кончилось Господне,
Грозен ветра вой.
Вьется мертвых листьев стая
На моих тропах,
След былого отметая,
Как могильный прах.
Впереди в сыром тумане
Скрылись все пути.
Я иду, иду, и стану —
Некуда идти.
9 сентября 1927, Москва
Поймали тайных сил природы
Целящий и разящий ток.
Лишили права и свободы
Лучей невидимых поток,
Отдав их вольное теченье
Людских волнений колесу.
.
И разрушенье, и целенье
Они стремительно несут.
И вместе с ними отдаваясь
Людской незрячей воле в плен,
Я Божье имя призываю
Во тьме лучей твоих, Рентген.
1 октября 1927, Москва
«Горит светильник мой не прямо…»
Горит светильник мой не прямо,
И пламя припадает ниц.
Кристаллов слез двойная рама
Туманит взоры звездных лиц.
Тусклы надзвездные просторы,
Земной теснины мрак глубок,
И на меня глядит с укором
Распятый в небе Мотылек.
22 декабря 1927
«Скучно березам качаться…»
Скучно березам качаться
В мокром тумане.
Скучно и духу вращаться
В душном обмане.
Скоро ль развеются тучи,
Скоро ль на землю падет
Свет животворно могучий
С горных высот?
31 марта 1928, Сергиево
«Тяжким медленным биеньем…»
Тяжким медленным биеньем
Сердце будит тишину.
Откровенье, просветленье
Отошло, подобно сну.
Кто я? Где я? Что я значу
На весах моих судеб?
Дух смущен, и сердце плачет —
Камнем стал вчерашний хлеб.
2 апреля 1928, Сергиево
«Я ль руку возложил на плуг…»
Я ль руку возложил на плуг,
Или сама она упала,
Когда водитель мой и друг
Сказал мне: утро уж настало.
Зачем же в каждой борозде
Лемех тяжелый застревает?
Путеводительной звезде
Ужель душа не доверяет?
.
Зачем туманятся поля —
Ужель раскаянья слезами?
.
Сомненья желтая змея
За плугом вьется бороздами.
3 апреля 1928, Софрино — Пушкино
Зажгу лампаду голубую
И чье-то имя назову.
И всё пойму: о чем тоскую,
Куда иду и чем живу.
Но, может быть, той светлой яви
Во сне земном я не вмещу,
Но, может быть, я знать не вправе,
Куда иду, о чем грущу.
12 апреля 1928
Помоги, угодник Божий,
Не о радости прошу.
Я под вьюгами, прохожий,
К граду Китежу спешу.
Этот город есть ли, нет ли —
В час, когда настанет ночь,
Под слепящим снежным ветром
Распознать, боюсь, невмочь.
У тебя глаза иные.
Расскажи и укажи
Мне пути твои святые,
Как ты умер, как ты жил.
28 августа 1928
Закружились хороводом
Елки по откосу.
Поезд мчится полным ходом,
Жизнь ответа просит.
Нет ответа. Нет ответа.
Помолчать придется.
Хоть умчит до края света,
Хоть домой вернется.
Сердце будет снежным комом
Спать в груди глубоко.
На чужбине, как и дома,
В горе одиноком.
15 марта 1929, Софрино — Перловка
«Как стая вспугнутая птиц…»
Как стая вспугнутая птиц,
Взметнулись мысли и умчались.
Как иероглифы гробниц,
Следы писанья их остались.
Напрасно силюсь их прочесть,
Душа задумалась глубоко
И темную приемлет весть
Как злое предвещанье рока.
4 марта 1930, Томилино
«Сосны, ели, над буграми…»
Сосны, ели, над буграми
Рощи белые берез
К автобусной тусклой раме
Под жужжание колес
Прилетают, улетают;
Даль печальна и мутна,
Но, как снег весенний, тает
Злых обманов пелена,
И в спокойствии суровом
Там, за снежной пеленой,
Вырастает правды новой
Лик нежданный предо мной.
27 марта 1930
