Борясь с усталостью и сном,
Я предавался размышленьям
Над текстом древнего ученья,
Листая пожелтевший том,
Как вдруг раздался шорох странный,
Промолвил я: "Какой-то странник
Стучится тихо в двери спальни,
Скребется, как полночный вор,
И мрак ночной скрывает двор";
Я помню сумрак декабря,
В камине угольки моргают,
Их тени кружатся, порхают -
Ленор покинула меня!
В тоске расвета ожидая,
Слепую боль унять пытаясь,
Взывал я тщетно к башням рая,
Где дремлешь ты, моя Ленор,
Навек забыв земной простор;
Пурпурных штор змеиный глас
Рождал в душе моей кошмары,
Пытаясь сердца адский пляс
Сложить в привычные удары,
Я повторял: "Ведь это странник
Скребется тихо в двери спальни,
Полночный гость играет ставнем,
И молит в дом впустить его -
Стучит, и больше ничего".
Окрепнув духом, я сказал:
"Monsieur, Madame, прошу прощенья,
Под треск камина я дремал
Со свитком древнего ученья,
А вы так робко, будто странник,
Скреблись, стучались в двери спальни,
Да кто ж вы, кто вы, гость мой странный?" -
Но притаилась у окна
Лишь ночь, божественно темна.
И на ладонях тишины
Стоял я долго у порога,
Мне голову кружили сны,
Как злые духи-недотроги,
И голоса поднять не смея,
Мечту заветную лелея,
Прогнать пытаясь рой сомнений,
Я имя прошептал – Ленор…
Но эхом мне ответил двор;
Горела тягостным огнем
Душа моя… К теплу камина
Вернулся я в уснувший дом,
Желая снова сесть за книгу,
Но вновь услышав шорох странный,
Как будто кто-то трогал ставни,
Решил сорвать покровы тайны -
То ветер ходит по домам,
Стучится в окна тут и там;
Во тьму я ставни распахнул,
И тут величественный ворон
Крылами воздух всколыхнул,
Незваний гость бесцеремонный;
Как призрак юности моей,
Истлевших в прах безгрешных дней,
В ночи явился, как злодей,
И внутрь порхнув, уселся он
На бюст Паллады, как на трон;
Его надутый, мрачный вид
Меня немало позабавил -
О ворон древний, твой визит
Печали тень бежать заставил…
Хоть неопрятен твой наряд,
И перья в стороны торчат,
Ты позади оставил ад,
Где кости скал грызет вода -
И молвил ворон: "Никогда!"
Тому, что птица изрекла,
Поистине я удивился,
Хотя, казалось, что несла
Та речь в себе немного смысла;
Вы согласитесь – это странно,
Когда сидит над дверью спальни
Зловещий ворон, гость нежданный,
Однако что за ерунда:
То имя разве – никогда?
Но неподвижен ворон был,
Молчанье стало мне ответом,
Как будто душу он излил,
Прокаркав хрипло слово это;
Но прошептал я еле слышно:
"О странник, ты меня покинешь,
Как юности мечтанья сгинешь",
И разобрал не без труда
Насмешливое – "Никогда!"
Упало слово в тишине,
Как ком земли о крышку гроба -
О ворон! В царствии теней
Хозяин твой, сраженный роком!
Давно надежду он оставил,
И песнею печаль восславил,
В тоске сжигающей истаял -
В песок ушла любви вода
И не вернется никогда;
Но что хотел ты мне сказать,
Порочная, лихая птица?
Пытаясь тайну разгадать,
Я на подушки опустился.
Напротив важный гость суровый,
Впиваясь в бюст венцом терновым,
Следил за мной зрачком лиловым,
И тень его пятном легла
На мрамор ясного чела;
Струился свет на мягкий бархат,
И я в каком-то полусне
Перебирал в уме догадки,
Как четки юношеских дней;
И тишины не нарушая,
Летел я мыслью к башням рая,
На гриву ветра припадая,
Но только серый листопад
Кружился в сумраке палат;
Казалось, воздух стал плотнее,
И сладкий, терпкий аромат,
Волнующий, как шепот хмеля,
Смягчает быль былых утрат;
Ужель святое провиденье
Дарует мне благословенье,
Душе истерзанной забвенье,
И белокрылый серафим
С небес спускается, незрим?
О птица зла, пророк Геенны,
Хотя ты послан Сатаной,
Ответь – найду ли избавленье,
Смогу ли обрести покой?
Кошмар сплетает паутину
Средь комнат и веранд пустынных,
Лишь ты один, неустрашимый,
Осмелился придти сюда -
Но крикнул ворон: "Никогда!";
Открой тогда, во имя Бога,
Пророк, бродяга мрачных гор,
Вознесшись в райские чертоги,
Смогу ли я обнять Ленор?
На сердце давит мне разлука,
Душа моя иссохла в муках -
Согрею ль вновь любимой руку
В своей руке? Но гость ночной
Застыл над дверью, как немой;
"На этом мы должны расстаться -
Вскричал я. Друг ты иль злодей,
Хотел бы я один остаться
И боле лжи не знать твоей.
Ты спальню тотчас же покинешь,
И вновь во тьму глухую сгинешь,
Не медля ни секунды, вынешь
Свой клюв из сердца моего,
Исчезни – больше ничего!";
Увы! Напрасные надежды!
Застыло все, как в давний день,
И свет струится, как и прежде,
Пятнает пол пришельца тень;
Как демон спящий, над дверями
Впивается он в бюст когтями,
И холодом из окон тянет,
И ночь блуждает по дворам,
Роняя слезы тут и там…
Полночь мраком прирастала; одинокий и усталый
Я бродил по следу тайны древних, но бессмертных слов.
Усыпляя, плыли строки; вдруг раздался стук негромкий,
Словно кто-то скребся робко в дверь моих волшебных снов.
"Странник, – вздрогнув, я подумал, – нарушает сладость снов,
Странник, только и всего".
О, я помню, дело было в декабре унылом, стылом,
И камин ворчал без силы, уступая теням спор.
Страстно жаждал я рассвета, – тщетно проискав ответов,
Утешений в книгах ветхих – по потерянной Ленор,
По прекраснейшей из смертных с чудным именем Ленор,
Чей был смертный час так скор.
Шорох шелковой портьеры, вкрадчивый, глухой, неверный,
Теребил, тянул мне нервы, ужас полнил существо,
Так что, страхи отгоняя, я твердил как заклинанье:
"О ночлеге просит странник у порога моего,
О ночлеге молит странник у порога моего,
Странник, только и всего".
Вскоре, мужества исполнясь, я шагнул как в омут в полночь:
"Сэр… мадам… – не знаю, кто вы – не ищите строгих слов:
Я в дремоте был печальной, и так тихо вы стучали,
