СЛОВО МИЛАЯ
Глаза в глаза и сердце к сердцу,
Уста к устам, а страстну душу
От друга к другу посылать;
То живу быть, то обмирать!..
В сей миг утехи райской,
Как друга называть?
О, Милая!
О ты! которую назвать
Прямым я именем не смею;
Едину только власть имею
Тебя в душе своей скрывать.
Беру перо — писать к тебе!
Я в вестники определяю,
Дитя прекрасно; мило мне:
Его я вздохами питаю,
И тем питать я вечно рад;
Им жизнь я жизнию считаю;
Им в ней открылась тьма отрад;
Ценить тебя им познаваю.
Эрот — его так свет зовет;
Свет в заблуждении, не знает
Сердечный, милый мне завет:
Эрот твой брат, душа вещает!
Согласен буду я с душой:
Эрот красив — и ты прекрасна;
Эрот, все говорят, презлой;
О Лиза! меньше ль ты опасна?
С тех пор как я тебя узнал,
С тех пор что вздох, что слезы знаю!
С тех пор покой я потерял;
С тех пор я сердце ощущаю, —
Бедою страсть нельзя назвать:
Беда, где грусть без утешенья;
Бедою можно ли считать,
Где даже горести — веселья!..
Но я писать к тебе хотел,
Чтоб сердцем страстно изъясняться;
А только, только разумел,
Тобой и страстью величаться.
И что же мне? — Я был с тобой;
Ты, верно, занималась мной;
Страсть милая пером водила;
Эрот твой брат округ порхал;
Тобой одною я мечтал;
Письму конец — слеза сложила!
Весна! я по Зиме суровой,
В двадцатый вижуся с тобой:
Не знал чувств роскоши я новой,
Не знал встречать тебя — с слезой.
С Природой прежде возбуждаясь,
Красой наружной лишь пленяясь,
Я прыгал, глядя на цветки;
Я пеньем птичек забавлялся,
Тревожил веткой ручейки
И как дитя всем восхищался.
Теперь на почки ль налитые
Взгляну? Цвет зрю, листы густые,
Зрю тайны, скрыты тенью их,
Любовный шепот, лобызанья,
Всю негу дум и все мечтанья
Вмещаю я в очах своих.
Я понимаю птиц влюбленных,
Ручьев журчанье внятно мне,
Есть глас у чувств моих прельщенных,
Я сам Гимн воспою Весне.
Я сам в хор общий поступаю,
Я сам в природе не один,
С подругой я, природе сын;
И вкупе с Миром возглашаю:
Да будет здесь любовь одна!
И с ней да здравствует Весна!
Солнце в окны! — я мечтаю
Милым образом твоим;
Сей мечтой я поздравляю
С праздником себя своим.
На двадцатый год вступаю,
Но два года лишь живу;
Года два тобой пылаю,
Их и жизнию зову.
О года мои любезны!
Продолжайтесь долго вы,
Столь же милы и прелестны
Удаляйте злость судьбы;
Удаляйте ту минуту,
В кою должность загремит,
И разлуку с милой люту
Грозно мне определит. —
Мне ли в праздник мой такою
Мыслью душу огорчать?
Ты со мной, а я с тобою!
Нам ли горе вображать? —
Вы, друзья мои! примите
Излияний нежных часть;
Вы, конечно, мне простите,
Что я вспомнил прежде страсть.
Вы чувствительны и нежны,
Нежны столь же, сколь и я;
Столь же чтить любовь прилежны,
Сколь ту чтит душа моя.
Вас люблю, люблю душою,
Всем пожертвую вам я;
Лизе ж жертвую собою:
Вы не Лиза — лишь друзья.
Лиза? Царь моих желаний!
И душа, моей души! —
Предрассудок! излияний
Сердца страстна не глуши.
Не тверди мне, что Лизета
Не богата, не знатна;
Ах! она на трон полсвета
Стоит быть возведена.
Лучше ты прети пленяться
Славой мира, суетой:
Мне ли? мне ли восхищаться
Признаком его, мечтой!
Сердце, если не довольно,
Что богатство? что чины?
Сердце в выборах невольно!
Для любви мы созданы.
Лиза! к клятве ненадежный
Прибегает завсегда;
Но любовник прямо нежный
Не клянется никогда.
И без клятвы я уверен
Вечно друга обожать…
Знай, коль буду я неверен,
Клятвой стану уверять.
Мечтал себя я быть на троне:
Я правил сильною страной,
В порфире был я и в короне…
И власть — делил я с дорогой!
Ах! лесть не вовсе миновалась.
Моей являл мне Лизу сон;
Была моя — моей осталась!
И что ж утратил я? Лишь трон.
Не грустно мне по пышном троне,
На дерне с ней я трон найду;
Из рук ее златой короне
Простой венок я предпочту.
Цари! народами владейте.
Себя я Лизе отдаю,
Карать смертями власть имейте!
Я милой Лизе жизнь даю.
На тронах страхом охраняют
Царя хранители Царей;
Коварство, злобу отдаляют
Блестящим острием мечей.
Амуры нас оберегают;
У нас любовь любови щит;
От сердца то лишь отстраняют,
Что нежности его вредит.
Царей венчанных почитаю,
Пред ними я колена гну;
Царицей сердца признаваю,
О Лизанька! тебя одну.
Не бью челом я пред тобою;
Тебе язык мой не польстить,
Тебя люблю, люблю душою;
Тебе страсть правдой говорит.
Под розой, разметавшись
На мягкой мураве,
С Лизетою обнявшись
Я — троны на траве,
Побоищ честь кроваву
И свет весь забывал;
Лишь тихую забаву,
Лишь Лизу вображал.
Вдохнувши лире страстной
Приятный голосок,
На лире сладострастной
Повесил я венок.
Венок из роз сплетенный
Рукою дорогой;
От сердца оживленный
Пролитою слезой.
Но — лишь к струнам рукою,
Лишь вздумал я сказать:
В утехах с дорогою,
Век буду провождать! —
Вдруг вихри засвистели,
И порвалась струна,
И громы загремели!..
Неслась над мной война.
Тут вспомнил я, чем Свету,
Чем должен я Царю;
Взглянул я на Лизету,
На Лизаньку свою!
И лиру я поспешно
Поставил под кустом:
Петь песни неутешно,
В прощаньях со дружком! —
Иду я вслед герою
Отечеству служить;
Победу за собою,
Герой привык водить.
С ним лавром увенчаюсь,
С ним буду человек,
Я смерти посмеваюсь,
Той час даст жить мне век!
С сим словом, меч хватая,
Стать к знамю я хотел;
Но, шлем приподнимая,
Гнездо под ним нашел.
Птенцов в нем согревала
Голубка под крылом,
Умильно ворковала,
Целуясь с голубком.
Взглянув на птичек нежно,
Слезу я уронил;
Их к Лизаньке поспешно
В колени посадил;
Глядел — и сердце билось;
Я Лизу прижимал;
И слава позатмилась,
И лавр пред мной завял. —
Вдруг снова раздалися
Гром бранный, трубный звук.
«Со мною хоть простися,
Мой милый, милый друг!» —
Мне Лиза говорила.
Сказал и я — прости!
Прости, она твердила,
Прости, меня люби! —
Я Росс! иду сражаться
И легче расстаюсь;
Тогда ли сокрушаться,
Как с славой спознаюсь?
Злодеи! трепещите!
Отмщу вам за любовь! —
Мне милые! простите! —
Кипи геройска кровь!
Конец книги первой.
О Грации! любимицы сердец!
Эфир у вас красуется во взоре,
И белый цвет невинности в уборе;
И на главе из белых роз венец,
Гирляндою, из ландышей сплетенный,
Обнявшися, в прогулках по вселенной;
Ваш след заря, иль месяц в полноте;
Вы временем под кров уединенной,
Приотдохнуть идете к простоте;
Теперь ваш час! — вечерняя дремота
На наш полшар с луною разлилась;
Склонилась к сну сварливая забота,
Богини! вам природа поддалась. —
О Грации! взгляните на меня. —
Я вас пою, и лунный луч играет,
По комнате рисуя серебром.
Он, мнится мне, сей песенке внимает.
Я вас пою, разлегшись под окном!
— О милые подруги юных дев!
Вы часто там, где горлицы воркуют;
Воссели вы под тению тех древ,
Друг друга где пернатые целуют.
— Вы часто там, где в сереньком пушочке
С птенцами мать на гнездышке сидит;
Сидит и друг поблизости дружочка
Поет, поет и в скуке веселит.
— Вы часто там, при свете лунной ночи,
Под веткой той, где свищет соловей,
В унынии густой зеленой рощи,
Влечет слезу мелодией своей.
— Вы чаще там, при детской колыбели,
Где нежна мать пробудки сына ждет;
С улыбкой он ложится к ней в колени,
У ней в грудях из роз млеко сосет.
— Вы чаще там, невинность где краснеет;
Дивится где палящу грудь огню;
Сидит с дружком, сидит и онемеет,
Как ей придет ему сказать: люблю!
— Вы были там, там с вами я спознался,
Милену где любезную узнал;
Видавшись с ней, не с вами ли видался?
Ее за вас я часто принимал.
Бывали вы в тех ямочках прелестных,
Рождает что улыбка на щеках;
Видал я вас в лазури глаз небесных;
Желал ловить на розовых устах. —
Вы с ней еще! но нет ее со мною!
И вас давно я, милых! не видал.
Я вас манил — печальною слезою, —
Но ветер стон в долинах разметал!
Не вижу вас! — но только ощущаю,
Когда один по рощам я гуляю;
Под плеском волн бываю на брегах
Иль пенью птиц внимаю на полях.
Но милой вздох! — и прочь вы побежите.
Уже ли ей сказать вы то спешите?
Когда бы так!.. О божества благия!
С хвалою вам искать иду во сне
Себе покой. — О Грации другая!
Миленою во сне явитесь мне.
