Оделетта («Храню я зеркало, которое влюбленно…»)
Храню я зеркало, которое влюбленно
Пленило Вас,
Когда в его стекле Вы стали обнаженной
В июльский час.
Унылый сон воды, стремящейся к покою,
Уставшей течь,
Когда-то оживлен был свежей красотою
Прелестных плеч.
И вот, как зеркало, душа в своем страданьи
В тумане лет
От Вашей юности хранит воспоминанья —
Нетленный след…
Оделетта («Назавтра – дождь осенний…»)
Назавтра – дождь осенний,
Всегда – апрельский сон;
И жизнь, подобно тени,
Проходит круг времен.
Сменяет зиму лето,
Январь на май похож.
Жасмину – час рассвета.
Мимозе – смерти дрожь.
Рожденье, умиранье,
Что было – будет вновь.
От счастья и страданья
Рождается любовь.
В цвет серебра иль меди
Одет закатный час…
Важней всего на свете
Улыбка Ваших глаз!
Оделетта («Когда со мною роза эта…»)
Когда со мною роза эта,
Я вижу Ваш веселый рот.
Где алым отблеском рассвета
Улыбка юности цветет.
И стоит мне в саду плодовом
На ветку с яблоком взглянуть,
Чтоб в глянце свежем и тяжелом
Внезапно вспомнить Вашу грудь.
Так и на небе светло-сером,
Где только что угас закат,
Я чувствую не луч Венеры,
А Ваш задумавшийся взгляд.
Гийом Аполлинер (1880–1918)
Мы в этот пышный сад пришли нарвать букеты.
Красавица моя, ты видишь, сколько их,
Всех этих роз любви, не переживших лето,
Поблекших и нагих?
Их стебли гнутся и под ветром на аллеи
Роняют лепестки – уходит время роз.
Красавица моя, сорви же их скорее,
Соцветья наших грез!
Запри покрепче дверь и кинь бутоны в кубок:
Жестока и нежна, пускай любовь глядит
На их агонию – с цветов, как с алых губок,
Хрип запахов слетит!
Сад-себялюбец отцветает, и в долине
Дневные бабочки рассеялись, легки.
Одни в его тоску слетаются отныне
Ночные мотыльки.
И в нашей комнате без воздуха и света
Роняют розы скорбь, спеша сгореть дотла.
Красавица, поплачь… Цветок увядший – это
Любовь, что умерла!
Моя любовь больной чьи муки утоляет
Тот самый яд что жжет и разрушает плоть
Да страсть меня томит безумье оскорбляет
Но тщетной яростью обид не побороть
Я думал ты светла а ты черней провала
В геенну мрачную где жуткий мрак ночной
Любовь томление мое околдовала
И все опутала туманной пеленой
Быть может на тебе ни пятнышка а я-то
В своем безумии порок в тебе клеймил
Я как сама любовь глядел подслеповато
От слез бессонниц от волнения без сил
Презренный, как-то раз я подглядел тайком,
Как Линда в зеркале собою восхищалась.
И вот я покорен прекрасным двойником —
Изменника во мне открыла эта шалость.
Я прежде полагал, что нет ей равных, но
Мне зеркало в тот миг на все глаза открыло;
И сердце дрогнуло мое, соблазнено
Лицом, которое теперь мне тоже мило.
С тех пор я сравнивать пытаюсь без конца,
Едва захочется ей в зеркало всмотреться,
Два вожделенные, два юные лица,
Но выбрать не могу – нет смелости у сердца.
Да, я в сомнении твержу себе: ответь,
Неужто копия милей оригинала?
Я вижу, что она готова умереть,
Чтобы еще живей ее сестра предстала.
Я попросту пленен волшебным двойником,
Всей этой точностью, почти невыносимой,
Всей этой живостью и лживостью притом,
И каждой черточкой, мучительно красивой!
Но жизни не дано расплавить льда зеркал,
Всё застывает в нем – и зеркало без меры
Не раз дурачило того, кто полагал,
Что любит женщину, но был в плену химеры.
«Вы уезжаете – о чем тут говорить?..»
Вы уезжаете – о чем тут говорить?
Пересчитаю вновь по осени потери.
О шепелявая мадонна, к вашей двери
Приду, как верный пес, вас ожидать и выть.
Вы уезжаете – о чем тут говорить?
Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи:
К торговцам золотом, как прежде, забреду,
Все их сокровища, все перлы на виду —
На ваши ноготки и зубки так похожи!
Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи.
Я ваши локоны увижу вслед лучам
Луны, когда о вас вздохну безлунной ночью.
Вы уезжаете, но вижу я воочью
Мою звезду, мое светило по ночам
И ваши локоны увижу вслед лучам.
Опять по осени, листвою зашуршавшей,
Я платья вашего припомню шорох – и
Опять почувствую, как вы близки, легки,
И свежестью цветов запахнет лист опавший
По осени, опять листвою зашуршавшей.
Мадонна томная, когда не будет вас,
Осыпавшийся лист и тот о вас расскажет,
Но вы забудете меня, и нас не свяжет
Уже ничто – ни ночь, ни отзвучавший вальс,
Мадонна томная, когда не будет вас.
Когда весна пройдет, а осень уничтожит
Всю вашу красоту, когда в матроне злой
И раздражительной никто признать не сможет
Инфанту, девочку, прославленную мной,
Пусть в сердце ледяном, любовью не согретом,
Я оживу опять – иной, чем в наши дни:
Года приносят блеск и красоту поэтам,
Все то, что в юности так жаждали они.
С годами женский взор становится туманным,
Морщинки на висках плетут за нитью нить,
И если осень лет дано прикрыть румянам,
То облик старческий от зорких глаз не скрыть.
И усмехнетесь вы – ну что на ум пришли вам
За бредни! – «В девятьсот каком-то там году
Меня любил поэт – и был он молчаливым,
И некрасивым был в каком-то там году…»
Увы, я некрасив, а вы всех смертных краше
И ждете рыцаря, обещанного вам,
Который оживит желанные миражи,
Где счастье быть вдвоем под стать волшебным
снам.
Сеньоры знатные склонятся перед вами,
За ласку посулят алмаз и изумруд, —
Потом, от вас вдали, с разбитыми сердцами,
Как тени бедные и бледные умрут…
Бесценная любовь, творенье рук моих,
Я сам раздул огонь души твоей и взгляда,
И создал, и люблю – и в этом нет разлада:
Так любят статую и совершенный стих.
Все мелочи учел и сверил каждый штрих —
И ты теперь всегда свидетельствовать рада,
Какая мне, творцу, и слава, и награда
В тебе, оставшейся навек среди живых.
И лишь одно меня смущает, что гордиться
Сама не можешь ты своею красотой:
Ведь это я тебя придумал, да такой,
Что ни один шедевр с тобою не сравнится,
И мы обручены и небом, и землей,
О божество мое, холст, мрамор и страница!
Пустыню перейдя, измученный от жажды
Припал к морской воде, но пить ее не смог.
Я – путник жаждущий, ты – море и песок:
Я дважды изнемог, ты победила дважды.
А вот прохожий: он гулял себе однажды
И казнь влюбленного, ликуя, подстерег.
Несчастный висельник, когда настанет срок,
Неужто гнусному гуляке не воздашь ты?
Тот жаждущий, и тот повешенный, и тот
Зевака, – ждет их ад в душе моей, могила
С названием: «Хочу, чтоб ты меня любила!»
Я вырыл сам ее, пускай в нее сойдет
Любовь, – она как смерть прекрасна, и к тому же
Скажи: ты слышала, что смертны наши души?
Под мостом Мирабо исчезает Сена
А с нею любовь
Что же грусть неизменна
Уступавшая радостям так смиренно
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Словно мост мы сомкнули руки с тобою
Покуда волна
За волной чередою
Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Вот и наша любовь подобна стремнине
И медлят года
Как река на равнине
Но надежда неистова и поныне
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Дни уходят недели тают как пена
И словно любовь
И как жизнь постепенно
Под мостом Мирабо исчезает Сена
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Найдется в памяти потеря
Прядь русая волос твоих
И вспомнит он почти не веря
Что помнишь ты о нас двоих
Она в ответ я помню много
О том далеком дне о той
Дороге к твоему порогу
Бульвар Шапель Монмартр Отёй
Подобно осени туманным
Воспоминаньем канет прядь
Туда где нашим судьбам странным
Предрешено как день сгорать
