Снежная музыка
Я люблю просыпаться под музыку снежной зимы…
Слышно: дворник лопатою чистит дорожки. И мы,
Ароматом кофейным наполнив квартиры уют,
Растворяемся в белом, где слышится топот минут…
Мы у детства берём это светлое утро взаймы.
Я люблю просыпаться под музыку снежной зимы…
Несётся жизнь.
Автобус наш бежит
Средь заливных лугов, по перелескам.
И лиственница старая дрожит
От гула космодрома у Плесецка.
Судьба в глубинку занесла меня.
Тот край когда-то звали «Заволочьем».
Здесь собиралась «чудь» возле огня,
Чтоб поклониться идолам воочью.
Легенд немало в емецких лесах.
Расскажут деревянные церквушки
О музыке, застывшей в куполах,
О кладбище средь сосен на опушке.
Трава.
Цветы.
И некому спешить
На тихие погосты Заболотья.
А память в датах продолжает жить
Да в именах над бездыханной плотью.
Остыли печи и грустят дома
На Ваймуге, Калажме и на Сии,
Где рожь-кормилицу хранили закрома —
Землёй жила крестьянская Россия.
Но лебеди по-прежнему летят
К лесным озёрам, обмелевшим рекам
И царственно средь зарослей скользят,
Даруя свет надежды человеку.
Иной боится откровений.
В черновиках – светло, умно.
Порядка нет, коль пишет гений:
Строка рябит… в глазах темно.
Перо за мыслью храбро мчится —
Не успевает, отстаёт.
Строка спешит с душою слиться —
Ей не понять души полёт.
Здесь рифмы бродят холостые,
От Музы резвой убежав.
Простим ей шалости простые,
Получше нрав её узнав.
Она сплетает паутиной
Рисунки, строки и слова,
И от работы той рутинной
Сама бывает чуть жива.
Но вдруг найдёт златую строчку,
Легко, как будто невзначай,
И весело поставит точку,
Поэта пригласив на чай.
Счастьем Победы объятый,
Пьёт и ликует народ,
А на дворе сорок пятый
Века двадцатого год.
Где-то под звуки гармошки
Хором «Катюша» звучит.
Мама,
застыв у окошка,
Всё на дорогу глядит.
Улица наша гуляет.
Шастает взад и вперёд…
Пляшет,
смеётся,
рыдает
Всё переживший народ.
Из «алюминевых» кружек
Спирт,
разведённый водой,
Пьёт за друзей и подружек,
Что не вернулись домой.
Бабушка молится Богу,
Маршем динамик гремит.
Мама в окно на дорогу,
Не отрываясь,
глядит.
Солнце склонилось к закату,
Мама всё смотрит и ждёт.
А на дворе сорок пятый
Века двадцатого год!
На фотографии старой,
В кепочке, с чёлкой до глаз,
Мальчик в обнимку с гитарой
Смотрит с улыбкой на нас.
Смотрит пронзительно чисто,
Детство навек сохраня.
Кто этот мальчик лучистый?
Господи, это же я!
Вспомнились годы былые,
Горечь победной весны,
Наши отцы молодые
Не возвратились с войны.
Весело и беззаботно
Мы превращались в шпану,
Улица, двор, подворотня
Нас обучили всему.
Мы матерились, курили,
Как беспризорная голь,
Но навсегда сохранили
Детства щемящую боль.
С этой давнишнею болью
Так до сих пор и живём.
Даже в весёлом застолье
Грустные песни поём.
У вагонного окошка
В одиночестве стою.
Из вагонного окошка
Вижу Родину свою.
То леса, то деревушки,
То пригорки, то поля,
То болота, то речушки…
Это – Родина моя.
То на много километров
Ни души и ни жилья,
Лишь гуляют в поле ветры,
Вьются стаи воронья.
Белой церкви купол синий
На холме увидел я.
Православная Россия,
Это – Родина моя.
А за церковью – избушки.
В них, забыв о суете,
Одинокие старушки
Доживают в нищете.
Как печальны и красивы
Эти тихие края!
Захолустная Россия,
Это – Родина моя.
Притормози, судьба, хотя б на миг,
Чтоб вдоволь насладиться тишиною;
Оставив мир, пронизанный виною,
Понять, какие истины постиг.
Припорошило серебром виски,
У глаз смеются глупые морщинки,
И сотни песен знаю без запинки
И петь смогу до гробовой доски.
И если мне опять начать с нуля,
То снова совершу свои ошибки,
Поняв, как ненадёжны, шатки, зыбки
Все роли – от шута до короля.
И вновь листает жёлтый календарь,
Не замечая горечи потерь,
Сырой сентябрь. И просится в букварь
Простая фраза – «…осени не верь…»
Она обманет красками лесов,
Стремниной рек и щедростью полей,
Густым хоралом поздних голосов
Лесных «карузо»… Клина журавлей
Симфония небесной чистоты
Не предвещает скорого конца,
Не угадать прихода темноты
Под маскою сентябрьского лица,
Но очень скоро рыжие кусты
Сугробами застынут у крыльца.
Потрескивает старенький камин,
Отбрасывая войлочные тени
На тёплый плед, упавший на колени
Махровым перламутровым теплом,
И пробуждает мысли о былом,
В котором сильно пахнущий жасмин…
И вовсе не до знаков препинанья,
Когда нахлынут вдруг воспоминанья…
А по ночам являются порой
Два Ангела – Хранитель и… второй!
На арене под туш и хохот,
Виртуозно сбивая шаг,
Я скачу, барабанный грохот
Возвещает опять аншлаг.
Представленье моё в разгаре,
Клочья пены летят в песок,
Я сегодня опять в ударе,
Но ужасно болит висок.
Шест надёжно в арену воткнут
И нельзя сожалеть о том,
Что, конечно, найдётся тот, кто
С наслажденьем взмахнёт кнутом.
На овации наплевать мне,
Я привык к ним за столько лет,
Я доволен своею статью —
Боли даже в помине нет.
Вот я рвусь к намеченной цели,
На бегу забывая страх,
Чуть дрожит волосок в прицеле,
Истончав на семи ветрах.
Но покуда копыта бойки,
Всё надеясь порвать узду,
Я мечтаю в Крылатой тройке
С небосклона достать звезду…
На арене под туш и хохот
Я нарочно сбиваю шаг.
Ведь, возможно, не так уж плохо,
Что сегодня опять аншлаг!
Но прикручен надёжно повод
К нержавеющему шесту,
Нервы – вдрызг!!! – это веский повод,
Видно, Славу ловил не ту…
Я родился в застойные годы,
Со шпаною Васильевской рос.
Мне плевать на капризы погоды —
Зной не жжёт, не морозит мороз.
Прожигал жизнь в ужасных запоях
И в глаза своей смерти глядел,
В те весёлые годы застоя
Я всегда оставался у дел.
Медяками набиты карманы,
С сигаретой в припухших губах
Мы небесной не жаждали манны
И в боях не жалели рубах…
Разлетелись «застоя осколки»:
Кто на флот, кто в тюрьму, кто в кабак.
Разбрелись «одинокие волки»
И теперь не собрать их никак.
Как хотелось бы снова мальчишек
Отыскать и от сердца обнять.
Я «сопливых» не жаловал книжек,
Но сумел наконец-то понять…
Лёнька, Борька, Серёга и Галка —
Вы милее мне тысячи крат.
Нагадала мне счастье гадалка,
И за ним я бреду наугад…
…Колышется распущенная прядь…
Н.Чудинова
Ветер твою распускает прядь,
Лето ушедшее жаль терять,
Мучает листопад,
Ритмами невпопад,
Не повернуть реки обмелевшей вспять.
Танец на облаках вдвоём,
Плещется луч в руках – поём.
Может, в последний раз
Балует осень нас
Солнечным проливным дождём.
Помню прощальный долгий взгляд,
Словно стрелой под сердце – яд,
Ветер сорвал листок.
Я сохранить не смог
Нашей любви простой наряд.
Где-то вдали твои глаза,
Может, не поздно им сказать:
Сердцу покоя нет,
Белый не мил мне свет.
Может быть,
Осень твой принесет ответ.
Навылет продырявлена гитара,
Внезапный выстрел ввысь поднял ворон…
Но не дождется податей Харон,
Мгновенье для последнего удара
Ещё не наступило, не унять
Судьбу кусочком круглого металла —
Подумаешь, поэта освистала
Вчера толпа, готовая распять
Любого, кто осмелится на спор,
Пока она гудит в пустынном зале…
Мы миру ничего не доказали,
Но вот… палач, и плаха, и топор.
