Диана крепко сжала руку Аграфены, повела в осенний сад, в свое царство-государство, в свой сказочный мир, где реальное – нереально, где вымысел становится явью, где сбываются сокровенные мечты, где маленькая глухонемая девочка слышит вздох каждой травинки и умеет говорить.
– Как здесь красиво! – воскликнула Аграфена.
Диана подняла с земли красно-желтый кленовый лист, прижала его к губам, подбросила вверх. Листочек описал круг и опустился к ее ногам. Она вновь прикоснулась к нему губами, подбросила вверх. На этот раз лист упал к ногам Аграфены. Та подняла его, прижала к губам, подбросила вверх. Порыв ветра подхватил листочек и унес за забор.
– Хочешь пойти за ним? – спросила Аграфена.
– Конечно, хочу! – мысленно крикнула Диана, захлопала в ладоши.
– Скажи, «да», – попросила Аграфена. – Скажи, у тебя обязательно получится. Это не сложно: д – а. Ну же, Диана, смелей.
Диана сделала глубокий вдох, смешно выпятила вперед губки, вытолкнула изо рта воздух и сама испугалась, осознав, что происходит нечто необычное.
– Еще, еще, – попросила Аграфена.
Диана зажмурилась и снова вытолкнула воздух. На этот раз звук получился звонким. Воодушевленная девочка запрыгала на одной ножке. Аграфена подхватила ее на руки, закружила.
– Ты умница, Диана, умница. Если ты не будешь лениться, то скоро заговоришь. Я в этом уверена, – она опустила девочку на землю. – Пойдем искать наш осенний поцелуй.
Они выбрались за забор через потайную калитку. Прежде Диана не обращала на нее внимания, потому что не собиралась покидать пределы своего царства-государства, где она знала каждый уголок. Мир, расположенный по ту сторону забора, был чужим, неизвестным, потусторонним. Он Диану страшил. Поэтому, когда Аграфена распахнула калитку, она замерла в нерешительности.
– Смелее, – сказала Аграфена, подтолкнув Диану вперед, и страх мгновенно улетучился.
Увидев необозримый простор, Диана забыла про кленовый лист, на поиски которого они отправились. Она во все глаза смотрела на небосвод, на лес, раскрашенный осенью в багряно-золотые тона, наслаждалась широтой и свободой.
Диане захотелось закричать, что есть силы. Она широко открыла рот, но крик так и не вырвался наружу. Он остался внутри, вонзился в сердце девочки острым клинком, причинив ей неимоверную боль.
Диана заплакала, упала на землю, уткнулась лицом в пожухлую траву. Аграфена подняла ее, прижала к груди.
– Милая моя, дорогая моя девочка, не отчаивайся. У нас все получится, – голос ее дрожал. Она не могла сдержать слезы. Ей было невыносимо тяжело смотреть на страдания Дианы. Аграфена с большим трудом взяла себя в руки. Она не предполагала, что работа, за которую она взялась, будет такой непосильной для нее. Но отступать нельзя. Она должна научить Диану говорить. Должна…
Валдис сказал, что недуг проявился не сразу, что до года девочка слышала и произносила отдельные слова. А потом вдруг замолчала, словно какая-то злая сила заставила ее стать глухонемой. Многочисленные обследования, которые проводили доктора, показали, что у Дианы никаких отклонений от нормы нет, ее недуг не поддается никаким научным объяснениям и не может быть излечен с помощью медицины.
– Нам посоветовали ждать чуда. Мы его ждем, – глаза Валдиса стали грустными. – Но меня, почему-то не покидает мысль о заклятии. Не знаю, почему…
Аграфену эта мысль насторожила. А после того, как Валдис поведал ей об Изольде и она нашла в шкафу заговоренную траву, причина недуга Дианы стала очевидной. Аграфена вздохнула с облегчением: надежда на избавление есть! Нужно запастись терпением и немного подождать.
Аграфена обняла Диану, сказала:
– У нас все получится, милая. Обязательно получится. Не сдавайся, не отступай.
Диана кивнула, вытянула вперед губки и выдохнула: «Д-э».
Они взялись за руки, и пошли к дому. Вошли в сад через главные ворота, как победители.
– Вы долго гуляли. Не замерзли? – спросила Луиза, выйдя им на встречу.
– Нет, – ответила Аграфена. – Сегодня на редкость теплый день.
Луиза присела на корточки, заглянула в глаза Дианы, спросила:
– С тобой все в порядке, милая? – та кивнула. – Тебе понравилось гулять с Феней?
Диана глубоко вздохнула, выпятила вперед губки, выдохнула: «Д-э». Луиза вздрогнула от неожиданности, вскочила, воскликнула:
– Что происходит?
– Мы учимся говорить, – ответила Аграфена.
– Мы? – лицо Луизы побагровело. – Проводите Диану, а потом мы с вами поговорим.
Диана дернула мать за платье, погрозила ей пальчиком, выпятила губки, выдохнула: «Н-э», развернулась и ушла.
Луиза остолбенела. Она так и стояла посреди комнаты до тех пор, пока не вернулась Аграфена. Конечно, Луиза хотела, чтобы Диана заговорила, но она не предполагала, что все произойдет так стремительно.
– Как вам это удалось? – спросила она Аграфену.
– Это заслуга Дианы, а не моя, – ответила та. – Девочка очень хочет говорить. Во мне она увидела добрую фею, которая может ей помочь. Я стараюсь оправдать ее надежды.
– Храни вас Господь, – обняв Аграфену, сказала Луиза. – Простите, если обидела вас. Поступайте так, как считаете нужным. Я чувствую, что вы сможете сделать то, что не смогла я.
– Не принижайте своих заслуг, госпожа Луиза, – сказала Аграфена. – Вы научили Диану писать, читать, считать, а это очень важно.
– А еще Диана знает ноты и играет на рояле небольшие произведения, хотя и не слышит, как они звучат, – похвасталась Луиза.
– Мне кажется, Диана кое-что слышит, – сказала Аграфена. – Сегодня на прогулке я крикнула ей: «Смотри!», и она оглянулась. Это воодушевило меня. Думаю, нам всем нужно запастись терпением, чтобы добиться желаемого результата.
– Да-да, вы правы, время – наш союзник, – Луиза улыбнулась, подошла к роялю, сыграла несколько нот, повернулась к Аграфене.
– Вы поете?
– Нет, – ответила та.
Зачем Луизе знать, что несколько лет назад Аграфена служила в театре, что она была голосом примадонны мадам Алонсе, а в один прекрасный день сбежала из театра, прихватив с собой волшебные туфельки – подарок директора театра.
Убежала она потому, что устала сносить насмешки безголосой примадонны.
– Запомни, твой талант никому не нужен, – постоянно кричала та. – Люди больше ценят красивую внешность и умение угождать. Никогда не высовывай свой длинный нос из-за кулис. Не смей переходить дорогу тому, кого поставили впереди тебя. Ты – моя тень. Молчи и выполняй мои приказы.
Аграфена глотала слезы, а вечером поднималась на специальный балкон за кулисами и пела сложнейшие арии, в то время, как примадонна только открывала рот. Но публике были не ведомы театральные секреты. Она кричала: «Брависсимо!» и задаривала мадам Алонсе цветами. Никто из зрителей не догадывался, что волшебный голос, который так волнует и тревожит их сердца, принадлежит другому человеку.
– Зачем вы все это терпите? – спросил Аграфену молодой актер, которого недавно приняли в труппу.
– Это – мой крест, – ответила она.
– Глупости! – воскликнул он. – Все эти разговоры о крестах – нелепость. Вы – одаренный человек, умница. Вам незачем служить глупцам. Я уверен, вы найдете применение своему таланту. Вам не нужно быть тенью, быть в тени у бездарности. Выйдите на свет, и вам сразу станет ясно, что делать дальше.
– Я боюсь, – призналась Аграфена.
– Чего именно? – удивился он.
– Своего уродства, – ответила она.
Он рассмеялся, поцеловал ее в щеку, сказал:
– Мы все уродливые люди. Ни в ком нет совершенства. Просто кто-то свое уродство называет красотой и гордится им безмерно. Не надо подражать таким людям. Оставайтесь собой. Помните, что вы сотворены по образу и подобию Божьему, Господь любит вас такой, какая вы есть. Любите и вы себя. Я уверен, что в вашей жизни произойдет нечто особенное, едва вы сбросите оковы и станете свободной, – он улыбнулся. – И еще, помните, человек, который не ценит дар, полученный от Бога, неизбежно его теряет. Задумайтесь о том, что будет, если вы лишитесь своего дара.
– О, об этом лучше не думать, – проговорила Аграфена, побледнев.
– Нет, моя дорогая, именно об этом вы должны думать непрестанно, – сказал актер назидательно.
– О чем это вы тут воркуете? – раздался неприятный голос мадам Алонсе.
Аграфена растерялась, актер улыбнулся, привлек ее к себе и поцеловал в губы.
– Поздравляю, молодой человек, вы первым поцеловали жабу, – презрительно бросила примадонна. – Будем ждать, что произойдет потом: она ли превратится в царевну или у вас отвалится нос.
Она больно стукнула Аграфену веером по руке и ушла в грим уборную.
– Зачем вы так поступили со мной? – по щекам Аграфены потекли слезы.
Актер поцеловал ее еще раз, сказал:
– Я очарован вами, милая, – разжал объятия. – Уходите, уходите немедленно, иначе я за себя не ручаюсь.
Аграфена развернулась и побежала к служебному выходу. Остановилась у дверей, несколько раз глубоко вздохнула, вытерла слезы и пошла за кулисы на свой балкончик. Она должна была отыграть этот спектакль. Ей нужно было поставить финальную точку в своей театральной карьере. И она сделала это.
