class="empty-line"/>
Русалка мне рассказывает сказки,
В них ложь мешая с горькой правдой жизни
И с истиной, и с вымыслом невинным,
И я вздыхаю — вывод очевиден -
Жизнь такова, какую заслужили -
А между тем, небес сгорают краски;
И я прошу мне рассказать про омут -
Что в нём на дне? Какие скрыты тайны?
В журчанье слова каждого за словом
В ночи вникаю с жадностью, и словно
Гляжу на фотоснимок моментальный -
Цветной, но неразборчивый и тёмный…
"Незримый глазу круг в воде очерчен,
И яма здесь без дна страшнее ада -
Конец пути для путников беспечных -
В ней все мертво, черно и бесконечно,
Во тьме лишь черви водятся да черти -
Тебе туда заглядывать не надо…
Вот и любовь — такой же тёмный омут -
Нырнёшь, не глядя — можно там и сгинуть;
На дне бутылки битые да камни -
Не оторвать бессильными руками
Пиявок хищных, спрятавшихся в тине,
И цепкие хвосты травы придонной…
Ступай домой, тебе пора согреться -
Прохладно стало… Видишь, оловянный
Повис лик лунный в сумерках беззвёздных?
Иди домой, пока ещё не поздно"…
Я ухожу, но омут окаянный
Все снится мне, моим владея сердцем…
Темнеет сад осенний за окном,
а я смотрю в окно, как сад темнеет –
так, будто бы в окне идёт кино –
фильм этот предназначен только мне, и
лишь для меня на небе карамель
зари вечерней тает незаметно,
и золото листвы во тьме теней
тускнеет, меркнет до оттенков медных,
и для меня плывёт в стекле окна
луны безмолвной профиль оловянный,
печально светит уличный фонарь
и сад темнеет.
Скоро он увянет.
Да, что поделать, друг — уже октябрь
скулит, шуршит листвой в саду осеннем –
о, не стенай так жалобно хотя б –
от этих мантр унылых сердце щемит –
и ветру я шепчу: прошу, уймись,
не завывай как пёс, помилосердствуй –
умерь свой пыл и не смущай умы
невнятным и безрадостным концертом –
мне что-то грустно — может, это грипп,
усталость и хандра к концу недели –
для излеченья гриппа и хандры
налью в стакан немного зинфанделя,
взгляну в окно: там сумеречный сад –
спуститься в сад на поиск приключений?
Нет. Там темно. Боюсь. Пути назад
я не найду, боюсь. Да и ключей нет.
Достать, быть может, пачку сигарет
из жестяной коробки от бисквитов?
Поразмышлять о зле и о добре,
необъяснимо в жизни перевитых –
зачем, когда мечтаешь ни о чём
и ждёшь явленья бога из машины,
вдруг ниоткуда выскочит то чёрт,
то средний палец, то король мышиный?
Темнеет сад. Я зажигаю свет –
свет отразился в стёклах многократно,
и сад пропал. Погас. Исчез бесслед -
но в зазеркалье за окном квадратным.
Там только тьма. Ни сада, ни луны,
ни звёзд, ни елей, ни летящих листьев,
ни выстрела, ни лопнувшей струны,
ни шороха, ни шёпота, ни свиста –
там, за окном, реально ничего.
Внутри — фракталы ламп и отражений
огней в зеркальных стёклах, хоровод
флаконов, лент и всяких штучек женских,
сверканье света сумеркам назло
в хрустальных гранях тонкого стакана –
тьма за окном. Ни музыки, ни слов.
Не потому ль в душе тоска такая?
В реальности таятся чудеса:
потушишь лампу — явится свеченье
за окнами — там дремлет лунный сад,
волшебный плод полночных превращений –
включаю свет, и чёрной шторой ночь
опять скрывает от меня земное
и молча смотрит в дом через окно…
Конец кино.
Я закрываю ноут.
В часах песочных кончился песок -
Пора перевернуть их вверх ногами,
И пусть песок струится, невесом -
Бег времени устроен так богами,
И так осуществляется замер
Минут, часов и дней — сквозь узость горла
Бежит песок, вместивший жизнь и смерть,
Любовь, тоску, и многое другое…
В потоке серых равнодушных лет
Редки крупицы радости, и радость
Как сахарный песок блестит в стекле
То тут, то там, горя огнями радуг
Средь кварца тусклых выцветших кристаллов,
Истёртых за века служенья тьме -
Ни цвета в них, ни света не осталось,
Ни черт особых, знаков, ни примет -
В них ни черта — одна сплошная серость,
Их дело — нас объёмом обмануть,
И потому-то так и больно сердцу,
Что мало в жизни радостных минут…
Как часто мы о времени жалеем,
Что так бездарно прожито оно
В туманной тусклой сумеречной мгле и
Песком бесцветным ссыпано на дно
Не чищенной давно стеклянной колбы -
Она полна, часы перевернуть
Пора, и снова пусть бежит без толку
В стекле песка мучительная муть…
Итак, часы стеклянные имеют
Подставки из латуни с двух сторон,
На узкой талии — кольцо из меди;
На дне подставки вычеканен монстр
Ужасный страшный — может быть, химера -
Две головы и змеевидный хвост -
В венке из листьев дуба и омелы,
И трав, похожих на чабрец и хвощ;
На дне другом — изношенный нечёткий
Латунный образ — видимо, Харон -
А кто ещё сидеть так будет в лодке
Понуро, терпеливо? Только он -
Устало дремлет, как бы намекая,
Что нас он ждёт, он свой исполнит долг,
Что время жизни быстро протекает,
Перетекая как песок меж колб -
Песок засыплет, спрятав под собою
Год, месяц, день недели и число,
И факт, и ужас, и бездонность боли,
Меня, тебя, и вздох, и сухость слов -
Укроет постепенно ровным слоем
Забвенья, пепла, глин и новых почв
Бесследно всех –
И не было нас словно -
Пылинок, ветром унесённых прочь…
Жизнь мимолётна, друг мой, что поделать?
Для вечности она — один лишь миг,
Он сменится другим — на свете белом
Круговорот, и всё старо как мир -
Что было прежде, то всегда и будет,
И, как заметил мудрый Соломон,
Всё суета, и есть и будут люди
Всё теми ж до скончания времён -
Не изменить ни принципы, ни нравы,
И будет глаз за глаз и кровь за кровь,
И слабый — виноватым, сильный — правым,
И труд тяжёл, и горек хлеб, и кров
Не гарантирует тепла, защиты -
И может всё твоё похитить враг,
И все надежды белой ниткой шиты,
И не дожить до торжества добра;
И будет
