Илья Эренбург - Избранное

Главный Инквизитор отец Хуан.

Я?.. Инквизитор?.. Нет! Послушайте… Лицо порой
                 обманывает:
Вот вы не похожи на светскую даму.
В вас тот же огонь… Вы могли быть с нами.
Но вы — донья Альда Романьес.
Враги!.. А меня к вам что-то тянет.
Прощайте! Я «вождь разбойников», вы
         добродетельная роялистка,
Наш разговор может показаться подозрительным.

Какие руки!.. Летучий пламень…

Скажите, неужели вы б могли вот этими руками?..

Гражданин Гонгора, там девять заговорщиков поймали,
Вас ждут в Верховном Трибунале.

Иду.

Да, вот этой рукой!
Прощайте!

Ветер-то какой!

Ушел. Трибунал. Что будет с Диего?
Брат или враг? Недруг иль друг?
Все мы в ночи друг друга не видим, сирые, бедные,
Огоньки на ветру…

Христа ради, одну монету.

Пять песетов!

Король, наш добрый старый король, где ты?
Ах, госпожа, если бы вы родились на пятьдесят
                 лет раньше!
Как было тихо, хорошо в нашей Испании.
Все короля любили, молились и жили спокойно,
А хлеб! Ведь хлеб ничего не стоил!..

Как странно!
Я ненавижу этих повстанцев!
Я ненавижу их песни — хула и злоба в каждом слове.
Я ненавижу их флаг — он пропитан еще теплой
                 кровью.
Они не люди, они не плачут и по-ребячьи не смеются,
Я их ненавижу! Я ненавижу революцию!
Но это так странно — ты испугаешься —
Я сама себя не понимаю —
Я рада, что живу в это время,
Когда жить не под силу,
Что вот эта ночь осенняя
Мне не только приснилась,
Что, может, на муку, может, на смерть
Его я встретила,
Что влетел в мое сердце
Ветер…

Эти бродяги победили!

Какой ужас!

Торжество насилия!

Они арестовали вашего брата! Посмели его коснуться!
Конечно, это недоразумение, и его сегодня же
                 выпустят…

Мы ждем Диего с минуты на минуту.

Но пережить этот день — какая пытка!

Мы все отныне — на Голгофе.
Доколе, боже?

И представьте — сегодня мне подали кофе
Без пирожных!

А мне сегодня господь послал страшное испытание…

Святая дева! Что они сделали с вами?

На главной улице какой-то лудильщик или сапожник
Назвал меня… Мне, право, стыдно повторить
              перед вами это прозвище.

Он, верно, назвал вас королевским шпионом?

Или мадридским наемником?

Или притеснителем?

О, если бы так! Гораздо оскорбительней!..
Меня — дона Пабло-Эльяс-Фернандес-Клара-
                 Барга-Варинос —
Он назвал… гражданином!

Какая ужасная весть!

Этого нельзя перенесть!

Они готовы надругаться над всем святым!
Дон Пабло-Фернандес…

Дон Пабло-Эльяс-Фернандес…

…Гражданин!

Лучше смерть! Мы должны выступить —
Терпенью есть конец.

По-моему, это от антихриста.
Не правда ли, святой отец?

О, да! Начнем с декрета об отмене титулов.
Небесная иерархия не допускает изменений чина.
Я все деления постиг:
Есть ангелы, архангелы, есть херувимы, серафимы,
И есть ар-хи-стра-тиг!

По-вашему, они не христиане
Только оттого, что борются с нами?

Если они не уважают моих владений, моей
             собственности, моего дома —
Как они могут уважать Христа или мадонну?

Отобрать мои виноградники, поселить в моем доме
Каких-то ребят, невоспитанных и совсем
                 необразованных!
У этих людей нет ничего святого!

Христос — это красота. А вы заметили,
Какие у них грубые жесты, прозаические речи,
                 убожество линий —
Полное непонимание эстетики.
Мне просто скучно с ними!
Я могу понять красоту санкюлотов: Карманьола,
           Бастилия, Робеспьеры, Мараты.
Но наши рабочие могут только ругаться.
Конечно, они не христиане: Святая дева —
     это нечто изящное, с картины Мурильо,
Как она могла бы жить среди этих грузчиков или
                 носильщиков!

Святая дева — мать назаретского плотника. Она
            жила на земле.
Простая женщина, работница Иудеи,
Ее мозоли нежнее редких колец,
И пот на лбу — мира святее.

Вам надо упражняться в нашей вере,
Не то вы впадете в ересь.
Они нарушают законы божьи: на короля злословят,
Идут против титулов, против собственности, против
                 торговли.
Если бы Христос сейчас сошел на землю —
Он был бы наш…

Христос для всех, Христос — ничей.

Он поднял бы руку в ярости священной…

Он поднял только раз ее — на торгашей.
Разве его распяли рабы, а не фарисеи?

Видно, речи Гонгоры на вас действуют.
Есть лев и ягненок, гранд и чистильщик сапог.
Так было, так будет. Так устроил сам бог.
Они не христиане.
Дочь моя, неужели вы с ними? Берегитесь!

Нет, я не с ними, но я и не с вами…

Я всегда говорил, что женщины не должны
            заниматься политикой.

Это не политика, может быть, это женская слабость:
Для вас одна дорога, для меня много дорог и одно
            людское бездорожье.
Я знаю, что кроме моей есть другая, чужая правда
И враги, как двойники, друг с другом схожи.