Илья Эренбург - Избранное

Есть правые, и есть неправые.
У святой церкви ключ от истины.
А они прислужники дьявола,
Во главе с этим Гонгорой… «Неистовый»!..

Что ж, я, по-вашему, похож на Гонгору, на этого
              предателя, Иуду?
А вы знаете, что он получил от англичан миллион
              «за услугу»?..

Защитник бедных, он тратит народные деньги
                 на шампанское.
Поселил во дворце какую-то распутную цыганку…

Не смейте лгать —
Будьте достойны такого врага!

Не понимаю вашего увлечения, в нем ничего
                 изящного,
Манеры приказчика.

Что сказал бы ваш брат, услыхав, что в его доме
             защищают так речисто
Этого, ну, скажем мягко… авантюриста?

Я знаю двух людей. Оба любовью горят
И на смерть летят, исступленные:
Это мой брат
И Хорхэ Гонгора.

Вы прогрессируете, и быстро.
Еще денек-другой, и вы станете отменной
                 анархисткой.

Легко и просто я отдала бы
Свой титул, дом и богатство —
Быть бедной такая радость!
Только нищие и дети могут смеяться.
Можно бороться за веру, за родину, за свою правду,
Но не за этот зал с золотыми канделябрами.
Они хотят жить здесь, как жили мы, —
С улыбкой отпущенья им отдам ключи еще одной
                 тюрьмы.
Нет, я их ненавижу за другое,
За то, что они не знают покоя.
За то, что люблю я небо предвечернее,
Когда тихо-тихо, только ребята кричат вдали,
И когда отходит трепетное сердце
От безумной суетной земли.
Они не умеют становиться на колени,
Тихо улыбаться, говорить вполголоса,
Умирать, как умирает этот сад осенний,
Обливаясь пурпуром и золотом.
Я их ненавижу за то, что на могилах играют
              беспечные дети,
За то, что ветер раздувает яркий факел и гасит свечу,
За то, что я сама хочу,
Чтоб задул меня этот ветер!..

О каком ветре вы говорите?.. Мне стало тревожно…
Отчего Диего не приходит?.. Уж поздно…

Темно… И ветер… Как воет протяжно…
Ваш брат, верно, ждет, пока буря уляжется…

Отчего его нет?. Звезда упала…
Будто ветер сорвал ее…
Хоть бы скорей прошел этот вечер!..
Тереза, зажги свечи.

Ох, быть беде, быть судьбе, быть всему!
Не к добру, а что и как — не пойму.
Приходили, говорили… Страшно мне!
И короля нет, и бога нет, и никого нет…
А стреляют, стреляют, разве знают, в кого?..

Господи, упокой душу раба твоего!..

Здесь все свои? Мы можем говорить свободно.
Только Диего нет. Мы должны обсудить
              кое-какие подробности.
Через несколько дней войска Руиса будут у города.
Мы должны выступить в День Всех Мертвых.
Я всё наметил и людей надежных подобрал.
Диего с сотней захватит арсенал.
Я окружу дворец и арестую комитет…

Уж ночь, а Диего нет…

Неужели они посмеют?..

Что это?

Ветер окно раскрыл… Успокойтесь!

Пречистая дева, огради, помоги!

Вы слышите? Шаги!

Это Диего! Диего!

Луис!

Альда, мужайтесь!
Вы ему обещали — помните…

Скорей! Я знаю!
Всё кончено?

Я ждал…
Трибунал…
Только теперь сказать посмели.

Убит?

Расстрелян.

Братик!

Сядьте!

Нет, нет, я не плачу…
Разве можно плакать теперь…
Так значит, это — смерть…

Солдат сказал мне.
На заре. Светало.
Он был тверд. С открытыми глазами.
Он был — Диего Романьес.
Он солдатам сказал:

«Не надо! Завяжите себе глаза!
Вам страшно. Я буду глядеть даже мертвый.
Ведь меня казнят за то, что я не умел
                 отвертываться.
Я хочу эти горы видеть.
За ними Мадрид. Король в Мадриде».
Он говорил. Солдаты плакали.

Нет, я не буду плакать…
Так умереть — ведь это победа…
Диего!.. Диего!..

Да, не плакать.
Молчать. Только клятва.
Сейчас, здесь
Ни слова. Только месть.

Мы назначили — День Всех Мертвых.
Дорога на Севилью уже взорвана.
Вы вместо Диего — арсенал.

Он был бы спокоен, если б знал.
Идут на наш дом. Ни спора, ни вздоха, ни стона.
Притаиться, крепиться и ждать врага.
Блажен погибший на пороге непоруганного дома,
За честь еще не умершего очага!

Благословляю вас на ратный подвиг.
С вами сила господня!
Близок час торжества.
Будьте только бесстрашны.
Восстановите все права
Святейшей церкви, короля и ваши.

Накажите этих извергов! Сразу
Железом выжгите язву!
Надо только без всякой нежности —
На каждый кипарис по одному мятежнику,
И детей ихних… Чтоб знали!..
Ведь это облегчит ваше горе, Альда?

Как ни страшна потеря,
Я верю,
Вы нам поможете в заговоре.

Нет, не просите меня… не надо!
«Восстановить права», «наказать мятежников»…
Я от вас ушла теперь.
Я не хочу, чтоб было, как прежде.
Прежде — это смерть.
Я для вас безрассудная женщина,
Хуже того — изменница.
Я всё та же, только сегодня не вчера,
А что будет завтра?..

И это его сестра!..

И после смерти брата!..

Я попрошу вас пройти в гостиную. Луис,
                 останьтесь.
Мне надо поговорить с вами.

Вы стали федералисткой!.. Другой, чужой,
Вы даже смотрите теперь иначе…

Нет, просто слабость, вы сильны блаженной
                 слепотой,
А я… я слишком зрячая.
Скажите, Луис, кто судил Диего?