Тети устроил мне выступление в шикарном книжном магазине в центре Рима. Так как я знаю английский и французский, а итальянского не знаю, то со мною рядом поместили переводчицу. ‹…› В какой-то момент переводчица, наклонившись ко мне, прошептала: “Там не ваша бывшая жена сидит?” От бывшей жены Елены, из Рима, мне ещё в Москву прислали (переслали, у неё нет электронного адреса) предложение встретиться в Риме: “Я слышала, ты будешь в Риме, давай встретимся?” Я ответил совсем не вежливо, но я вообще невежливый человек: “Я не хочу встречаться с людьми из прошлого”. Ответа от неё из Рима не последовало. ‹…› Там в Риме было хорошо, жарко. Сбитые дождём, лежали на тротуарах широкие листья. Пахло грибами и хвоей. Случившееся лет сорок тому назад в ледяном Нью-Йорке не имело никакого отношения к Риму. ‹…› Моя бывшая жена была в чём-то белом с кружевами. По её недавним фотографиям я знал, что у неё морщинистое отёчное лицо, так что она явно вырядилась не по возрасту. Но если уж женщина однажды уверовала в то, что она красавица, то так и верит до конца дней своих. Очень давно я написал стихотворение: “Вы будете меня любить, / И целовать мои портреты…” Очень хорошее стихотворение. Обычно русские старушки за границей ходят в библиотеку имени Тургенева. Через некоторое время, уже в Москве, я понял, что совершил, отказавшись встретиться с ней, поступок. Ведь и в самом деле: совершил поступок».
«Меня подруга нежная убила…»
В книге «Анатомия героя» это стихотворение становится и поводом для разговора о Елене Щаповой, и воспоминанием о ней, и пророчеством: «5 января 1998 года случилось знаменательное событие. Вечером, как всегда по понедельникам, я только что провёл партийное собрание и был в зале собраний Штаба, прибежал растерянный Саша Дементьев («Цемент») и сообщил, что звонит Елена Щапова. Я пошёл и взял трубку. Да, это была она. Из Рима её было слышно лучше, чем из Москвы. “Хочу предложить тебе жениться на мне. Женись, станешь графом…” – сказала она развязно, т. е. стесняясь. “По женской линии титул не переходит, ты же знаешь”, – сказал я. “Я не шучу, я серьёзно предлагаю тебе жениться на мне”, – сказала она. “Да мы с тобой, кажется, и не разводились. Я, кажется, женат на нескольких женщинах сразу. И на тебе в том числе”, – согласился я. Она сказала, что ей тошно в Италии и она хотела бы найти работу в России, и еще что-то стыдливо бормотала, всё же возвращаясь к тому, что она хочет, чтоб я женился на ней. Я хотел спросить: “Да трезвая ли ты?” Но не спросил. Затем она долго диктовала свой телефон с помощью дочери (было слышно), переводя цифры на русский.
Поздняя, ненужная, бесполезная победа, подумал я, положив трубку. Боже мой, я ожидал этого реванша почти двадцать два года. Но зачем мне сейчас этот реванш? Ей будет сорок восемь лет! Когда живёшь достаточно долго, то видишь жизнь в развитии и грустно замечаешь, что ты был прав.
Хуйня, Лена, никакая ты не графиня, а потерпевшая поражение женщина, которая через 22 года поняла, что тот парень, резавший из-за тебя вены, парень, написавший о тебе страстную книгу – крик боли и отчаянья, – был единственным и самым-самым ярким. А ты прожила эти 22 года вдали от него. Как там я писал в 1976-м – страшным летом? ‹…› «А я больна была и всё убила. / Прости меня!» – и сдернёт маску рыла…” Вот и сдёрнула. Случилось это в году 1998-м, 5 января. Но я не ощутил никакого удовлетворения. Поздно».
«Три деревенских стихотворения»
1. «Лампа. Книга и машинка».
«Четырёх баранов спины / Как с французския картины / Клод Лоррен или Пуссен / Только нету старых стен». Клод Лоррен (1600–1682) – французский живописец и гравёр, один из величайших мастеров классического пейзажа. Никола Пуссен (1594–1665) – французский художник, один из основоположников живописи классицизма.
2. «Там дальше – поле кукурузы…»
«Я днем работаю. А в час / Когда темнеет небо круто / Пишу ребятушки для вас / Отмывши руки от мазута // “Оно” вернее лишь смола / Мы кроем толью крышу хлева / Джорж. Билл и я. И нам без зла / Бросает листья осень слева». Эта же история присутствует в рассказе Лимонова «Моральное превосходство»: «Майкл стал работать над опалубкой, сооружать её из досок вместе с толстым трусом Биллом, а меня прикрепил к Джорджу – покрывать новую крышу слоем смолы. На крыше пахло хорошо и крепко смолой и хвоей. Потому что вровень с крышей качалась под ветром крона пахучей сосны. Всё это происходило в местах, описанных некогда Вашингтоном Ирвингом. В нескольких милях всего лишь находился “Рип Ван-Винкель Бридж”. И, как я уже упоминал, природа вокруг была необыкновенно красивая. Невозможно было поверить, что такая природа возможна всего лишь в двух часах езды от Нью-Йорка на автомобиле».
«В газетах опять о Вьетнаме…»
Последние две строфы публикуются по сборнику «Трое. Не размыкая уст» (Los-Angeles: Almanac Press, 1981).
«Островок наш ничего…»
«Мы на Вэлфере живем». Welfare – американское пособие по безработице. В известном смысле провидческое стихотворение, если обратить внимание на строки: «Продавай старик Манхэттан / И гори дурак огнем ‹…› Загремишь и запылаешь / Вспомнишь наши имена!» Манхэттен действительно загорелся, загремел и заполыхал вследствие террористического акта 11 сентября 2001 года. Знаменательно, что этот день Лимонов встретил в тюрьме, о чём напишет потом в книге «В плену у мертвецов» (2002): «Когда я взглянул на экран, там горела чёрными клубами башня World Trade центра. Во, вздор какой! – где же “Новости”? – подумал я и сдвинулся по шконке, предполагая сменить программу. Но прежде я включил звук. Диктор, заикаясь, говорил о страшной катастрофе, упомянул самолёт, и я понял, что самолёт влетел в здание Мирового Торгового Центра. “Нам неизвестно, что это за самолёт, и почему он отклонился от курса”, – провещал диктор. Последовала пауза, и затем диктор закричал, задыхаясь: “Второй самолёт! Летит!” Через мгновение я увидел, как в башню World Trade центра номер два воткнулся игрушечный аккуратный самолётик, и, расплескавшись, вышел из Мирового Торгового с другой стороны в форме клякс и капель на экране!
Позднее эти кадры тиражировали вновь и вновь телестанции всего мира. Самолётик тысячи раз влетал в башню, как в кремовый торт, и, расплескавшись, вылетал из тела башни на противоположной стороне. Голубые небеса, чёрный дым над макушкой другой башни. Чистенькая аккуратная картинка. Два самолётика как сперматозоиды пробили плоть двух рослых 110-этажных американок, изнасиловав United States of America. Известная пуританская целка получила два shots of sperme. Чья сперма? Чужаков, разумеется. Но на то оно и изнасилование, что чужаки хотят остаться анонимными.
Вчера, десятого сентября, на прогулке, я услышал, как по радио сказали, что десятое – день святого Саввы Псковского и святого Вениамина. Моя фамилия – Савенко – происходит от имени Савва, а отца моего зовут Вениамин. Десятого на прогулке, вчера, я приободрился, получив такую защиту в важный для меня день. В четверг утром, я знал, уже появилась бумага Генеральной Прокуратуры, заменяющая мне арест на освобождение под подписку о невыезде. Я понял, что будет тяжёлая битва, раз мобилизованы такие силы. Дело в том, что я не верил, что меня отпустят. Вопреки очевидным фактам моё тело говорило мне “нет”. И уже после 20 часов, за два часа до отбоя мне сунули-таки в кормушку бумагу. “Ознакомьтесь и подпишите!” Письмо следователя подполковника Шишкина к начальнику изолятора полковнику Кирюшину: “Сообщаю, что 10 сентября 2001 года, заместителем Ген. Прокурора РФ, Государственным советником юстиции 1-го класса Бирюковым Ю. С. срок содержания под стражей следственно-арестованного САВЕНКО Э. В. продлён до 8 месяцев и 3 дней, т. е. до 11 декабря 2001 года”. Святой Савва, святой Вениамин, семейные святые, не сдюжили. Борьба сил Зла с силами Добра закончилась победой сил Зла…
И вот менее чем через сутки силы Зла поражены смертельными сперматозоидами. С Америкой у меня были старые счёты. Мой первый роман вышел в Германии под заголовком “Fuck off, Amerika!” ‹…› Будете знать, палачи, как продлевать срок заключения под стражей следственно-арестованному Савенко Эдуарду Вениаминовичу в день святых Саввы и Вениамина!»
«Уже шестое февраля…»
«Ты не ходил бы – ты бы лёг.
