/ Ах не мочил бы бледных ног!» – аллюзия на известный моностих В. Я. Брюсова «О закрой свои бледные ноги».
Лето 1977-го
«С Джули-служанкою дружбу вертел…». Джули Карпентер, Julie Carpenter (р. 1955) – возлюбленная Лимонова. Выведена в романе «История его слуги» под именем Дженни: «Я уже не помню точно, сказал ли мне кто, что Дженни экономка, служанка. Может быть, даже она сама сказала, ведь она от меня и не скрывала этого, ведь я сам выдумал, что она хозяйка. Внешне я виду не подал, в лице не изменился, но внутри разволновался. Эдвард – “любовник гувернантки”. Даже вернее, поклонник. Помню, что слова “любовник хаузкипер”, “любовник служанки”, запали в меня глубоко, и я с тех пор о себе так и думал, иногда со злостью и отчаянием, иногда с бесшабашной гордостью отверженного. Вы знаете, гордость отверженного, на мой взгляд, может быть более пылкой, чем гордость аристократа и лорда чёрт знает в каком колене». Встречается также в стихотворениях «Вспоминаю семидесятые в Нью-Йорке» из сборника «Ноль часов» и «1977» из сборника «Мальчик, беги!».
«Если же Мэрианн вдруг приходила / Джойнт ирландка всегда приносила». В одном из интервью Лимонов рассказывал: «У моей подружки Джули была по дружка Мерелин, ирландка, и её бойфрендом оказался Марк Белл, который позже стал барабанщиком Ramones Марки Рамоном, а тогда играл у Ричарда Хелла». Речь о Мэрианн Флинт и Марке Стивене Белле. История этой супружеской пары в художественном варианте воспроизведена в рассказе «The Death Of Teenage Idol», где они названы Бриджит и Дуглас, под этими же именами фигурируют в романе «История его слуги».
«…И мальчик работал в тени небосводов»
«Во двор, в снеготу, в черноту, в сырость мира…». Снегота – окказионализм, позаимствованный у Алексея Кручёных, из его стихотворения «Зима» (1926):
Мизиз…Зынь…Ицив –Зима!..ЗамороженныеСтеньСтынь…Снегота… Снегота!..Стужа… вьюжа…Вью-ю-ю-га – сту-у-у-га…Стугота… стугота!..
Начало («…И только Иван был чернее меня»)
«Мне Немченко Витька с похмелья играл / Любил меня Витька Карпенко / Сестра у него была полный отвал / В неё был влюблён друг мой Генка…». Виктор Немченко – приятель Лимонова харьковского периода. Также встречается в стихотворениях «Рыбки в тине…» и «О, виктор, виктор…» (том II). Виктор Карпенко, Карпеха – еще один приятель харьковского периода; у него была сестра Людмила. Как-то на Пасху к ним в гости попал Лимонов. В «Подростке Савенко» он описывал этот момент так: «В доме Эди-бэби ожидало по меньшей мере еще несколько десятков христосований, гостей за столом в большой комнате оказалось неожиданно много. Некоторые христосования были совсем не неприятны Эди, например, с большой и красивой девушкой по имени Люда. По виду она была на пару лет старше Эди-бэби и Витьки. Губы у Люды были мягкие. Обойдя всех за столом, Эди был уже профессиональным целовальщиком». Генка – вероятно, имеется в виду Геннадий Лях, приятель харьковского периода. См. комментарии к стихотворению «Ляхович Лях и Ляшенко…» (том I).
Фрагмент («Мы рот открыв смотрели на пейзажи…»)
«Ив Сен-Лоран наброшен на бедро». Ив Сен-Лоран, полное имя Ив Анри Дона Матьё Сен-Лоран (1936–2008) – французский модельер, самый популярный в мире высокой моды в 1960-е и 1970-е годы. Считается основателем стиля унисекс.
«Гляди на вёсла! О, Жолковский Алик…». Александр Константинович Жолковский (р. 1937) – российский и американский лингвист, литературовед, писатель, кандидат филологических наук. В его архиве сохранилось большое количество стихотворений Лимонова: все они приводятся в первом томе настоящего издания.
«И все провинциальные поэты…»
«Аркадий… Лёнька… Вовка…» – имеются в виду сотоварищи Лимонова, участники группы СМОГ – Аркадий Пахомов и упоминавшиеся в примечаниях выше Леонид Губанов и Владимир Алейников. Аркадий Дмитриевич Пахомов (1944–2011) – поэт. Автор книги «В такие времена» (М.: Прометей, 1989). Нередко упоминается Лимоновым в очерках-некрологах: «Аркадия Пахомова с нами не было. На Трубной площади мы с Величанским расстались. А Пахомов, оказывается, в ту ночь продолжил бесноваться. Он выпил ещё и разбил при помощи железной урны две витрины на Кузнецком Мосту. За что очутился в Бутырской тюрьме. Позднее он хвастался, что сидел в той же камере, что и Маяковский. В той или в другой, но он сидел в Бутырке, и были мобилизованы многие известные люди, чтобы вытащить Пахомова из тюрьмы. Вытащили всё же, хотя он и просидел несколько месяцев». («Книга мёртвых», «Гипсовый пионер и его команда»).
Жена бандита
«Как выросшая Брук Шилдс до отказу…». Брук Шилдс (р. 1965) – американская супермодель и актриса. В 1975 году в возрасте 10 лет приняла участие в откровенной эротической фотосессии Гарри Гросса для Playboy Press, снявшись совершенно голой. В начале 1980 года была самой молодой топ-моделью, когда-либо появившейся на обложке Vogue. Позже в этом же году актриса появилась в противоречивой теле- и печатной рекламе джинсов от Calvin Klein. В рекламном слогане Шилдс произносит фразу: «Вы хотите знать, что находится между мной и моими джинсами? Ничего!» К 16 годам, то есть к началу 1980-х, когда и писалось это стихотворение Лимонова, Шилдс стала одной из самых узнаваемых моделей в мире.
Людвиг («Ох и Людвиг-поляк, ну он и Людвиг!»)
Поляк Людвиг – приятель парижского периода. Лимонов характеризует его как «пьяницу, скалозуба и циника». В «Книге воды» он отметил, в какое время сошёлся с этим человеком: «Мои первые парижские связи были крайне беспорядочными. Только через несколько лет я почистил толпу вокруг себя, а первые года четыре меня окружали разношёрстные люди. Богема, анархисты, алкоголики, гомосексуалисты, лесбиянки, продавцы наркотиков, многодетные матери и проститутки. Я даже спал одновременно с Анн Анжени – редакторшей порножурнала и Кароль – её заместительницей, сразу с двумя. Надзирать за мной было некому. С февраля 1976 года я жил один. И к 1982 году у меня не осталось никаких моральных устоев, чему я был рад. Позднее они появились, и я жалею».
«И Анук Эмэ была там с ними…». Франсуаза Жюдит Сорья Дрейфус, известная под псевдонимом Анук Эме (р. 1932), – французская актриса. Обладательница премии «Золотой глобус». Снималась в самых известных кинофильмах Федерико Феллини – «Сладкая жизнь» (1959) и «Восемь с половиной» (1963).
14 июля («Инспектор тюрьмы и начальник работ…»)
14 июля – французский национальный праздник День взятия Бастилии.
Зависть («В камнях на солнце рано…»)
27 мая 2019 года Лимонов прокомментировал в «ЖЖ» и это стихотворение, и свои отношения с Иосифом Бродским: «Он больше всех подходил под категорию “выдающийся”, вряд ли “великий”, но “выдающийся”, да. Больше других понимал о жизни, как и мне, люди ему, я думаю, казались детьми. Я никогда ему не завидовал (я вообще никогда никому не завидовал, моё стихотворение “Зависть” – ироническое, уж поверьте, не нужно его трактовать, как идиотам, впрямую). Я безусловно Джозефа оспаривал, потому что он был полностью признанный поэт, а я – полностью непризнанный. Вообще-то у нас с ним существовала близость душ и восприятия, в которой я не сомневаюсь. Однажды он подарил мне здоровую американскую. сексуальную девку, что для мужчины конечно – поступок, от себя оторвать, с такими приветливыми словами: “Я пошлю тебе Эдик девку, у меня на неё здоровья нет, а тебе пригодится, она это любит”. Не стану её тут рекламировать либо, напротив, ей мешать жить, но я воспользовался его подарком. Я часто вспоминаю его строки из Римских элегий “про худощавую, но с толстыми ногами, которая стала жрицей, и беседует с богами”, а ещё душераздирающе средиземноморское “На рассохшейся скамейке – старший Плиний, дрозд щебечет в шевелюре кипариса”». Бродский и взаимоотношения с ним (как при жизни, так и после смерти Бродского) – для Лимонова мотив постоянный. В «Книге мёртвых», очерк «Ветхий Бродский – великий американский поэт»: «У него есть несколько стихотворений, которые я хотел бы написать. Это:
“Он здесь бывал,ещё не в галифе,в пальто из драпа, сдержанный, сутулый,арестом завсегдатаев кафепокончив позже с мировой культурой.”
Это “На смерть Жукова”, это “Письма римскому другу”. ‹…› У Святого Иосифа была хорошая деловая хватка, попав куда надо, он эксплуатировал жилу до конца. Ему сопутствовала удача, уж казалось бы: что можно высосать из такой архаичной роли, как поэт в 20 веке, в его конце. А он высосал. И, высосав, защищал своё жестко и жестоко. Внешне он был некрасив и старообразен. У него был настоящий талант, хотя и архаичный, библиотечно-академический. Он – единственный из живших в моё время литераторов, кого я некогда выбрал в соперники. Единственный, с кем хотел бы поговорить долго и откровенно “за жизнь”, о душе, и всякие там космосы и планеты. Но он всегда уклонялся, боялся. Когда он умер, мне стало скучнее. Мне
