И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы - Виктор Александрович Соснора

Озеро Голубое, вода – гобелен, и нет волн и в ливни.

Лыжницы-плавнички, мишень-художница-карп.

Волосы в воду, – воздушна, хлад в зеркальцах.

Пьявки и я, лилия – роза Зверя.

Купальня в цветах-гербах, в мифах овеяна ива.

В озере – Дева (пропасть была, или моя) жила.

Озеро в линзах, – лишь волосы выплывали

о опускались (о пусть!) паутинка по паутинке

в ад без акустики, как «ау» без аука…

Рыбка-саженец расцвела.

(Лягушата в искорках лир!)

Я кормил ее с рук – она росла

(кто не рос, если кормил?)

Я стрекозами птиц ее одевал,

я бинокли не дал паукам,

я ее веслами не одолевал.

Письмоносцами не пугал.

Осквернен я, – но не было больше двух.

Лжив язык мой, – не клялся,

              лишь кровь зализал.

И она пожалела мой грешный дух,

не замерзла и огнь не взял.

Разыграло время ее звезду:

семью семь лун в сентябре!

Очень в озере и худо в пруду…

Стало ей – не по себе…

(Так все хочет в жизни быть, хоть чуток:

имя дай реке – но не имярек,

вот, как тигр, грустит – без пчелы цветок,

человеку – человек…)

Так любила она одиннадцать лет,

а потом три года я был один.

Возвратился… и никого нет…

Сто осин!

Чей возглас вод, чей чайный всхлип?

В пруду живут созвездья рыб.

(Коварство крови раскрывать священной розой —

                       и не стать?

Я – смертник сердца – рисовать вам, свиноблюд,

                    и вам, инстант?)

Пиавка плавает, как Брут.

Сокровищница яда – пруд.

(Мой позвоночник – только тыл, я жив ли

                    нет ли – пробуй

пульс.

Ты перепонки уст закрыл (прости, ушей!) —

                    писатель пуль?)

Целитель – пруд!.. Вот воздух вод

отдохновенья ливни льет.

(Морей касаясь колесом, Конь Блед мой,

                  с гривой корабли!..

Как кровососов-хромосом с любовью к яблоку

                        кормить

в прудах преданья? – Чепуха! Разврат распятья!

                        Нет и нот!..

От чердака до червяка и чай чудес и весь исход…)

Рак-труженик гласит, как труп:

– Для труженика смерть – триумф!

Петляет ласточка на «ля»:

– Опасность – пуля и петля!

Лишь у улитки оптимизм:

– О пустяки! Опасность – жизнь!

(Луна! – единственное «да» моих любовниц,

                     кто не «для»,

венецианская звезда Земли… а мы, мой друг —

                        земля…)

И пруд не в пруд, я выплюнь кляп:

наш нищий лай – четырехлап.

Заболоченность-пруд… Меченосец-лук…

Камень в канаве – братство! – лежит, пьян.

Созвездье Рыб улетает в семью, на Юг.

Мельница на холме, очи овец по полям.

Черная лошадь пасется с цепью, под веки спрятала маяки.

– Я возвратился, я вздрогнул: – Плохо, Луна!

И поползли травы по телу, как пауки.

– Я – Дева-Рыба! – (голос!) – сказала она.

– Я любила тебя одиннадцать лет, а Ты три

                          не смог.

Ты – создатель – тварь жива, я – творенье

                      в твоей судьбе.

Ну любил бы меня хоть молнией, Деву, Ты

                     – бездетный мой

Бог.

Ну убил бы меня в голову, Рыбу, Ты – Себе!

(Смысл баллады – Любовь. И ритм – не зря.

Плеть моя, плоть моля – как уйти, как убывать?

Неужели не знала, что мне – нельзя

ни любить, ни убивать?)

Дым от моей сигареты обволакивает Луну… – Ну!

Что я?.. Жалею ли я, что я живу – не наяву?

Две пчелы – зигзаг.

Три змеи – спираль.

Четыре человека – и жезл

жреца.

Пятимерна Земля.

Шестигранна Звезда.

Лишь (седьмая!) Смерть —

однолюб.

Ты еще пройдешь через сто страстей,

                   через сто смертей.

Ты узнаешь, узник, что укус цепей – лишь поцелуй.

Ты заплатишь за плеть сорока сороков себя.

Ты ответишь, что ты не бык боя и – о не овн!

О с одиночеством очная ставка – «о»!

Ходят хладные люди фигур, но их хлад – «про»!

Каплица-икринка упала из уст и поползла – «из»! —

что эмбрион-восьминожка родит: океан,

                 или дитя «для» людей?

Ты еще неуемен на ум. Не удержишь надежд.

Ты еще за тыщу запрячешь сердце щитов, —

                        но вотще.

Не изменят тебя ни ладан на дланях, ни Змий измен:

из чего-то, про кто-то, о кем-то, для чем!

Не прощайся, друг-дрозофила. Еще не гудел ген.

Это – солнечность, это – столичность.

                  Ты будешь – быть!

Это – ночь Нарцисса и Эха. И день – дан!..

Ты еще несчастья не счел, ты еще досчитайся —

                          до дня!

Все было: фонарь, аптека,

улица, поцелуй,

фонтан, самозванство, Мнишек,

Евгений и ночь Невы,

лунатик и револьверы,

гений и ревность рук,

друзья с двойными глазами,