Илья Эренбург - Избранное

Оставь эти бредни! Я не пойду к ним — они
                 меня выдадут.
Пойми же, всё проиграно.
Нам одно осталось — скрыться,
В шлюпке до Барселоны,
А там за границу.
Ты будешь полезен для нашего дела, будешь нашим
                 теоретиком,
Может, где-нибудь в Женеве изучишь эти
                 роковые недели.

Ты что же, хочешь использовать ветер
Для добродетельных мельниц?
Пусть другие пишут исследования,
Наше дело — умирать,
Наше дело — сделать так, Педро,
Чтобы было о чем писать.

Нет, мы должны себя беречь
Для новых гроз, для новых сеч.
Сгореть, как ракета, — это просто глупо.
А кто будет через десять лет делать новую
                 революцию?

Революцию нельзя сделать. Она приходит сама,
Как смерть, как смерч, как чума.
Долго огонь в утробе земной цепенеет
Законы беззаконья кто исчислить сможет?
Кто скажет любовникам новой Помпеи:
Скорее бегите с брачного ложа?
Революция приходит в некий срок таинственный;
Ничто не замедлит ее суровых родов,
В урочный час уходит и напрасно тщимся мы
Раздуть костры ее отпылавших зрачков.
Педро, нам мало осталось — не устраивать новые
                 заговоры,
Не начинать опять уже пройденный путь,
Но только здесь, под этой жадной лавой,
Уснуть.

Гонгора, но это ужасно!
Ведь все, все скрылись:
У Пабло я давно видел заграничный паспорт.
Хуан вчера удрал в Севилью.
Карлос перешел к Руису.
Только мы остались. Идем! Скорей! Ты слышишь?
                 Они близко!

Меня поставили на этот пост. Я только часовой.
Я не уйду отсюда. Оставь меня лучше!

Но что ты стережешь? Дворец пустой?

Я стерегу грядущее!

Гонгора, я еще так мало жил!
Я жить хочу, просыпаться утром
И кричать изо всех сил:
«А все-таки жизнь чудесная штука!»
Пусть это слабость, предательство —
Я не могу остаться.

Тогда — спеши! Пора!
Прощай, Педро!

Христос? Может быть, Христа и не было,
Но Петр был, он руки грел у мирного костра.
Их звали Пабло, Карлос, Хуан, Педро —
Искры, взнесенные ветром,
Отгорели, и нет их…
Ночь такая темная…
Ты один, Гонгора!..

Вот мы орем, а Гонгора сейчас спокойно обедает
И уписывает хлеб, не простой — сдобный.
Знаем мы этих «друзей народа»!

Довольно он нас морочил!
Вот я, к примеру, человек рабочий,
Дома — семья, дети хлеба просят.
Что ж, мне их кормить речами о Коммуне?

Мой мальчик с голоду умер.

Долой Коммуну! Пора за ум-разум взяться!

И какая от нее польза, спрашивается, от этой
                 федерации?
Только что с голоду дохнем.

А ведь при короле жилось не так уж плохо?

Хоть биты, да сыты.
А хлеб! Каждый день круглый, ситный…

Булочки, пирожки, ватрушки — чего только
                 не было!

Когда все огни погасли —
Один последний…

Довольно он нас кормил ветром!

Ну, день гори, два гори — пора и погреться…

Дайте сказать мне!

Стойте! Нет пути обратно!
Пусть голод! Пусть холод! Пусть не дойти до небес!
Пусть на горе, на плечах и в сердцах вечный Крест!
Не для того ли даны нам руки,
Чтоб заносить их всё выше и выше?
Мы не уйдем! Не уступим!..

Довольно! Слышали!

Он смеется над нами!

Что же, мы сыты будем твоими речами?

Он, верно, обедал,
Пусть теперь водицы отведает!

Братья, мы все страдали три недели от этих бандитов
                 проклятых,
Все, все страдали — бедные и богатые.
Они преступили заповеди божии и предались дьяволу —
Не охраняли частной собственности, отрицали право.
Но вот вы прозрели, вернулись к богу.
Судите сами, что лучше: ржаной хлеб или звезды
                 с неба?

Слышите выстрелы? Это войска Руиса.
У Руиса сколько угодно муки, картошки, риса.

Да, да! Его солдаты едят пироги с начинкой.

И вы будете есть — надо только выдать зачинщиков.

Да где их найдешь? Небось все удрали!
Вот! Держите! Стой! Ты кто?

Я? «Зачинщик»! Гражданин Родриго! Слыхали?

Эх, хотел я в Мексику! Да вот суждено в Картагене…
Что ж, можно и здесь закончить представление.

Любезные граждане, сейчас вы меня повесите
На самом видном месте.
Ведь я невозможен в прилично обставленном
                 государстве,
В консти-туцио-нной монархии!
Что же! А всё же
Мы вас слегка потревожили!
Уничтожили троны, законы
И — боже, боже! —
Купоны!
Всё поставили вверх дном.
Даже в раю учинили маленький погром.
Вечером, за чашкой кофе, в саду,
Вы вдруг вспомните: «Это было в семьдесят третьем
                 году…
Ах, что было!.. Лучше не вспоминать на ночь!..
А что, если снова!..» И ворвется в сердце ветер
                 пьяный.
Зазвенит, зашумит неуемный гром:
«Мы придем! Мы опять придем!»
Берите меня! Я не костер, только малая искра.
Весело было мне по степи носиться.
Гори, трава! Степной огонек, звени!
Вот они, ответные огни!
Я недаром жил, умирать не обидно.
Я только веселый парень, бродяга Родриго.
Но вот языки буревые к небу простер
Небывалый кровавый костер.
Весь мир сгорит, и эти светила несметные
Прольются в ночь серебряным пеплом.
Это будет!.. А теперь тащите меня! Казните!
Смягчите хоть этим сердце доброго Руиса!