В стихотворном сборнике «Колкая малина» поднимаются вечные вопросы: о Боге, нравственности, душе. Теплые детские воспоминания о чудесной сахалинской природе сменяются горькими рассуждениями о коллективе и общности. Всегда ли любовь так светла и чудесна или же это страсть туманит разум? Почему важно не забывать о своих корнях? Как сохранить в душе тепло? На эти важные вопросы автор отвечает в своей, особой, манере.
Содержит нецензурную брань.
своём отечестве пророка,И что мы просто гости на земле.А дети самой дальней подворотниКурили папиросы при луне,Которые сшибали у дворовой блоти,Щеголяющей в отцовских галифе.Шпана себя готовила к войне,И в мыслях смело рвалась умиратьЗа лучшую страну на всей земле,Ну, и, конечно, за родную мать.Над праздничной колонной – портреты мудрецов,Они теперь решают, кем завтра быть тебе,Но, по правилу кровавых праотцов,И тебе отыщут место на войне.А завтра был бы и у мамы день рождения,Она жила под знаком Близнецов.Я для неё одной хотел спасенияСреди лазурных райских берегов.
Предчувствуем
Лёд с задубевшего асфальта только начал отмерзать,А мы все уже предчувствуем теплоИ чувствами пытаемся холод отгонять,И нам на улице без шапок хорошо.Нас предчувствие всегда опережает.Только смотришь за дрожащим поплавком,А себя уже надеждой забавляешь,Что закусишь рыбным пирогом.Предчувствие толкает на поступки,Оно настырно гонит в никуда,Иногда страданья превращая в шуткиИ оставаясь рядом навсегда.У нас не рукоделие, чтоб заранее знать,Что и в какую петельку будем продевать,В жизни надо правильно срастить и разгадать,И то, что нажил лучшее в себе не растерять.Пока вокруг – озноб и непогоды,Ещё рассвет не крикнул петухом,А мы, уже в предчувствии свободы,Начинаем строить новый дом.Космос как предчувствие – это не для нас,Нам бы вкусной жареной картошки,Да родной шипучий хлебный квас,Да сливочного маслица по ложке.
Пригляд
Ржавая решётка, реснички на окно,Значит, правосудие свершилось.Здесь потихоньку выцедят из крови молоко,Чтобы всё по протоколу получилось.Эта мачеха тебя и воспитает.В дверях глазок, как жало у змеи,И кто-то в эту дырку наблюдает,Наверно хочет хлеба занести.Кому-то на ночь места не хватило,Те будут спать в проходе на полу.И тебе не от чифира кишки усладило,Ты просто сквозь решётку высмотрел Луну.Она ведь тоже светит для пригляду,Но никто не сможет в душу заглянуть.Приговор в суде читали, как балладу,И ничего теперь не развернуть.К щёлке под дверями мышка прибежала,А коридорная крадётся, семеня.А где-то далеко музыка играла,То ночная скрипка пела для меня.Пускай Шопена больше не играют,И баландёр половником стучит,Пацаны для мышки крошек набирают:Она с воли с весточкой спешит.
Ветка абрикоса
Не успела распуститься ветка абрикоса,Заломленная пулей с вражьего ствола.В такие весны не бывает медоноса,Не родят гречиху минные поля.Злобно трубы ангелов завоют,И хлынет с неба мертвая вода.А двери Рая навсегда закроют тому,Кто брата принимает за врага.Аисту осколком ноги перебило,А он все-таки пытается взлетать.Нам одно и то же солнышко светило,А вот теперь настало время умирать.А убитым даже днём темно.И тризну древний колокол затянет,А птицу ветер вздыбит на крыло,И она с криком вдоль Днепра потянет.Но всё равно прозрение придёт,Но братья из могил уже не встанут.Но кто, по Божьей воле, не умрёт,Однажды их молитвою помянут.
Слабоумие
Бывает всё не так, как показалось,Но не всегда, конечно, это выяснялось.Но вдруг надпись на заборе правдой оказалась,Хотя явно слабоумными писалась.А те ведь больше доверяют миражам,Когда кажется пустым наполненный стакан.У них и пайка хлеба превращается в таран,И у каждого под койкой припасен уран.Вон тому на родине памятник поставят:Он войну в Европе предсказал.А того пешком до Луны отправятЗа то, что все загадки разгадал.Всем доктора давали сроки и прогнозыИ щедро врачевали каплями от грёз,Но там всегда, похоже, были передозы,Потому подушки и мокрые от слез.Кому на сладкое больное со здоровым?Здесь из отравы сдобы напекут,Когда старое едва облепят новым,И это блюдо Кобой назовут.Из этих, когда надо, никто не промолчит,Но разум, угасая, требует почтенья.Пусть никто и никого не победит,Но надпись на заборе требует прочтения.
Лукаво
Соседская собака мимо пробежала,Она его теперь не узнает.А кошка на заборе дико заорала,Как будто бы попала в переплет.Его как-то незаметно обобрали,Лукаво напросившись в душу заглянуть,А оттуда хитростью главное забрали,Сумев без спроса детство утянуть.Тут же замолчали симфония взросленья,Доверие к поступкам и вера в чудеса,Зато запели демоны сомненья,Расписание старенья и неотвратимость зла.Надо обучиться манерам, чтобы выжить,Картинно обнимать злодея и врага,Уменью ради золота раздеть или унизитьИ пытаться в друге углядеть врага.А потом лукаво убеждать себя,Что не служите насилию и злу.В сено превращается зелёная трава,И дрова в костре – в холодную золу.То, что с нами родилось, с нами и осталось,И оно до смерти сможет послужить.И ему издалека детство улыбалось,С надеждой, что чему-то сумело научить.
Петух
О нем писали три евангелиста,По его крику трижды предавали,И с той фигуры драчуна и скандалистаСлавяне свои сказки начинали.Он спас семинариста Хому Брута,Принудив всю злую нечисть отступить.И лишь он решает, когда пришла минута,Чтоб мир для новой жизни пробудить.Его и кличут в Украине «Будимиром»,И вышивают на девичьих рушниках,Ему пришлось пожить и в жертвах, и в кумирах,И чьей-то ставкой в уличных боях.Его именем порочного назвали,И пытались бить из баловства,Но только он в веках не приручалсяИ не прислуживал, как пёсик у крыльца.В страстях Пасхальных – это символ воскрешения,Когда он кличет новую зарю.Не пропустите эти чудные мгновения,Он вам пророчит лучшую судьбу.И это не бескрылая птица Гамаюн,Из Рая залетевшая сюда,Это не крикун и не трибун,Он один из глашатаев Страшного суда.
Счёт
На собранье комсомольцев собирали,Тех, кто хорошие, их сразу подсчитали,А остальных по подворотням с собаками искалиИ в деревенский клуб пинками загоняли.Президиум почётный сначала выбирался,Но, видно, тот вопрос давно согласовался.И секретарь с района вкрадчиво и вежливоВыдвинул в президиум Леонида Брежнева.А на сцене за столом сидели активисты:Доярка, лучший птичник и братья-трактористы.Они свою деревню прославят на века,Особенно доярка, безвинна и чиста.В зале комсомольцы, набычившись, сидели,Их школа и родители когда-то проглядели,Теперь их по макушкам взялись посчитать,Наверное, собрались воспитывать опять.Всё у них сумели подсчитать,Даже тех, кому доярка не успела дать,Центнеры пшеницы, бидоны с молоком,Не зря деревню звали Левым сапогом.Здесь всегда по осени считаютИ прописные лозунги строго исполняют.Деревню воспитают на безбожный лад,Ведь главное – статистика и правильный доклад.
Только-только
В ночь со Страстной пятницы на страшную субботу
Только-только корни соки поднимают,Но ещё не время мастерить подвой.Пушки ошалело по домам стреляют,И бандуру глушит миномётный вой.Только-только в печке калачи дозрели,И, видно, в искупленье придуманной вины,Позднею зимою, в ранние капели,Поднялось из гроба чудовище войны.Только-только умер раненый ребёнокВ выцветшей пилотке с красною звездой.Жмётся к своей мамке белый жеребёнок,А та пала на колени, с разбитой головой.Только-только в вышине тучи разорвало,И солнышко с небес правду запросило.Оно многих осмеяло, многих ослепило,Только главное, похоже, пропустило.Только-только с водкой подняли стаканы,Собрались по традиции убитых поминать,Но опять в атаку гонят барабаны,Видно всем сегодня придётся умирать.На колокольне пьяный дьякон завопил,Что скоро тьма отделится от света,А те, кто братской кровью руки обагрил,Сами не дотянут до рассвета.
Как будто бы ДА
Нежных чувств и откровений пройдены дороги.Мысли стали примитивны и убоги.Под музыку увядшей красотыВ иней обряжаются последние цветы.В таинственной вуали миражи,Ибо те, кто были нужны, не пришли.Из того, что нажили, крохи сохранили,И себе удавочку сами смастерили.С собою проще рассуждать о собственной хандре,Когда весь мир не успевал
