Ознакомительная версия.
Октябрь
Октябрь, и мох,
Октябрь, и лист засох.
Октябрь, и вздох,
И на дверях замок.
Сейчас ко мне
Навстречу порх! – глухарь,
Вьявь, как во сне,
В березовую хмарь.
Весо́м глухарь,
Свистит пером, поёт,
Так ты в декабрь
Впорхнёшь, пугливый год,
В снегах мы так
Расстанемся с тобой,
Как в березняк
Он скрылся молодой —
Поёт перо,
И в ямб мой просится,
И свист вдоль про-
секи проносится.
Октябрь, и мох,
Октябрь, и лист засох.
Октябрь, и вздох,
И на дверях замок.
Клубы небес,
В которые глядим
С тобой мы, лес,
Напомнили мне дым…
– Течёшь ты, дым,
Куда – над головой?
– В сухое ды-
ханье синих хвой,
И всех, мой свет,
Я всех влеку туда,
Где станет след
Оленя – рюмкой льда,
Где светом снег,
Где тенью снег прошит,
Где человек
Живой звездой дрожит,
Там так легко
Звезда пройдёт пешком:
Прошла звезда —
На белом ни следа.
…Октябрь, и мох,
Октябрь, и лист засох.
Октябрь, и вздох,
И на дверях замок.
1. Ты же вопль ягнёнка слышишь? Боже мой, овцу призри!
2. Так я плачу – грудь не дышит, Боже, зябко изнутри.
3. Лихие люди надругались, враль напраслину сказал,
Стаей на меня поднялися – бесстыдные глаза.
4. Сердце-трус затрепетало, и я в горле чую страх,
5. Силы духа не осталось, темень тёмная в глазах.
6. Вот тогда я – дай, взмолился, – Ты мне крылушки, Свет мой,
Мне бы белою голубкой стать, лететь бы на покой!
7. Так я с воплем этим бегал – да в пустыню прибежал.
Слышишь?
Стал я, Спас, тебе молиться, чтоб Ты дух унял тоски,
Чтобы скрыл меня от бури.
8. «Потопи их», – я вскричал.
«Как на башне вавилонстей раствори их языки»!
Видел в их кремле поганом я поруганный закон.
9. Ходит, охраняя зло, дозор с поганым языком.
По стенам он Днём и ночью ходит-бродит крепостным.
10. А их площадь – вор на воре, сплошь бесстыдство, злой со злым
Пререкаются.
11. Если б злой меня обидел враг… сердечно оскорбил,
Растоптал, возненавидел бы, себя превозносил,
Я стерпел бы, убежал бы я, в сердцах, обиду скрыл,
С вражин станется!
Припев 1:
Свет мой, законы Твои нерушимые я как сладкую музыку пел.
Пою с каждым шагом пути моего,
И шагам не положен предел.
12. Да меня ж подвёл товарищ, друга сердца своего,
С кем делили хлеб насущный, были ж – два за одного,
С кем я в храм ходил Господень, с кем я вместе песни пел,
Я стерплю обиду вражью, чтоб товарищ – не стерпел:
Дрянь, раскается!
13. Да постигнет вас кончина, возьми заживо вас ад,
Кто живёте, как скотина, кто лукавы все подряд!
14. Так я истово молился, и ГромоСвет меня слыхал.
15. На ночь спать я не ложился, чуть рассвет – молиться стал.
Да услышит же!
16. Душу Гром избавит миром – от несущейся толпы.
Ох, и много же вас было! Ох, скотинища, жлобы!
Припев 2
Слышал я Твоё имя ночью, в кромешной не спал темноте.
Сохранял я глагол твой мощный и в бессвязной ночной мечте.
17. Он услышит, усмирит, вы ж сами не меняетесь,
Раз уж вы, мерзавцы, Грома больше не пугаетесь.
Гром накажет же!
18. Вот уж Бог над вами пальцы простирает в небесах:
А зачем грешить, мерзавцы? Почему забыли страх?
Козы подлые?
19. Разбежались козы, блея, напугалися, дрожат,
Но потом подкрались ближе: мёд во рту, а в сердце – яд.
Львы голодные!
20. Возложи, как я, на Бога все печали в трудный час,
Пусть уйдёт с души тревога. Он в изгнанье кормит нас
И крепит наш дух.
21. Гад коварный, кровожадный – враль полвека не живёт.
Он убит, чтоб неповадно людям! В небо верит тот,
Кому мил-хорош – Пастух.
Четырёхстопный ямб-паровоз
Парить – нельзя, спасенья нет
В тебе, в простом, в четырехстопном,
Мне ж – легче… слаще было мне
С твоим пыхтеньем допотопным!..
Я, Ладогин, любил гудки,
Колес шумливые хай-хэты…
К платформам ледяной тоски
Составы подавало лето,
Меня ты вез, как паровоз,
Ты объяснял свой ход свистками
(Пусть, пусть вокруг трещал мороз,
Ведь из трубы – взрывалось пламя),
Твой белозубый кочегар
В чужом, старинном гермошлеме
Хохмил сквозь явный перегар
В слоготонической системе.
Уплыл перрон, вон там лесок
Как будто стал приметно ближе.
Беспечный детский голосок
Сказал кому-то: «Погляди же!»…
А я читаю адреса,
Где нам расписана – стоянка,
Вдали – дворняжка, хвост-баранка
Отстала в степь от колеса.
Меня поразило лицо Перельмана
Гой ты ж, Ванрем Брантрейн, свето-тене-пират,
Мой Голландец летучий, когда б ты, мой брат
Помог, я отдать бы рад воздух кармана…
Меня сокрушает лицо Перельмана.
Закрась серых сфинксов, брат, с ними – Неву,
Закрась льдины – звёзды на синем плаву
Весеннем.
Кувырк чайки охтинской, снежной,
Как сахарный кус туч – тех туч, над Манежной,
Что – вечные, странные овцы у звёзд,
Замажь кистью масляной Аничков Мост,
Коней, да парней, да решётку, да воду,
Закрась ветку липы, что бьёт в непогоду
В окно Петроградской страны… стороны…
Закрась все детали, не больно-т важны.
Крась в чёрное лишние грани стакана,
Одну ж – до холста растащи, до экрана,
До жара божественной лобной кости,
До глаз. Дай им блеск. В масле кисть опусти,
Возьми карандаш, лучше уголь из печки,
От черепа чёрные пряди, колечки
Со скрипом твори – корни скул с бородою,
Упрямые губы, две складки с бедою
В углах нарисованных губ говорящих…
Чтоб вышла одна из холстин настоящих.
………………………………………………………………
………………………………………………………………
Как выйдет – ты влажную тряпку возьми,
Отмыть чтоб – замазанный город с людьми,
Сотри мне всё масло с мостов рыбоспинных,
Избавь град Петров от плетей паутинных,
С волков, и хорьков, и ворон, и курей
Три, три, друг, фальшивые маски людей.
Согласен, пусть город стал выглядеть странно.
Мне жизнь изменило лицо Перельмана.
Кто живёт у Комсомольской, пьесу Горького «На дне»
Может в школе не учить: житьё вокзальное
Тут науки заменяет: вот, скажу, попался мне
Кадр из песни русской, где «Дорога дальняя».
Крикнул кадр: «Я Скобкин Фёдор, в Кремль я, Сталину пишу,
Против русского народу прекратить террор прошу»…
Пачэму ви на вокзале? – те, кто всё у нас отняли… —
Спросят волки у ягнят для волчьей гласности!?
Вы обули тех, кто – босы: фокус-покус… Есть вопросы?
Бомж – к услугам комитета безопасности!
Так вопил вахлак… в лицо мне – в тренировочных штанах
С грязно-белыми лампасами по синему
Трикотажу, артефакт читал письмо – в таких тонах,
От которых вяли уши, прям… простим ему,
Я прощаю – так забавно он, потешно излагал
По безграмотной бумаге правду странную.
…И пусть лицо его светилось – лишь затем, что цвёл фингал,
Лично я прощу и внешние данные…
«Противу русского народу прекратить террор прошу»… —
Выл он мне: «Я Скобкин Фёдор, в Кремль, до Сталина пишу.
Больно били на вокзале на Казанском нас вчера,
Сломан нос (апчхи) натура – опечалена.
– Марш несогласных тренируем, —
признавались опера,
Я в одном – клянусь – видал усищи Сталина!
…Веселится и ликует вьюга-вьюга, вьюга-га.
Все – в этой жизни на пирог бомжовский – зарятся.
Хоть – сивка бурка пусть кукует! – Жисть мне, бомжу, не дорога,
Раз – ни сосиски нам по жизни – не достанется.
Бац! – с любовью Джугашвили, кровосос наш и злодей,
На вокзале – каблучишком – генацвале бьёт бомжей,
От того, что Кобе – морды, вишь, не ндра-вятся!..
…Маза – пнуть его собаку – исчезающе мала.
…Но и псу не съесть синицы той, что море подожгла:
Псам синица-бедуница – не достанется.
Пусть к нам опять – бегут, спешат менты – с резиновым дубьём:
Наказать бомжар за то, что, мол, – без родины,
Что Россия нам – вокзал, что на вокзале том – живём,
Что – плюём на ихний трон, модняцкий подиум…
…Но кто сказал, что русских нету? Вот ведь, враки-то плетут!
Ведь всем – не выколол усами Коба – зенки.
Все вокзалы… всю планету обсидели – там и тут…
Мы, русаки, кто не бомжи, те, значит, – зеки.
Крови лужу огибаю, как бы – плюх! – не наступить.
Пусть в этой жизни пирога мы не допро-буваем!
Пламя сделавши губами, море слёз отправлюсь пить.
Пусть в этой жизни не добро нам, а допрос – с бугаём!
Видишь – пламенное море? – пёс собачий! – нефть окрест…
Нас, бомжей, не покоришь ты… Нако-сь!.. Выкусил?
Ты сгоришь, собака, вскоре – право слово, честный крест:
За тебя мы даж-джин-тоника не вы-со-сем!
Про то – тебе решил я, Сталин, Джугашвили, написать,
Да – в Кремль направить, Фёдор Скобкин, бомж – послание:
Хоть нас в сортире замочи, на твой КАГАЛ мы станем – ссать,
На том – привет, Виссарионыч, до свидания.
Бомж Фёдор Скобкин.
Бомж закончил, сделал паузу, и снова закричал
Тот же текст поддельным голосом Высоцкого…
Шёл народ, кидал рубли, цедил слова по мелочам:
«Пьян, голуба, вон, письмо в руке трясётся-то»…
Ознакомительная версия.
