Годы
Перевод Ю. Левитанского
Сколько лет промчалось — пролетели годы,
вешние умолкли, отзвенели воды.
Сколько раз ты видел — птицы улетают,
и твои печали вслед за ними тают.
Сколько раз ты снова день встречал весенний
после бед недавних, бурь и потрясений.
Сколько раз ты медлил в страхе и в тревоге
на пути кремнистом, на крутой дороге.
Сколько раз бесстрашно свой топор тяжелый
заносил над елью в рощице веселой.
Сколько раз под ветром, как тростник, сгибался,
на колени падал, больно ушибался…
Ты прошел сквозь молодость, от края до края,
как сквозь лес дремучий, кожу обдирая.
Слишком долго тратил ты себя впустую,
слишком поздно понял истину простую —
быстро летят годы, пролетают годы,
вешние умолкли, отзвенели воды…
Ну а может, век твой, он недаром прожит
и тебя сомненье понапрасну гложет?
Лучше погляди-ка, отогнав усталость,
что другим оставил, что себе осталось.
Создал ли ты песню, стих придумал новый —
прочный и красивый, как тот стол дубовый,
за которым, чашу принимая в руки,
сиживать когда-то будут твои внуки?
Или, век терзаясь чепухою разной,
сам себя ты мучил мукою напрасной?
Будет чахлым колос меж травою пыльной
или будет жатва щедрой и обильной?
Торопись, приятель, быстро текут воды,
кукушка кукует, пролетают годы.
Вступление в партию
Перевод В. Корчагина
Ночь клокотала… Как гудящий улей,
весь город бодрствовал, переступив свой страх.
Слова тонули в орудийном гуле,
в октябрьских ветрах —
то бил в набат сердец сорок четвертый,
бил по бездействию — да так, чтоб наповал!
Он к жизни звал от бездны смертной, черной,
к оружию он звал.
Ночь клокотала… И упрямым флагом
плескался говор наш в накатах дымной тьмы.
Рассвет ступал уж где-то мерным шагом,
но не спешили мы:
мы вслушивались в бурном этом мире
в призывы совести, в уверенность свою,
что на весы веков положит гири
лишь тот, кто был в бою.
Решимость вспыхнула одним порывом, сразу, —
и захотелось нам, всем четверым,
в сраженье, в самый ад, как по приказу,
через кровавый дым!..
Мы, локоть к локтю, там, на ратном поле,
друг друга понимали в грозный час:
нам путь к товарищам указывала воля,
пылающая в нас.
Ночь клокотала… Были мрачны тени,
а мне все кажется — была та ночь светла:
нас в партию, что создал Ленин,
она и привела.
Прощайте, мои любови
Перевод Ю. Левитанского
Любови мои, прощайте,
корабль отплывает мой,
и всех вас в ковчег не в силах
я взять, как некогда Ной.
Единственная лишь пара
вступила на этот борт,
чтоб плыть маршрутом старинным
в тот тихий далекий порт,
в ту тихую даль, где больше
не зашумит прибой,
в тот вечный приют, где тихо
и грустно звучит гобой,
где долгие дни и ночи
и вечные времена
все ткут на бархатных лентах
все новые имена,
где вечную нашу жажду,
у крайней уже черты,
глоток утолит последний —
там будем лишь я и ты.
Так прощайте ж, мои любови,
вы, утихшие навсегда,
все тревоги мои, все бури —
меня ветер песет туда,
в тот залив тишины последней,
где не тает ночная тень
и дышит воспоминаньем
едва наступивший день.
Родная речь
Перевод Б. Слуцкого
Я положил
всю жизнь, но из глубин немереных твоих
не много добыл, хоть прошел сквозь муки ада,
стараясь, чтобы каждый стих
был сказан так, как надо,
чтобы мои слова,
черпнув твоей безмерной глубины,
в жилище из стихов дарили людям счастье,
чтоб, высеченные из тишины,
они могли бы в сердце постучаться.
То сердце
в людях есть, и есть в вещах оно,
и слова дожидается такого,
что только правду рассказать должно, —
сладчайшего, как материнский шепот, слова.
Не будь тебя,
родная речь, —
родные братья
чужими бы остались до сих пор,
немыми бы — любовные объятья,
безгласным бы — любовный разговор.
Отлет ласточек
Перевод И. Инова
Последний хор…
Еще одна кантата,
покамест крылья окоема
не сложатся в печаль покинутых ветвей…
Мое гнездо из глины и стеблей
под сумрачной застрехой небосвода
уже как будто чует, предвкушает
далекие и теплые края…
Моя полоска за деревней
ископана…
И ржавая ботва
уже курится…
Благословляю урожай земли
и щебет птиц!..
А это что склонилось на жнивье?
Смиренье запоздалое мое…
{107}
Демобилизация
Перевод Б. Слуцкого
Приговор — оглашен. Не позволили мне умереть,
Пасть
за землю вот эту.
Что же думал поэт в пограничной грязи?
Не узнаете вы от поэта.
Снимайте мундиры, отныне ненужные,
Каску — долой. И она не нужна.
По домам!
Разойдись!
Сдавай оружие!
Никто вас не ждет.
Разве — жена.
Колеса панихиду стучат.
Везут — по домам.
От границы прочь.
В неумолимое время мчат,
В черную ночь.
Наивный
Перевод О. Ивинской
От ломтя судьбы я б хотел посытней
Кусок тишины получить.
Так ты отломи мне!
Я думал о ней,
Когда еще начал любить,
Несчастный мальчишка, не поднявший глаз,
Уверенный, что красота
Один раз, а вовсе не тысячу раз,
Бывает у нас отнята.
Я думал, что гибель нельзя повторить,
Что прошлое заперто в клетку,
Что в школу не нужно нам больше ходить,
Что волей своею и ты, может быть,
Сумеешь от всех мне оставить и скрыть
Ту самую, в розах, беседку.
Метафора
Перевод Д. Самойлова
Лес пахнет новизной,
Как и любовь, весной.
Влюбленный ветер нежен,
И слышен треск валежин.
Как облетают листья,
Так и любовь уйдет —
Виденьем золотистым,
Подобно этим листьям.
Исчезнет, словно ворон
Над оголенным бором,
Потом бумагой, белой
Как снег, предстанет взору.
Как пахнут перемены,
Так пахнет и любовь —
Привычная, родная
Морщинка, прядка, кровь.
На прощание
Перевод И. Инова
Закат уже запачкал кровью рот…
Веранда — ни гугу… А лето обветшало…
Газеты о войне кричат полям…
Пожалуй,
кто жил поэзией, — от голода помрет…
Взвалила тишина свой замогильный гнет…
Пластинки спрятать в шкаф да распихать журналы!..
Другие песни время заиграло,
и валится перо, и пальцы — словно лед…
В ладони подыши и напиши сонет!
Хоть рифмой развлекись, коль скоро больше нечем!..
Колючкою опутан белый свет…
Беги, спасайся, муза красноречья,
и поскорей — назад!
А я в годину бед лицом к лицу, в штыки, ненастье встречу.
