— Спуститься ниже тысячи метров мешает сильный воздушный поток с юго-запада. Учтите направление ветра! Близко к берегу не приводняться, там могут оказаться отмели… Транспортировать людей строго на север, в безветренную зону. Будем поднимать на борт с воды… Приготовиться!
Вертолет продолжал опускаться все ниже и ниже к воде.
Машину сильно тряхнуло.
— Попробуем зайти еще раз! — крикнул командир экипажа.
Наконец вертолет завис, подрагивая и покачиваясь на ветру.
Офицер рывком открыл дверь, и десантники один за другим вывалились за борт.
Офицер внимательно следил за тем, как раскрылись парашюты и, относимые ветром, удалялись в сторону заснеженной горы.
Трое из пятерых приводнились невдалеке от скалы и без особого труда выбрались на отмель. Двоих же ветром снесло далеко в сторону, и они опустились метрах в трехстах от берега. К берегу пришлось плыть, и гляциологам было видно, что одному из них дается это с большим трудом.
Вертолет опустился еще ниже и кружил над плывущими.
— Ты куда? — растерянно крикнул Бако, заметив, что Саид стал спускаться со скалы.
Саид не ответил, тяжело плюхнулся в обжигающий холод воды и поплыл навстречу десантникам.
Вдвоем одного тянуть к берегу было легче…
Продрогшие до костей, все трое бежали по отмели к махавшим им с берега десантникам и гляциологам. Наконец добежали. Молодые десантники стучали зубами от холода.
Саид выхватил из мешка фляжку, бросил им:
— По пять глотков!.. Быстро!..
Скрюченными от холода пальцами открывая фляжку, солдат сказал:
— Не положено на службе!
Но поймав суровый взгляд Саида, все-таки приложился к фляжке.
…В пять надувных лодок, уже опущенных на воду, снесли всё, что сохранилось из провизии и вещей, и торопливо двинулись туда, где низко над водой завис вертолет.
По веревочной лестнице, спущенной с вертолета прямо в лодки, поднялись на борт.
За последним люк захлопнулся.
Прильнув к иллюминаторам, гляциологи и десантники смотрели, как удаляются сиротливо опустевшие серые надувные лодки, как исчезает в мареве приютившая их угловатая скала…
У развилки в ущелье, где накануне останавливались гляциологи, расположилась первая группа пограничников во главе с капитаном Вадимом Соколовым. Ветер охапками бросал в лицо снег, рвал одежду.
Капитан еще раз взглянул на планшет:
— Они сбились с пути: Здесь следовало свернуть влево, но следы ведут только вниз. А там… Километров через пятнадцать их остановит непроходимая пропасть. Если дойдут…
— А давно они тут прошли, товарищ капитан?
— Примерно сутки назад… Выступаем через двадцать минут. Группу старшего сержанта Карпова ждать не будем, оставим им записку… А теперь расслабиться, закрыть глаза! Пятнадцать минут сна.
В ресторане «Аждахор» было людно, несмотря на будни. Мелькали кители военных, цветные куртки альпинистов из спасательных команд.
За столом сидели Сангин, похудевшие, обветренные Саид и Бако. Парень все вертелся, высматривал кого-то за соседним столиком.
— Шеф, цель — на горизонте, иду на сближение! — вдруг выпалил он и поднялся.
Скоро он уже танцевал с какой-то юной особой.
— Не слишком ли много ты Олиму доверил? — не глядя на Сангина, спросил Саид. — Жену, эксперимент…
— Ты Ширин не трогай, это не твое дело! А в остальном — не тебе меня упрекать. Ты тоже всех торопил: быстрей, быстрей, нам нужно регулируемое таяние ледника, это миллионы, миллиарды рублей! И в общем, это верно — хозяйство нуждается в воде…
— Серьезным идеям нужны серьезные исполнители, — прервал его Саид.
— Но он же талантливый человек!
— Талантливый и серьезный — это не одно и то же. Сотни тысяч жизней под угрозой из-за мальчишеской безответственности одного человека! Конечно, может, и грех так говорить, когда неизвестно, что сейчас с ним и со всеми остальными… Зачем было людей через хребет тащить? Сидели бы на месте — дождались бы помощи…
Сангин сидел, низко опустив голову, и Саид понял, что допустил бестактность.
— Выберутся они. Вот посмотришь, выберутся. — И даже позволил себе пошутить — Там семь мужиков, как-нибудь одну женщину спасут. А Олим… Что ж, ему остается только героизмом искупить свою собственную вину.
— Это еще вопрос, кто больше виноват — Олим или я, — тихо проговорил Сангин. — В конце концов, именно я настоял на усилении режима подогрева. Он только согласился, а настоял я.
— Та-ак… — озадаченно протянул Саид.
После четырех дней пурги и свирепого воя ветра на хребет Каразор внезапно опустилась тишина. К ночи над изможденными путниками открылось ясное небо, усеянное звездами. Но и это уже не могло их радовать. Надежда на близкое спасение, надежда, которая так долго поддерживала их силы в трудном пути, теперь лопнула как мыльный пузырь. Впереди, в нескольких метрах от места ночного привала, чернела пропасть, дорога назад казалась совершенно немыслимой, невозможной. Отчаянье, охватившее гляциологов, снова грозило взрывом взаимных попреков.
Первым начал Халик Обидович. Он долго ворочался в своем спальном мешке, потом затих и через минуту раздумчиво проговорил:
— Без еды ч-человек может п-прожить до сорока дней, а без надежды на нее умирает на третий день… Уже сутки м-мы ничего не ели…
Ширин насторожилась, скосила глаза на мешок Олима. Олим, не открывая глаз, тоже ждал продолжения разговора.
— Молчит! Пригрелся у нее под боком и молчит! — прорычал Уктам. — Будто не из-за него мы здесь!..
— Сказал авантюрист Кабилов, потерявший надежду обойти в науке Олима Бурханова и самого Сангина Касымова, — раздался насмешливый голос Ибрагима.
— Заткнись, клоун! — огрызнулся Уктам.
— Старый я осел, кому п-поверил? — простонал Халик Обидович.
— Вот тут, товарищ Бурханов, этот старый неудачник прав, — снова подал голос Ибрагим. — Мои надежды, маэстро, вы тоже не оправдали.
— Я и предположить не мог, сколько надежд на меня возлагалось, — без тени иронии, совсем просто оказал Олим. — Я действительно крепко всех подвел.
— Ну, положим, к пропасти нас притащил не ты, а Уктам, — заметил Ибрагим.
Уктам, как ужаленный, наполовину высунулся из спального мешка:
— Пропасть тут ни при чем! Мы давно попали в тупик! Давно! Когда безропотно согласились с Бурхановым и усилили режим эксперимента. Он сам признался, сам! Вы слышали! Потом, конечно, он начнет вилять. Если выберемся отсюда… Он все сделает, чтобы выгородить себя, вот посмотрите. И шефа защитит. А как же! Жену у него отбил, теперь неудобно иа Касымова все валить…
Ширин прикусила губу, на глазах ее появились слезы.
Все затаили дыхание, ожидая ответной вспышки Олима. Но из его спального мешка раздался неожиданно спокойный и ровный голос:
— Я прошу каждого написать на листке бумаги следующий текст: «Я, Олим Бурханов, виновен в том, что усилил режим эксперимента, возможно, осложнивший состояние ледника… Я виновен также в том, что не проявил нужной твердости руководителя и не смог заставить членов экспедиции следовать избранным мною путем для выхода из района катастрофы». Утром я готов поставить свою подпись на всех этих листках, и у каждого из вас на любой случай будет моя расписка.
Над биваком нависло тягостное молчание.
— С-слушайте, Олим, не будьте юродивым, — ворчливо проговорил Халик Обидович.
И тут же последовал раздраженный возглас Ибрагима:
— Дадите вы мне сегодня заснуть или нет?!
И будто в ответ на его вопрос, по горам прокатился грохот, тысячекратно отраженный эхом. Грохот смолк, но хотя люди не спали, никто больше не проронил ни единого слова.
Все давно уже спали. Олим и Ширин лежали в одном спальном мешке, тесно прижавшись друг к другу.
— Скажи, Олим, — шептала она, — о чем же все-таки был разговор с Сангином?
— О чем? — усмехнулся он. — Уктам прав: Сангин предложил усилить режим, я согласился — никаких контраргументов у меня не было, никаких противопоказаний я не видел
— А теперь?
— Что — теперь? Честно говоря, я и теперь не верю, что ледник двинулся из-за нас. Конечно, ошибка в расчетах не исключена, мы не слишком хорошо знали природу ледников. Теперь, после эксперимента…
— Знаем больше?
— Безусловно! Чем бы все ни кончилось, наш труд не был бесполезным.
— Ну, хорошо, пусть так, — сказала Ширин. — Но зачем ты при всех взял на себя чужую вину? Ведь распорядился Сангин.
— Неужели не понятно, что козел отпущения им всем нужен сегодня, сейчас, иначе не снять нервной перегрузки…
Ширин нежно поцеловала его. Через секунду она уже горячо шептала ему на ухо:
— Я знаю, ты хочешь мальчика. Но у нас с тобой будет девочка. Спокойнее… Не хочу, чтобы появился еще один такой же безрассудный, хватит с меня одного тебя. Лучше дочка. Старшие братья у нее уже есть, в обиду никому не дадут. Почему ты молчишь? Не согласен? — Она снова поцеловала Олима. — Конечно, согласен!.. Переедешь к нам, мама о тебе уже знает… Только бы выбраться отсюда!
