Мария: — Каприз. Возможно, я чрезмерно сентиментальна.
Яков: — Но вы отдаете себе отчет в том, что, невзирая на якобы благородные цели, совершили уголовно наказуемые действия и подлежите преследованию? Извольте ознакомиться — ордер на обыск и арест. Был вынужден собственноручно подписать.
Мария, пробежав бумаги: — Что вам угодно?
Яков: — Выполнить свой долг офицера.
Мария: — Я спрашиваю — что вы хотите? Как я понимаю, мне будет предложена сделка.
Яков: — Кнопфельд — лишь эпизод в цепи опасных предприятий дерзкой авантюристки, скрывающейся под маской популярной певицы. Мне с трудом удалось изъять из дела некой загадочной Мурки улики, свидетельствующие о том, что она и любимица публики — певца Полевицкая — одно и то же лицо! Пока все материалы в моих руках. Но если все откроется, вам придется туго, Мария Николаевна. Очень туго.
Мария: — И как долго вы намерены оберегать меня, скрывая правду? Ах, поняла! Я должна выдать сообщников?
Яков: — Нас интересует Алекс, Жорж. Но они неуловимы и, главное, они не одни. Речи идет об организованной преступности. Если потянуть за ниточку…
Мария: — Мы давно расстались с Алексом. Ниточка оборвалась.
Яков: — Придется связать. Вы такая обворожительная женщина — никто не устоит.
Мария: — Я должна вам помочь арестовать Алекса? Поработать блесной? Ведь только что уверяли, что у меня чистая душа. Чистые души избегают иудовых методов.
Яков: — А разве подлый обман не взывает к отмщению? Александр Перонов без малейшего сомнения бросил вас, очистив сейф Щеканова. Только ваша изворотливость и моя хорошо разыгранная «недогадливость» помогли вам избежать ареста. Александр предал не только женщину, он предал делового партнера. Даже в воровском кодексе чести это карается жестко. Вам следует ненавидеть его. Если речь, разумеется, идет не о святом всепрощении.
Мария: — Не люблю грустных воспоминаний.
Яков: — И все же надеюсь, что моя просьба помочь найти Перонова, не противоречит вашим личным желаниям. Помните, Маша — это не просто опасный грабитель — это человек крайней жестокости. Вы видели на фотокарточки трупы женщины и ребенка — убийства невинных — дело рук его банды. Боюсь, Перронов в ней не простой исполнитель.
Мария: — Я лично не таю обиды на интересующее вас лицо и не слишком доверяю сыскным сведениям. Убийство женщин и детей — не метод Алекса. Впрочем, не стану рыдать, если вы арестуете его.
Яков: — Арестовать не штука. Нам надо выявить круг связей опасного преступника. Вы должны войти в среду ваших старых знакомых и регулярно сообщать нам о происходящих там событиях.
Мария: — Таким образом, я становлюсь вашим агентом. Наводчицей! Боже! Вот уж насмешили! Это вы и назвали серьезным намерениями, Яков Осипович? А я уж чуть о флордоранжах не размечталась…
Яков: — У нас — приверженцев коммунистической идеи — личное и государственное неразделимо. Причем, общественная идея всегда выше личной. Как вы вообще можете сочувствовать врагам государства? И потом… (вертит в руках ордер на арест) В любом случае, выбора у вас нет. Я все объясню подробно, после того, как вы подпишите наш договор.
Мария: — Яков… А что если я откажусь сотрудничать с вашей организацией, но соглашусь заключить союз с отдельным ее представителем. На личной основе. Без подписей и бумаг. Вы ведь доверяете мне?
Яков: — Хотел бы, да не могу. Не могу позволить себе такой роскоши, как доверие к классовому врагу. Вот если бы мы были в какой–нибудь Аргентине…
Мария: — Ну, разумеется! Все решил бы один удар ножа…
Яков кладет перед ней бумаги: — Здесь все по форме. Осталось подписать. Вот в этом месте — махните бестрепетной рукой…
Мария подписывает и брезгливо отбрасывает перо: — Что еще ждать от подстреленной Чайки?
За кулисами в театре «Буфф». Уборная Марии. Афиши — «Мари Полевицкая — королева эстрады!!!» Слышны аплодисменты. Костюмерша готовит платье для следующего выхода — широкий черный плащ с капюшоном. Мари возвращается после выступления, обращается к костюмерше.
Мария: — Никого не пускайте, Вера. Умираю от усталости! Смотри, пальцы как лед и сердце останавливается… Тук, тук…Затихло!
Вера: — Перетянули корсет! Я ж говорила — косточки из китового уса ребра сожмут — дух займется. Жуть, что такое придумали — при вашей–то фигурке? Фарфоровая статуэтка — и нате вам — затягивается в корсет!
Мария (капризничая): — Господи! причем здесь китовый ус и моя фигура!? Я устала, устала, устала! Кто бы знал, как мне все это надоело (отбрасывает визитные карточки) — объяснения, приглашения, предложения… Ахи и вздохи. Мишура! Мишура и серпантин!
Вера: — Не любите вы никого как следует. Только в романсах поете — «жизнь отдам за тебя», «без любви не живая…» А сама, что статуя каменная. Вот пальцы и леденеют, да еще мишмурой на чувства поклонников обзываетесь.
Мария: — Правда, Вера… Видеть никого не могу…(прикладывает к прическе перья, любуясь в зеркале) Сегодня банкет в «Яре». Зарделов в мою честь устраивает. Снова пылкие объяснения, реки шампанского… Жутко! Ах, как я бледна…
Вера: — И я говорю — отрава это ваше шампанское! При вашей комплекции пить в обязательности парное молоко с медом! И побольше деревенского воздуха! А прежде всего — сюда никого не впускать! Ну, виданное ли дело — надымят своими папиросками — ни зги не видно — и дышут перегаром! Им что — мужики ядреные. (помогает актрисе раздеваться) А девушке нежной — откуда ж тут силы петь? Вон у вас все жилки сквозь кожу просвечивают. Ляжте, а я молока согрею. Отдохните — вон, как я тут все проветрила — тишь да благодать.
Слышен шум крики, выстрелы, топот.
Мария: — Вера, посмотри, что там такое. Да не стой, как корова, беги же!
Костюмерша выходит. Вскоре в дверь сучат:
Голос за дверью: — Цветы от господина Москвина!
Мария открывает дверь, за огромной корзиной не видно лица вошедшего. Мужчина делает два неверных шага и падает на ковер.
Мария нагибается над ним: — Кровь! Вы ранены… (узнает) Алекс!?…
Он с трудом перебирается на диван, зажимая рану.
Алекс: — Бежал по коридору, на двери ваша фамилия. Под дверью цветы… Что то толкнуло меня… Простите, Мария. Мне не следовало заходить сюда… Исчезаю… (порывается встать, но, покачнувшись, падает. За дверями голоса)
Мария: — Полагаю, ищут вас?
Алекс: — К несчастью. Причем с дурными намерениями. Моя жизнь в ваших руках.
Мария: — В таком случае лучше уйти мне. Выпутывайтесь, как знаете. Некогда вы оставили на крыше беспомощную девушку с таким же напутствием. Урок усвоен. (Алекс стонет) Вот только остановлю кровь. (отрывает лоскут нижней юбки и начинает перевязывать ему рану)
Алекс: — Не такую уж беспомощную! К тому ж, я взял на себя всю добычу! Следовательно — вы остались чисты и если не рискнули спуститься по трубе, то имели все шансы вывернуться.
Мария: — А поделиться? Поделиться с партнером забыли? Эта мысль не пришла вам в голову, когда вы покидали апартаменты с камином, в котором жгли фальшивки? Я нашла лишь запертую дверь. Поцеловала замок и удалилась.
Алекс: — Ну, не могли же мы сидеть там и ждать пока нас пригласят в тюрьму? Для вас была оставлена записка. Помните наш тайник в парадном?
Мария: — Я торопилась. Кажется, за мной следили.
Алекс: — А я ждал вас в условленном месте. Ждал долго! Клянусь небом Аргентины. (Стонет) В такой момент не лгут. Вы же понимаете, что значит для меня арест?
Мария: — Вы стали террористом?
Алекс: — Нелепость — случайный выстрел. Меня интересовали не усы какого–то там партийного главаря, а бриллианты мадам Водочной королевы. Ради них я спрятался в ложе. Пальбу начали чекисты. Я отстреливался и… попал в важное государственное лицо.
