что я себе позволял в газете, получил бы хороший срок. А я эти свои колонки по две в неделю писал и до сих пор на свободе гуляю. Кроме того, при Назарбаеве страна поднялась конкретно. Хотя, конечно, до Кунаева ему далеко. Вот это лидер был, Кунаев. Я сейчас о нем фильм снимаю.
Помимо газеты Ербол работал на «Казахфильме». Снял полнометражный фильм «Книга» об исламе в Казахстане. Фильм получил приз на фестивале в Пусане, но в Казахстане допущен к прокату не был. Таким образом, Ербол — исламист, казахский националист, футболист, русскоязычный поэт и кинорежиссер в одном лице. Он близко знает поэта Сулейменова и режиссера Амиркулова, перевел на русский «Назидания» Абая. Своими литературными учителями он считает Цветкова и Бахыта, через которых мы и познакомились с ним без малого двадцать лет назад. Все это время наша дружба была виртуальной.
— Ты молодец, что приехал, брат, но в следующий раз ты должен приехать недели на три, вот тогда все увидишь и кое-что начнешь понимать в нашей казахской жизни.
Я бы рад недели на три, да кто же меня отпустит? Впрочем, мир, в который я сейчас попал, настолько ярок и непривычен, что за несколько дней моего турне по Казахстану впечатлений в разы больше, чем могло бы накопиться за три недели каких-нибудь европейских каникул. Вернусь «пространством и временем полный», главное — не попасть в аварию: Ербол носится по городу на своем стареньком «гангста-джипе» с лихостью каскадера.
Попив чай у родителей Ербола, мы мчимся на почту забирать прибывшую наконец из Москвы партию моих книжек, а оттуда — в шашлычную, где, как нам сейчас отрапортовал ассистент Ербола, только что зарезали барана.
— А что значит «ассистент»? Ассистент режиссера?
— Ну, в частности, да, но не только. Вообще ассистент. Я ему не плачу. Но он мне помогает и с кино, и вообще. Я для него вроде учителя. У него два года назад на руках от ковида отец умер. И он тогда совсем голову потерял. Дрался все время, в переделки попадал всякие. Он же весь в пулевых и ножевых ранениях, я удивляюсь, как он вообще еще жив до сих пор. Ну вот, значит, два года назад я увидел, как он с кем-то срется в соцсетях. И я ему в личку написал типа: «Ты чего творишь, брат? Где твоя голова?» Пишу: «Быстро садись в тачку и езжай ко мне, я тебе голову-то вправлю. Вот мой адрес. Чтоб в течение получаса был у меня». Ну ляпнул, а он — раз, возьми да приедь. И я его воспитывать начал, так с тех пор и воспитываю. К кино привлек, он тащится от этого дела. Он маугли такой, детеныш, хотя у самого уже дети. Но он хороший, Ернат, ну ты увидишь.
Оказалось, все правда: высокий красавец Ернат, весь в шрамах от боевых ранений, безбашенный, всегда готовый ввязаться в драку и в то же время трогательно почтительный и преданный, называет Ербола на «вы», повторяет, что готов за него жизнь отдать (и выглядит так, будто действительно готов). Эдакий кшатрий, прирожденный воин.
— Лучше поживи еще, — ворчит Ербол. И поворачивается ко мне: — Знаешь, говорят, в семье не без урода? Это про нашего Ерната. Он же не из низов каких-нибудь, он из рода Назарбаева! Он бы мог все иметь, большим человеком мог бы стать, а он вместо этого по дворам дерется.
— У меня еще мама — филолог, — подхватывает Ернат. — Ерике правду сказал, у меня в семье все умные, а я — так. Но я сижу сейчас за одним столом с Ерике и с тобой, брат. А вы умные люди, писатели, ты вообще еврей из Нью-Йорка, блин. И я с вами за одним столом сижу, это же не просто так. Меня на районе все знают и респект мне кидают. Вот приедешь ко мне, я тебе все покажу, брат, сам увидишь. Я с утра во двор выхожу, мангал ставлю, шашлыки сам мариную. У меня сосед — мент, так я его подзываю, типа: братан, у нас сегодня праздник будет, я тебе сразу говорю, чтобы никаких облав, если хочешь с нами посидеть, пожалуйста, мы тебя угостим. А он такой: Ерна, у меня к тебе полное доверие, ты красавчик, даже не думай. У нас на районе все время что-то происходит. Вот только вчера двух закладчиков по двору гонял. Так один из них меня башкой в ребро боднул, а другой вообще перо достал. Я и не заметил, как он меня полоснул. Домой прихожу — кровища везде. Вон видишь, как они меня сделали. — Ернат поднимает футболку, там действительно весьма красочно. — Но я их ушатал, бро, больше к нам не сунутся.
У Ерната тоже богатая биография: он работал в Дубае, в Майами (программа Work and Travel). Теперь — протеже Ербола.
Мы едим шашлыки из только что зарезанного барана, пьем виски и ташкентский чай. Ернат рассказывает про свои ратные подвиги, а Ербол сыплет цитатами из Джемаля и ненавязчиво проводит ликбез по части тюркской истории и культуры. Ловко жонглирует историческими именами и датами событий. Его эрудиция впечатляет, и слушать можно без конца. Но нам пора на другую встречу — с друзьями из Бишкека.
По дороге заезжаем что-то кому-то передать. Стекляшка в спальном районе. У входа тусуются гопнического вида ребята. Boyz n da hood. Ернат со всеми обнимается, стукается кулаками. Один из них, совсем канонического вида, подходит к нам поговорить. «Как дела, брат?» — «Рахмет, брат». У него рэперские штаны — одна штанина ворует, другая караулит, длинные волосы, собранные в пучок, клочковатая борода, кепка задом наперед. Ернат обращается к Ерболу:
— Смотрите, Ерике, может, его на роль какую? Фактурное лицо ведь!
— Только не на роль бандита! — ставит условие обладатель фактурного лица.
— А на какую тебя роль, воспитателя детсада, что ли? — смеется Ербол.
— Не, — серьезно отвечает тот, — я хочу быть типа такой селф-мейд, из нашей фавелы в князи.
Гостей из Бишкека зовут Айжамал и Муса. Айжамал — сестра моей приятельницы Маши Лихтеровой. Маша — наполовину еврейка, наполовину кыргызка; Айжамал — с кыргызской стороны. Мы переписывались с Айжамал и ее мужем Мусой в соцсетях. Узнав, что я буду в Алматы, они решили приехать из Бишкека, чтобы развиртуализироваться. И в первые же минуты знакомства становится понятно, что все не зря. Помню, как Бахыт описывал свое знакомство с Сопровским: один из них вворачивал в разговор цитату из какой-нибудь любимой
