О том, что бывают гадюки, окрашенные в сплошной черный цвет, я тогда еще не знал и за свое невежество едва не расплатился дорогой ценой.
Шел я однажды после дождя по лесу и увидел, что поперек тропинки протянулось черное туловище крупной змеи. Голова змеи была скрыта в траве. Черное туловище — значит, не гадюка, а уж. Мне крупный уж был нужен, я нагнулся и без всяких предосторожностей взял змею голой рукой за туловище. Змея зашипела. Ужи, когда их берут в руки, обычно не шипят. У меня сработал рефлекс ловца, и я второй рукой перехватил змею за шею так, чтобы она не могла достать меня зубами. Смотрю — а у нее зрачок в форме палочки. Гадюка!
От укуса меня спасло то, что гадюка после дождя была сильно охлаждена, а охлажденные змеи довольно вялые и неповоротливые.
На всякий случай я показал черную гадюку Илларионычу, но о том, что спутал ее с ужом и брал голой рукой, благоразумно умолчал. Выслушивать воспитательную речь дядьки мне не хотелось.
Позже мы находили черных гадюк довольно часто.
Наступила пора сенокоса. В лугах появились косари. Окрестности кордона и озера были сильно заболочены. Ни тракторы, ни конные сенокосилки использовать здесь было нельзя. Косили только вручную. На луг у речки Клетичной (наше лучшее место охоты) приехала колхозная бригада. Косари частично перебили, частично распугали гадюк. Пришлось менять место охоты. Мы стали ездить на лодке через все озеро в урочище Соболевка. Переезд занимал много времени, а на охоту его оставалось мало. Результативность охоты опять снизилась.
— Вот что, хлопцы, — посоветовал нам лесничий Иван Иванович, перебирайтесь-ка вы к озеру Лунево. Там косарей нет, а гадов не меньше, чем здесь.
Илларионыч съездил к этому озеру и, возвратившись, скомандовал: Завтра переезжаем!
Мы собрали свои пожитки и легли пораньше, чтобы выехать на рассвете, но в эту ночь спать мне почти не пришлось. Едва я уснул, как меня разбудил Платон Кондратьевич: — Тут до вас пришли с колхозного стана. Беда у них. Хлопца одного гад ухопыл[6] Помощи просят.
Я быстро оделся и вылез из — под полога.
— Здравствуйте, — обратился ко мне пожилой колхозник, — извините за беспокойство, но дело такое, что утра ждать нельзя…
— Где пострадавший? — перебил его я.
— На стану…
— Почему сюда не привезли?
— А мы не знали, здесь ли вы…
— Так его все равно в больницу везти надо. А в больницу ехать мимо кордона.
— Так-то оно так. Растерялись мы…
— Ладно, на разговоры времени нет. Поехали!
В это время подошел Илларионыч. Я коротко объяснил, в чем дело.
— Поедем вместе, — решил Илларионыч.
— Это никак не можно, — сказал колхозник, — лодка маленькая, только двоих берет.
Пришлось мне ехать одному. Подошли мы к причалу. Возле него на воде покачивалась не лодка, а какая-то скорлупка. На корме ее висел непропорционально большой мотор. В самой лодке даже двоим было тесно. Лодка не внушила мне доверия, уж очень она была утлая. Я заколебался.
— Вы не бойтесь, товарищ, — подбодрил меня колхозник, — доедем в лучшем виде. На ходу она устойчивей плота, а садиться нам помогут.
Пока мы усаживались в эту так называемую лодку, Илларионыч и егерь держали ее за борт. Колхозник дернул заводной шнур, мотор взревел, лодка рванулась и, сделав немыслимый вираж, вынесла нас в озеро.
Лодка неслась по черной воде со скоростью атакующего торпедного катера. Попадись нам любое препятствие или даже просто заросли водорослей, и мы наверняка бы перевернулись. Но нам повезло: доехали мы благополучно. На колхозном стане нас уже ждали. Едва лодка подошла к берегу, как несколько сильных рук буквально выдернули меня из нее и вынесли на берег. Пострадавший, парень лет двадцати, лежал в балагане. Он был без сознания. Возле него сидела растерянная молоденькая девушка.
— Это наш фельдшер, — сказал привезший меня колхозник, — молода еще. Не знает, что делать.
— Да что же сделаешь, — плачущим голосом ответила девчушка, — сыворотку противозмеиную ввести надо, а ее у меня нет. Новокаин я ввела. Надо еще перетягивать, чтобы яд не распространялся, да это делают, если укушена рука или нога…
— Он куда укушен?
— В шею. Сзади.
— Как же это случилось?
— Баловали хлопцы с девчатами на копнах. Возились. Гадюка в сене была. Оттуда и жиганула, — сказал кто-то из темноты.
Мы осторожно перевернули пострадавшего. На шее, у самого затылка, вздулась опухоль. От нес к горлу шел плотный отек. Дышал пострадавший хрипло, тяжело.
— Большая лодка с мотором есть? — спросил я.
— Есть.
— Готовьте лодку. Сейчас я введу сыворотку, а потом нужно срочно везти его в село.
— В селе больницы нет. В Телеханы везти нужно, там…
— Из села на машине повезем, — перебил ее привезший меня колхозник — Фома на малой лодке вперед поедет, председателя предупредит. Когда мы на лодке доберемся, машина будет ждать.
Пока я обкалывал опухоль сывороткой, все было приготовлено к отъезду. Фома умчался на той лодке, которая привезла меня. А к берегу подвели «казанку». Дно ее устелили сеном. Осторожно перенесли пострадавшего в лодку. Фельдшер и я сели рядом с ним, у мотора — бригадир.
— Дядько Никита, — сказал бригадир, — вы уж тут за меня распорядитесь. Я к утру не поспею…
— Езжай, езжай, — отозвался из темноты чей-то голос, — все как надо будет!
В пути я не снимал руки с пульса пострадавшего. Сначала сердце работало напряженно, но без перебоев; когда же мы были уже где-то на половине дороги, пульс стал бешеным. Парень бился. Он хватал воздух широко раскрытым ртом. В горле у него уже не хрипело, а свистело. Он задыхался. Мы подняли его повыше и повернули так, чтобы встречный воздух бил ему в лицо. Парню стало чуть полегче, но мы не знали, надолго ли это улучшение.
Бригадир «выжимал» из мотора все что мог. Полтора часа, которые мы ехали, показались вечностью. Я думал, что мы не довезем парня живым. Девчушка — фельдшер тихо плакала.
Но вот наконец и Выгонощи. На берегу, освещая причал фарами, стояли две автомашины. Только лодка ткнулась в причал, как к нам прыгнул человек в белом халате.
— Жив?
— Жив. Задыхается… — ответил я. — Нужно срочно в Телеханы…
— Не нужно. Мы из Телехан. «Скорая помощь». Нас по телефону вызвали. Фельдшер Павленко, каково состояние больного?
Девчушка — фельдшер говорить не могла. Она плакала навзрыд.
— Федя! Кислород сюда! Быстро! Сколько сыворотки ввели?
— Две лечебные дозы.
— Так, хорошо. Фельдшер Павленко, прекратите рев и готовьте больного! Сейчас кислород дадим! Осветите лодку фарами!
