больше не разрушается. Это придавало сил. Работа приносила удовлетворение, потому что изменения были видны сразу, они совершались нашими руками.
Тропа вилась змейкой через лес, по холмам, по песку километровых пляжей, открывала путешественникам глаза и сердце. На кораблике нужно было переправиться через озеро. Безбрежный океан открывался перед путником, заросли европейских сосновых, заполонивших Флорианополис, осыпали свои пожелтевшие иглы, птицы, взлетавшие из зарослей кустарника, запросто могли задеть крылом по щеке. Красный мох на деревьях, словно ожоги, возвещал о чистоте воздуха, родники несли свои воды, утоляя жажду усталого путника. Путники проходили мимо скалы в виде каменного дракона, покрытого лесом, разлегшегося на пляже, а морда его с висящими ушами-скалами погружалась в океан.
Я оказалась в нужное время в нужном месте, поющей в унисон с самой собой, людьми и природой. Везде вовремя. Тогда прекратились вопросы о поиске смысла жизни, действия совершались легко, без внутреннего сопротивления и излишних размышлений о верности или ошибочности пути. Это состояние стало настолько естественным за время работы над тропой, что к прошлому состоянию смятения возвращаться не хотелось ни под каким предлогом.
Однажды после трудового дня на тропе я открыла электронную почту. Во входящих маячило сообщение от капитана, с которым мы расстались в Гибралтаре, не найдя общего языка. Надо признаться, во время ухода с корабля я чувствовала себя отверженной: не такой, неправильной, недостойной. Несмотря на последующие успехи и доброту людей, я по-прежнему чувствовала неполноценность в связи с тем, что я не смогла сработаться на лодке и была отправлена восвояси. Конечно же, я работала над собой. Это позволило мне не бояться начинать новую деятельность, но где-то на подкорке пикало: не такая, не такая, уволить, уволить. Наверное, этот ужас сродни первобытному страху быть выкинутым из стаи. Не прокормишь себя, род не продлишь и сдохнешь на морозе. Вероятно, поэтому мы сильно переживаем из-за расставаний и увольнений.
Я с сильно бьющимся сердцем открыла письмо. Сообщение передавало мне добрые слова капитана. Текст его был примерно следующий: «Ты все делаешь классно. Продолжай в том же духе. Я вернулся в Торонто. Когда соберешься приехать в Канаду, ты будешь желанным гостем в моем доме». Сначала я подумала, что капитан ошибся адресатом. Я написала ему письму с вопросом: «Вы уверены, что направили сообщение правильному человеку?» Капитан ничего не отвечал.
Я задумалась. Такая оплошность с адресатом не может случиться у капитана, брокера, который играл на бирже, как бог, деньгами своих клиентов. У капитана, который был доктором математических наук. У капитана, который просил удалить фотографии, где есть хоть тень его улыбки, потому что он всегда был очень серьезным. Такие люди не делают глупых ошибок.
Возможно, у него тоже произошла переоценка собственных действий. Этому несентиментальному мужчине наверняка было непросто протянуть трубку мира своему бывшему моряку, который по национальности, жизненному опыту, статусу, возрасту и социальному положению отличался от него. Некоторые, например, никогда не извиняются перед своими детьми, считая себя априори правыми. И тут капитан смягчился. Я отправила ему осторожное письмо, где благодарила его за тот опыт, что он мне дал.
Капитан, несмотря на наши размолвки, действительно нравился мне своим обстоятельным подходом к подготовке корабля. Мне нравилось его уважительное отношение к людям. Он был хорошим учителем навигации, довольно терпеливым. Да, не самым открытым и довольным человеком на свете, но не мне в него кидать камни. Даже после ухода с корабля у меня не было претензий к нему. Было только ощущение собственной неполноценности.
Капитан ответил, что иногда обстоятельства не соответствуют нашей натуре. Но это вовсе не повод думать, что с нами что-то не так. Иногда мы пытаемся вставить шар в отверстие квадратной формы. Вот и все. А со мной все в порядке, и он действительно будет рад видеть меня у себя в гостях.
Мне даже дышать после этого сообщения стало легче. Словно какой-то зажим в теле расслабился и дал свободу движениям. Я хочу быть частью стаи, не хочу отвержения и голодной смерти. Капитан своим сообщением словно по-отцовски сказал: «С тобой все в порядке. Иди и живи». Я послушалась его совета. На следующее утро я проснулась и с новыми силами продолжила делать Путь Атлантического леса.
Помню учебник географии седьмого класса с невиданной природой других континентов. Мне этот учебник казался фантастической книгой. Животные были совсем не похожи на тех, что я видела в краеведческих музеях родного города, что неудивительно. К тому же зачем знать про расположение стран и городов, в которых я никогда не побываю? В то время я не знала лично ни одного человека, который бы путешествовал за рубеж. До соседнего города-то не каждый добирался. Мой мир тогда был очень мал: 5 километров набережной вдоль Волги, лес да горы, школа и редкие лыжные походы. Потому рассказы про Бразилию были для меня на одном уровне реальности с «Марсианскими хрониками» Рэя Брэдбери. Когда я добралась до Бразилии, поняла, что учебник географии седьмого класса не обманывал насчет богатой фауны Южной Америки. Может быть, и на Марсе побываю, проверю предположения Рэя.
Встречи с животными Бразилии у меня происходили нежданно-негаданно.
Аллигаторы – жакаре – в Бразилии живут в реках прямо в городах. Во Флорианополисе я видела одного рядом с супермаркетом. Только я стояла с открытым ртом, остальные прохожие даже внимания не обратили. Ничего необычного. В одном из парков Флорианополиса живут два крокодила по соседству с черепахами и утками. Цапля в этом парке более опасна для аллигаторов, чем аллигаторы для цапли. Им до нее дела нет, а вот эта цапля-тиран съедает яйца аллигаторов, и малыши-крокодильчики не могут уродиться который год.
Туканы, обитающие в восстановленных лесах фазенды, обожали плоды карамболы, как и гуси, как и я. Мы были вечными конкурентами. Сначала тукан – птица из нарисованного мира, словно раскрашенная красным и желтым фломастером, клевал плоды, висящие на дереве. Некоторые фрукты падали на землю. Их подъедали гуси. Уже потом я. Третье почетное место.
Однажды я очищала дерево вишни, растущее рядом с домом, от бромелиевых и нашла на ветке кожу ядовитой змеи. Стала бояться выходить на улицу.
Ночью шла через эвкалиптовый лес, подумала, что попала в первую
