которые вдруг испугались нашей любви. Это – наше единственное утешение, эти Его слезы сквозь наши слезы.
Он не прошел мимо. Он пришел на крест. Чтобы простить нам всю нашу ложь, все наше неумение сказать друг другу то, что мы думаем, что мы чувствуем, как мы любим, во что мы верим.
Он не прошел мимо, через крест Он встал рядом с нами, настолько близко, что – протяни руку, и ты его найдешь. В твою руку опустится Его плоть, твоих губ коснется Его кровь, и в этом причастии Ему ты обретешь силы жить дальше…
Переписка в вайбере, Вербное воскресенье, день.
– Привет, Саша! Хорошей тебе недели. Ты вчера спросил, что со мной? Мне пришли в голову простые слова. Аллегория. Я улитка, которая сейчас сидит в своей раковине и с наслаждением жует свой хвост. За которым на воле бегает по кругу.
– Я знаю, Богомила, что ты не мизантроп. Если бы так, ты бы не открылась и не потянулась ко мне, и не протянулась бы мне руку. Просто такой период. Но ты меня изменила, просто тем, что появилась. И то, что сейчас происходит со мной – не твоя вина. Это просто новый я. И что бы ты не делала сейчас, это ничего уже не остановит. Ты меня изменила, сказал я? Нет. Я дал себе свободу открыться тебе. И это столкнуло лавину. Теперь учусь жить в новом мире… А ты ни в чем не виновата. Нельзя быть виноватым за желание любить.
– Ты умеешь извлекать улиток из раковин? Ох, Сашко, боюсь, что все это не приведет ни к чему хорошему.
–Хм… Я поищу способ, ладно?
Письмо Александра, вечером Вербного воскресенья
КАК УЛИТКА ПАНЦИРЯ ЛИШИЛАСЬ
Улитка любила прятаться в своей раковине от проблем. Залезет поглубже, закроет глаза и ждет, когда проблемы уйдут. Однажды было ей так тошно, что она решила развернуться в своей раковине и спрятаться поглубже. Развернулась, полезла по спирали, да и застряла. Впереди узко, а сзади ни ножки, ни хвостик уже за край зацепиться не могут. Подергалась улитка да и замерла, глаза прикрыла.
Вдруг – ба-бах! – удар раздался, открыла улитка глаза в испуге – да и зажмурилась от света. Лежит она на песке, посреди осколков от своей раковины, а над ней здоровенный муравей-термит стоит, молотком помахивает.
– Спасибо, термит, – говорит улитка, – что спас меня. Но только как мне теперь без панциря жить?
– А ты ничего и без панциря, – говорит термит и посмеивается, – стройная и симпатичная, и передвигаться так значительно быстрее будешь. А коли тебе панцирь нужен, так тут, на пляже их, брошенных, пруд пруди. Они, конечно, известкой мараются, зато легкие. В путешествия по миру с собой брать можно.
– Без панциря? – удивилась улитка. – А мне мои друзья все время про панцирь мой говорили, какой он красивый и прочный.
– Друзья твои сами в панцирях всю жизнь живут, вот им и кажется, что вся жизнь – это в панцирь залазить и проблемы там пережидать. А мир – он вон какой! И в нем так много надо успеть. Ладно, пойду я по своим делам. Может, еще кого надо спасти из заточения
И усмехнувшись, пошел, молотком помахивая.
А улитка с тех пор панцирь не носит. Так, если только в путешествие, легкий известковый берет. Побольше, чтобы не одной там можно было от проблем прятаться.
Разговор в вайбере, вечер Вербного воскресенья
– Послал тебе сказку. Только, умоляю, без анализа. Ты не улитка, я не муравей, а главное тут – молоток.
Фотосообщения от Богомилы
– А я сегодня каталась весь день.
– Так зелено уже у вас. Смотрю фотографии. Хочу быть рядом на велосипеде. Но не уверен, что даже ногу перекину через раму. Уплываю…
– Устал?
– Устал…
– Уплывай. Маешь право.
– Каждую секунду думаю о тебе. Даже во сне.
– Спи давай. До завтра.
– Богомила… Сколько км ты сегодня проехала? Под сотню?
– Да
– Меня не видела? Когда оборачивалась?
– Очень много образов вспомнила из нашей поездки.
– Я все время ловлю глюки. Катаюсь по утрам в парке и вижу тебя, уезжающую вперед. Догоняю – а это не ты…
– Спать
– Спать…Подержишь за руку?
– Подержу. Спокойной ночи, варвар-муравей.
– Спокойной. Улитка без панциря.
– Мечтаешь?
– Верю.
– Фашист. Варварские методы все разрушать. Найду умелые ручки для своей раковины. Без молотка.
– Механик нужен
– Нет. Не в этом случае.
– Эх, Богомила…
– Удары тяжелого молота…Страстная неделя. Подумай, как можно молотком разбить раковину. Представь, что останется от живого существа в ней.
– Я аккуратно. А как иначе? Задохнешься… Никому тебя не отдам. Придется тебе меня убить. Сдать СБУ. Этого русского вторгшегося варвара…
– Спи лучше.
– Я и так спал всю жизнь…
– Попробуй не молотком махать Механик, а ювелирным инструментом, как настоящий ценитель красоты, если ты конечно такой, Александр Иваныч.
– Я попробую.
– Давай спать…
– Давай. До завтра…
Из неотправленного письма Александра
…Ты впустила меня в свой кокон, в свой хрупкий мир, похожий на панцирь улитки, а я начал там размахивать молотком, как варвар-муравей из моей-же сказки… Я знаю, что причинил тебе боль. Это не разбитая бабушкина ваза и не мамин хрусталь, и я ужасно сожалею о том, что я был так неуклюж и толстокож. Я такой же и сейчас, но твое молчание заставило меня думать, вспоминать, листать наши разговоры в моей голове, и я вдруг стал что-то понимать. Твои страхи и твои отложенные комбэки, твою тоску по любви, которая должна бы приносить счастье, но приносит тебе почему-то боль. Ты научилась жить с этой болью, даже научилась видеть в ней светлую сторону, это – твоя святыня, иначе я не могу назвать то, что ты продолжаешь чувствовать к тому, кто научил тебя однажды любить, но не дал тебе счастья. Прости, если и эти мои слова звучат сейчас, как звуки молотка. Я сам чувствую, как тебе больно, потому что все время думаю о тебе, перечитываю то, что ты мне написала, и прирастаю, прирастаю к тебе…
… Что я могу? Да почти ничего. Разве что – быть верным, там, где я могу быть верным. И быть честным, там, где не могу быть верным. И жить, между этой верностью и честностью. И говорить с тобой о любви без эвфемизмов, без всех этих ярлыков «страсть», «влюбленность», «одержимость»…
Великий Понедельник, Абалаков, Сибирь / Киев
Переписка в вайбере, позднее утро.
– Доброе утро, Богомила. Надеюсь, не разбудил? Устал ждать вашего утра. У нас уже день.
– Доброе утро, Саша. Нет, не разбудил, я на ночь отключаю звук. Я, когда просыпаюсь, открываю один глаз, смотрю время, закрываю и считаю сколько времени в вашем Абалакове. Ты выспался?
– Ага.
– Да ну? Хиба таке бувае? Может, еще бы поспал?
– Как перед расстрелом, да.
– Почему?
– Послушай меня сейчас, ладно? Мне чертовски не хватает сейчас твоего цем. Я напоминаю себе космонавта в безвоздушном пространстве. Сегодня я все сказал жене. Попросил развод. Что бы
