Все реликвии хранятся во внутренней зоне («утама-мандала»), рядом с башней-святилищем и троном-лотосом верховного божества Санг Хьянг Види Васа. Средняя зона («мадья-мандала») отведена для богослужений, туда допускаются прихожане. Оттуда доносятся перезвон гамелана и аппетитные запахи храмовой кухни (жареного молочного поросенка сначала используют в качестве подношения, а потом едят всем приходом). Во внешнюю же зону («ниста-мандала») допускаются все, включая туристов. Там кропят землю святой водой, разбрасывают лепестки маргариток и разбивают яйца, чтобы задобрить злых духов. Позже скорлупки от разбитых яиц наденут, как шлемы, на жесткие листья пандана, растущего на территории ниста-мандалы. Самая неожиданная из храмовых построек — амфитеатр и арена для петушиных боев. Бои — важная часть церемонии. Петушиная кровь тоже используется для подношения злым духам. Нередко в бою погибают оба петуха, и крови бывает особенно много, духам на радость. Но особенно хорошо, если один петух погибнет, а другой выживет: это символизирует идеальный баланс между жизнью и смертью, вселенскую гармонию, суть философии «три хита карана», которой восхищается Элизабет Гилберт.
Когда Дикки был маленьким, он вставал в полшестого утра и шел к реке умыться. После занятий в школе снова спускался к реке, на сей раз с ведрами, набирал дополна и нес обратно домой, а затем шел работать в поле. Он рассказывает это, пока мы едем в машине, и я представляю себе деревню вроде той, в которой я жил и работал в Гане тринадцать лет назад. Но когда мы подъезжаем, выясняется, что все мои представления — мимо. Ничего общего с Ганой. Вместо утлых хижин или лачуг с оцинкованной крышей — красивые каменные дома, иные — попрезентабельней, чем в окрестностях Нью-Йорка. Нет, это не голодная африканская деревня, где тебя обступают чумазые дети с протянутыми руками и ты даришь им заранее припасенные цветные карандаши.
Мы проходим через расщепленные ворота (такие же, как в деревенском храме) и попадаем в обнесенный забором двор на две семьи. В общей сложности здесь живут девять человек. «В тесноте, да не в обиде», — говорит Дикки, и я не могу понять, шутит он или нет. Надеюсь, что все-таки шутит. Девять? В этих хоромах могли бы с комфортом разместиться и сорок девять! Пространство внутри поделено на четыре части. Чтобы понять этот балийский фэншуй, нужно сначала обратиться к «кананг сари», подношениям в пальмовых корзинках (пока Дикки все объясняет, его сестра учит Соню с Дашей плести те корзинки). Там тоже определенная символическая организация пространства. Корзинка — компас. Красные цветы смотрят на юг, белые — на восток, желтые — на запад, фиолетовые — на север. Почему так? Потому что красный цвет символизирует энергию океана, белый — восход (вы уже наблюдали восход солнца на Бали?), желтый — мудрость, а фиолетовый — богатство. А теперь вернемся к устройству дома. Что такое юг? Красный цвет, энергия океана. Значит, в южном углу расположено что? Конечно же, кухня. Север — фиолетовый цвет, богатство. Там держат деньги, а живут там родители — им доверяют присматривать за деньгами. Восток — белый цвет, восход. Там располагается беседка для ритуалов взросления. О каких ритуалах идет речь? Ну, во-первых, церемония наречения младенца. На Бали ребенку дают имя на сорок второй день после рождения. Во-вторых, «потонг гиги» — ритуал подпиливания клыков, через который все балийцы проходят в подростковом возрасте. Зубы подпиливают, чтобы укротить в человеке то звериное начало, которое делает нас агрессивными, жадными и завистливыми. Потом — свадьба, ее тоже играют в этой части двора. И, наконец, кремация. Да-да, последний «ритуал взросления». Эта церемония стоит дорого не только в Тане-Торадже, но и на Бали. Если у семьи недостаточно денег, им придется ждать бесплатной массовой кремации, которую устраивают в деревне раз в пять лет. В ожидании кремации покойника временно хоронят на семейном кладбище. «А кладбище, я так понимаю, находится в западной части двора?» — спрашиваю я. Вроде бы все логично: запад — желтый цвет, мудрость. Мудрость предков. Но нет, я не угадал. В западной части двора селят детей и гостей. «Понять это нельзя, это можно только запомнить». А кладбище — отдельно.
В северо-восточной части находится фамильный храм, в котором тоже все упорядочено. Восток — восход, а север в данном случае символизирует гору. Гора — святое, в горах нельзя мусорить и рубить деревья. Храмовые постройки должны находиться на возвышении. При этом сама территория храма, в свою очередь, делится на две части. Точнее сказать, на два уровня. Нижний уровень — «гдонг ибу», дословно «комната матери» — предназначен для поклонения предкам; верхний — для поклонения божественному триединству. Алтарь создателя Брахмы — на юге (энергия океана), алтарь вседержителя Вишну — на севере (гора), алтарь Шивы-разрушителя — посередине. Прежде чем помолиться трем богам, надо вознести хвалу предкам. Три атрибута ежеутренней пуджи — цветы (символ Брахмы), вода (символ Вишну) и пепел курительных палочек (символ Шивы). Кроме того, в фамильном храме обязательно должна быть падмасана — алтарь в виде пустого трона, соединяющего небо с землей, место для почитания непостижимого единого божества Санг Хьянг Види Васа, чьи проявления — Брахма, Вишну и Шива.
Что еще? Таксу (в переводе «дар») — похожий на коновязь столб, символизирующий семейное ремесло и их семейных духов-покровителей («англура»). Пиясан — закуток, в котором перед обрядами гримируются священники. В центре двора — птичья клетка и хранилище для талисманов, защищающих от злых духов. Рядом — место в земле, где зарыты плаценты всех домочадцев. А в передней части двора, прямо за расколотыми воротами, — каменная ширма, опять-таки защита от злых духов. Дело в том, что духи эти, как ладья в шахматах, могут двигаться только по прямой. Поэтому, если на их пути поставить заслон, они расшибутся об него и не смогут попасть во двор.
В этой деревне — сто семь жилых комплексов и триста сорок шесть семей. Здесь есть свой сельсовет («бале банджар»), своя школа. Дикки водит нас из дома в дом. Мы заходим в мастерскую резчика по дереву, смотрим, как он выдалбливает сложные узоры на стволе джекфрута — филигранная работа.
Кажется, я начинаю понимать, почему Бали называют островом художников. По части художественных ремесел им нет равных; такой резьбы по камню и дереву я не видел больше нигде в мире. Но дело даже не в этом. Убранство этих домов и дворов поражает в первую очередь тем, насколько много ресурсов тратится на украшения — на скульптуру и цветочные орнаменты, на ландшафтный дизайн. Учение «три хита карана» предписывает единство утилитарного и
