беспечен и свободен в своих нравах, и многочисленные надгробия в бескрайних прериях не дадут мне солгать. Иногда я думаю, а что было бы, будь я не так ретив в желании застрелить некоторых джентльменов, несогласных с моими убеждениями? Возможно, мне следовало держать себя в руках, и достаточно было бы просто откусить им ухо? Возьмем, к примеру, дядюшку Исава Граймса, – тут папаша вздохнул тяжело, как бык, и продолжил: – Я не видел дядюшку Исава уже много лет. Мы расстались под грохот выстрелов и ругательства. Я частенько думаю, не точит ли он до сих пор на меня зуб за то, что я разукрасил ему ногу дробью.
– К чему ты вспомнил про дядюшку Исава? – говорю.
Тут папаша достал из-за пазухи письмо и сказал:
– О нем мне напомнило вот это самое письмо, которое Джим Брекстон получил в Боевом Раскрасе. Это письмо от моей сестры Элизабет из Дьяволовки, что в Аризоне, где живет дядюшка Исав. Она пишет, что дядюшка Исав поехал в Калифорнию, и где-то десятого числа – а это завтра, – он будет проездом в Боевом Раскрасе. Она не знает, собирается ли он повидаться со мной, но говорит, что было бы недурно нам встретиться в Боевом Раскрасе и помириться.
– Ну? – требовательно спросил я, потому что папаша все это время расчесывал пальцами бороду и не сводил с меня глаз, а это верный признак того, что ему что-то от меня надо.
– Ну, – сказал папаша, отхлебнув из кружки, – я хочу, чтобы завтра утром ты встретил дядюшку Исава в Боевом Раскрасе и пригласил его сюда. Если будет отказываться, не слушай его. Дядюшка Исав очень своенравный и сумасбродный, но я думаю, ты ему понравишься. Особенно если будешь держать рот на замке да не выпячивать свое невежество.
– Ну, – говорю, – надо же. В кои-то веки работа не помешает моим планам. Я как раз собирался ехать в Боевой Раскрас. Да только как же я узнаю дядюшку Исава? Я ведь его никогда в жизни не видел.
– Он невысокого роста, – сказал папаша. – Когда я в последний раз его видел, он отращивал рыжие бакенбарды. Тащи его к нам безо всяких возражений. Не слушай, если он станет жаловаться на живот. Он жутко подозрителен, потому что у него много врагов. Во времена юности он не жалел пороху от самого Техаса до Калифорнии. Кровная месть, земельные войны – он столько их повидал, что ты и представить себе не можешь. Наверняка у него где-то припрятан неплохой запас денежек, но нас это не касается. Его чертовы деньги мне и даром не нужны. Мне только и надо, что поговорить с ним, лишь бы он простил меня за тот роковой выстрел во времена горячей юности. А если он меня не простит, – добавил папаша, снова отпив из кружки, – то я погну ствол своего ружья сорок пятого калибра о череп этого старого осла. А теперь ступай.
Я отправился через горы в сторону Боевого Раскраса и уже на следующее утро сидел неподалеку от города и завтракал на пару с одним старым охотником-звероловом по имени Билл Полк, у которого там был временный лагерь.
Боевой Раскрас был новым городишком, который вырос на пустом месте по причине недавней золотой лихорадки, отчего старик Билл был очень расстроен.
– Все катится к чертям! – фыркал он. – Понастроили домов, только местность портят да зверье пугают. А ведь еще в прошлом году я подстрелил оленя на том самом месте, где сейчас стоит салун! – Он посмотрел на меня с такой ненавистью, будто я был во всем виноват.
Я ничего не ответил и только продолжал жевать оленину, которую старик приготовил на костре. Тогда он сказал:
– Ничего хорошего из этого не выйдет, попомни мои слова. Нельзя жить в этих горах. На здешние места стекается всякий сброд, как стервятники слетаются на дохлую лошадь. Сюда уже понабежали бандиты из Аризоны, из Юты, из Калифорнии, и это не считая местных. Вон в тех холмах уже засел Гризли Хокинс со своей шайкой, и неизвестно, сколько еще бандитов потянутся за ним. Хорошо, что хотя бы банду Барсука Чисома схватили после того, как те ограбили банк в Ганстоке. Хорошо, что хотя бы они нас не потревожат, потому как сидят за решеткой. Вот бы еще кто-нибудь пришил Гризли Хокинса, тогда…
– А что это за девушка? – От неожиданности я даже позабыл жевать.
– Кто? Что? – Старик Билл огляделся. – А-а, это ты про ту девицу, что идет мимо ресторана «Золотая королева»? Да это же Долли Риксби, первая красотка в городе.
– До ужаса красивая, – говорю я.
– Ты таких ни в жисть не видывал, – поддакнул старик.
– Видал я и покрасивее, – сказал я отрешенно. – Вот у Глории Макгроу… – Тут я будто бы очнулся и с отвращением швырнул остатки своего завтрака в огонь. – Ты прав, старик! Красивей этой девушки я раньше никого не встречал! – фыркнул я. – Ни одна девчонка в Гумбольдтских горах не сравнится с этой… как, говоришь, ее звать? Долли Риксби? Неплохое имечко.
– Ничего тебе с ней не светит, – рассудительно сказал старик. – За нею уже ухлестывает с десяток молодцев. Думаю, Блинк Уилтшоу – первый кандидат ей в мужья. А на такого дикаря, как ты, она и не взглянет.
– Соперников можно и устранить, – возразил я.
– Лучше тебе приберечь свои приемы для Медвежьей речки, а не соваться с ними в Боевой Раскрас, – сказал он. – В этом городе на каждом углу стражи закона и порядка. Попробуй только подстрелить кого-нибудь в черте города, как тебя тут же упекут за решетку.
Я был возмущен. Потом-то я узнал, что жители Жеваного Уха просто-напросто распускали слухи из зависти к Боевому Раскрасу; но в тот момент я слишком боялся быть арестованным, едва сунусь в город.
– А куда это мисс Риксби идет с этим ведром? – осведомился я.
– Она несет в нем пиво своему старику, который ищет золото вверх по течению, – объяснил старик Билл.
– Тогда слушай, – говорю. – Спрячься вон за те кусты и подожди, пока она подойдет поближе, а потом кричи, как индеец.
– Это что еще за глупости, черт тебя дери? – возмутился он. – Хочешь переполошить весь лагерь?
– А ты кричи потише, – говорю. – Главное, чтобы она тебя услыхала.
– Ты что, спятил? – спросил он.
– Да нет же, чтоб тебя! – выругался я, потому что девушка подходила все ближе. – А ну, иди и делай, что тебе говорят. Я выскочу с другой стороны и вроде как спасу ее от индейцев, и за это она меня полюбит. Ну!
– Хоть ты и дурак
