черт бы их всех побрал!
Перед самым поворотом на Медвежью речку нам на дороге встретился мужчина; должно быть, он услыхал выстрелы и дядюшкины вопли, а потому развернул лошадь поперек дороги и преградил нам путь. Это был жилистый старичок с седыми бакенбардами.
– Куда это ты тащишь этого человека? – крикнул он, когда капитан Кидд, громогласно стуча копытами, поравнялся с ним.
– Не твое дело, – проговорил я. – Прочь с дороги.
– Помогите! Помогите! – взвыл дядюшка Исав. – Меня похитили! Убивают!
– Отпусти этого человека, проклятый бандит! – прорычал незнакомец и тут же перешел от слов к действиям.
Мы одновременно выхватили оружие, но мой выстрел прозвучал секундой раньше, чем его. Его пуля просвистела мимо моего уха, а моя сшибла с него шляпу, и незнакомец вывалился из седла, будто молотком по голове ударенный. Проходя мимо, я заметил, что от его виска по земле тянется красный ручеек.
– Это тебя научит не лезть в чужие семейные дела! – рявкнул я, а затем свернул на тропу к Медвежьей речке и поскакал дальше в горы.
– Прекратишь ты орать или нет? – с раздражением сказал я дядюшке Исаву. – Меня же могли застрелить. Этот человек принял меня за бандита.
Он ответил что-то, да только я не расслышал. Я оглянулся и посмотрел вниз, на подножие холмов; из города шла целая толпа людей, солнце отражалось от стволов их револьверов и ружей, так что я пришпорил Капитана Кидда, и следующие несколько миль мы проскакали без остановок.
Дядюшка Исав пытался что-то сказать, но его так подкидывало в седле, что я не мог ничего разобрать, не считая крепких и частых ругательств. Наконец он простонал:
– Ради всего святого, сними меня с этой треклятой луки, иначе мне протрет дыру на животе!
Я придержал коня и оглянулся. Преследователей не было видно, так что я сказал:
– Ну ладно, можешь сесть в седло, а я сяду позади. Вообще-то я собирался взять для тебя лошадь в стойле, да вот только уезжать пришлось в спешке, так что времени не было.
– Куда ты меня тащишь? – грозно спросил он.
– На Медвежью речку, – говорю. – А ты что думал?
– Не хочу я на Медвежью речку, – злобно возразил он. – Не хочу и не поеду!
– Поедешь, – говорю, – куда ты денешься. Папаша сказал, чтобы я твоих возражений не слушал. А теперь я пересяду назад, а ты давай, двигайся в седло.
Я вытащил ноги из стремян и перелез на круп Капитана Кидда, а дядюшка уселся в седло – и тут же выхватил нож из-за голенища сапога и попытался перерезать мне глотку.
Я всегда готов угодить своей родне, но тут уж и мое терпение лопнуло. Нож-то я отобрал, да вот только в борьбе я так старался не причинить дядюшке вреда, что случайно выпустил из рук поводья, и Капитан Кидд тут же как с цепи сорвался и несколько миль скакал во весь опор прямо сквозь сосняк и кусты. Я пытался схватить поводья и при этом не позволить дядюшке Исаву убить меня, а стремена так и болтались пустыми; наконец мы оба свалились на землю, и, если бы я не успел, падая, схватить узду, нам бы предстояла долгая прогулка.
Капитан Кидд протащил меня еще около семидесяти пяти ярдов, но я сумел его остановить, а затем пошел к дядюшке Исаву, который лежал на земле, тяжело дыша. Я вроде как на него упал.
– Да кто ж так поступает! Человек делает все для твоего же удобства, а ты пытаешься пырнуть его ножом, – упрекнул я дядюшку. Он не ответил, только шумно выдохнул, и я продолжил: – Ну, ладно, папаша предупреждал меня, что ты тот еще старый осел, так что мне ничего не остается, кроме как не обращать внимания на твои странности.
Я огляделся, чтобы понять, куда нас занес Капитан Кидд, окончательно сбившийся с дороги. Мы оказались к западу от Медвежьей речки, в очень диких местах, но сквозь деревья я разглядел домишко и сказал:
– Пойдем-ка туда, посмотрим, может быть, там удастся выторговать для тебя лошадь. Нам обоим так будет сподручней.
Я усадил его обратно в седло, и он неуверенно проговорил:
– Это свободная страна. Я не обязан ехать на Медвежью речку, если сам того не пожелаю.
– Слушай, – сказал я строго, – пора бы тебе уже пожелать, после всего, что я для тебя сделал, после всех бед, в которые я из-за тебя попал. А ведь я приехал встретить тебя, пригласил домой, и из-за тебя не попал на свидание с первой красавицей Боевого Раскраса. Так что сиди тихо. Я сяду позади, но поводья будут у меня.
– Ты за это жизнью поплатишься, – кровожадно пообещал он, но я уже не слушал, потому что папаша предупреждал: дядюшка со странностями.
Скоро мы добрались до домика, который я заприметил сквозь заросли. Людей вокруг видно не было, но я заметил, что к дереву перед домом привязана лошадь. Я подъехал к входу и постучал в дверь, но никто не отозвался. Только вот из трубы шел дымок, так что я решил заглянуть внутрь.
Я спешился и снял с седла дядюшку Исава, потому что понял по его взгляду, что он собрался удрать на Капитане Кидде, едва я зазеваюсь. Я крепко ухватил его за ворот – я твердо решил доставить дядюшку на Медвежью речку, пусть даже мне пришлось бы тащить его на спине всю дорогу, – и мы вошли в дом.
Внутри никого не оказалось, хотя в камине на углях побулькивал большой котел с бобовой похлебкой, на полках у стены лежали ружья, а на вбитом в стену колышке висел ремень с парой револьверов в кобуре.
И тут я вдруг услыхал чьи-то шаги позади дома, а затем открылась задняя дверь, и передо мной возник огромный человек с черными бакенбардами, ведром воды в руке и изумленным выражением лица.
– Кто ты, черт тебя дери, такой? – грозно спросил он, но тут в горле дядюшки Исава что-то булькнуло, и он выдавил:
– Это же Гризли Хокинс!
Громила подпрыгнул и уставился на дядюшку Исава, и его черные бакенбарды блеснули в зверином оскале. Он сказал:
– А, так это ты? Кто бы мог подумать, что мы встретимся здесь!
– Гризли Хокинс, значит? – сказал я, понимая, что оказался в логове самых опасных преступников в этих горах. – Так вы, получается, знакомы?
– Еще как знакомы! – прорычал Хокинс, глядя на дядюшку Исава как волк на жирненького ягненка.
– Я слыхал, ты из Аризоны, – продолжал я со всей своей вежливостью. – Сдается мне, в этих местах и без вас хватает ворюг, угоняющих
