Часть I
Треть небольшого храма, где в этот час шла утренняя служба, занимали леса: в Серафимовском пределе художник подновлял настенную роспись. Лик архистратига Михаила, освещенный дымным солнечным лучом, проглядывал сквозь перекрестье досок нахмуренно и устало. Словно был недоволен слабыми старческими голосами добровольных певчих, темной сутулой группой сбившихся на клиросе.
Отец Андрей оглянулся на замешкавшегося дьякона, и тот, выступив вперед, стал читать Символ веры. Немногие присутствующие на службе прихожане вразнобой подхватили: — Верую во единого Бога Отца…
В это время в храм вошли четверо. Не перекрестившись, стали оглядываться по сторонам. Лик архистратига Михаила погас.
Отцу Андрею показалось, что он узнает плотную фигуру низко опустившего голову человека, стоявшего чуть впереди вошедших. Но в это время служка отворил врата, и отец Андрей, подняв для благословения крест, поклонился и, повернувшись, ушел в алтарь.
Служба закончилась. Быстро переодевшись, отец Андрей перекинул через плечо сумку и пошел к выходу. Четверо по-прежнему стояли посреди храма. Тот, который показался ему знакомым, сложив как положено руки, сделал шаг навстречу и тихо сказал: — Благословите, отец Андрей.
Это был Сергей Проценко, с которым они когда-то вместе сдавали кандидатский минимум.
— Давно веруешь? — подойдя вплотную, но не поднимая для благословения руки, спросил священник.
— Осознал, крестился, верую, — улыбаясь, сказал Проценко.
Глаза их встретились, и отец Андрей угадал в чуть прищуренном взгляде бывшего завлаба института полупроводников затаенную иронию, с которой тот воспринимал и свою просьбу, и заметное нежелание священника сказать привычные слова благословения.
— У меня к тебе еще одна просьба, — торопливо перекрестившись, сказал Проценко, придержав Андрея за плечо.
— Извини, очень спешу, — сказал тот, делая шаг в сторону.
— Подвезу. Тебе куда?
— Спасибо, мне рядом.
— Изложу все до ворот…
Они вышли из церкви и пошли по направлению к воротам. Трое шли следом.
— Открываю филиал. Возле Дворца спорта. Бывшее ПТУ.
— Поздравляю.
— Спасибо. По православному обычаю требуется освятить.
— Мне?
— Тебе.
— Почему?
— Хотя бы потому, что бывшие коллеги должны помогать друг другу. С начальством твоим я договорился. Назвал тебя — никаких возражений. На мой взгляд, Владыка к тебе прекрасно относится. Ты всегда был на хорошем счету — и в институте, и в этом своем новом качестве. Честно говоря, для всех, кроме меня, это была полная неожиданность.
Андрей остановился.
— Я все понял. Если тебе интересно — у меня нет ни малейшего желания освящать твой филиал.
— Догадывался. Поэтому принял соответствующие меры.
Отец Андрей оглянулся на стоявших чуть в стороне «провожатых».
— За кого ты меня принимаешь? — Проценко снова растянул в улыбке толстые губы. — В шестнадцать ноль-ноль машина будет ждать у твоего дома. Серый БМВ. Вон тот. Прихватывай соответствующую атрибутику. После банкета привезем в целости и сохранности.
Помнишь нашу столовку в институте? Кто тебе всегда одалживал «рваный» до зарплаты? А зарплата все откладывалась и откладывалась. Там, кажется, и сейчас дела не лучше. Так что, старик, мы оба поступили весьма мудро, сменив стезю на более отвечающую нашим способностям и возможностям. Как там у вас? — «Не суди и не судим будешь»? А если насчет прессы, слухов и всего прочего — не бери в голову. Обычная суета вокруг того, кто вырывается вперед. Одни завидуют, другие придерживают, третьи стараются столкнуть в кювет. В нашей прежней научной среде разве не так было?
— Нелегко, значит, даются филиалы? — не выдержал отец Андрей.
— Заметно?
— Постарел. Много лишних слов говоришь.
— Все мы не без греха. Значит, жду?
— Постараюсь отказаться. Но если не примут во внимание — буду.
— Я уже всем нашим сообщил. Плюс пресса, телевидение. Не стоит упускать возможность засветиться. Даже тебе.
Андрей еще раз пристально посмотрел в глаза собеседнику, но, не разглядев в них ничего, кроме почти не скрываемой иронии, отвернулся и быстрым шагом пересек свободную в тот момент от движения транспорта улицу.
* * *
Отец Павел — протоиерей главного городского храма и духовный наставник Андрея — сидел, низко опустив голову. Он не смотрел на отца Андрея, слышал только его голос.
— Я уже не говорю о том, каким путем достался ему этот капитал и все эти его «заведения». Не буду говорить о том, что он за человек — я-то его хорошо знаю. Он ведь нисколечко не верит ни во что. Просто пыль в глаза пустить хочет. Модно это сейчас в их кругу.
Отец Павел поднял голову и сумрачно посмотрел на стоявшего перед ним отца Андрея.
— Не пойму, что в тебе говорит? Раздражение? Или, хуже того, — зависть? Вы, кажется, друзьями были?
— Не были мы друзьями. И быть не могли.
— Почему?
— Не могли. Разные слишком.
— О своей душе ты подумал, спасаться стал. А о его?
— Нельзя спасти того, кто не хочет спасаться.
— Уверен в этом? Досконально уверен? Ведь он к тебе пришел. Не к пастору, не к раввину, не к шаману какому-нибудь. К тебе!
— Он за мной пришел, а не ко мне и не в церковь. Доказать хочет.
— А ты пользуйся! И другим покажи, что ты наш, а не их.
— Не должен я там быть. Нельзя грех освящать. Одно название «культурный центр». Рулетка, ресторан, компьютерные игры, еще там что-то…
— А ты крест туда! Крести и молитву! И слово Господне! В миру не спасаются, а спасают. В этом служение. Отстраниться — куда как легче. В самое пекло шагнуть, как Господь, — вот сила. Хоть одну душу спасти, пример подать. Обличать легче, обличителей сейчас сколько угодно. Спасти, указать, руку протянуть, защитить…
* * *
Перед высоким, разукрашенным разноцветными
