он намеренно организовал раскол с курией, после чего на ближайшие восемнадцать лет хаос на политической сцене лишь усилился из-за спорного избрания нового папы.
Для Мануила ссора между Барбароссой и папой казалась отличной возможностью восстановить верховную власть Византии, и, когда два папских легата прибыли в Константинополь в начале 1160 года, чтобы просить императора поддержать папу Александра III против кандидата Фридриха, он тепло их принял, а в 1166 году решил сделать Александру решительное предложение: он пойдет на богословские уступки, необходимые для устранения раскола, и предоставит папе обширные финансовые вливания, а в ответ Александр присудит ему императорскую корону и восстановит прежнее единство империи. Однако из этого ничего не вышло: две церкви слишком сильно разошлись, а сам Мануил был слишком непопулярен на Западе, где все считали, что он вынашивает зловещие планы против Сирии и Палестины, включая уничтожение франков и возвращение восточных обрядов в церквах.
Тем не менее до середины 1170-х годов Мануил Комнин находился на пике своего могущества. На востоке он стал сюзереном государств крестоносцев, укрепив эту власть династическим браком и подчинив себе сельджукского султана; на западе получил обширные территории за счет Венгрии и разрушил власть Венеции в пределах своей империи, получив при этом огромную прибыль. Однако Восток и Запад разделяло больше тысячи миль, и Мануил не мог находиться повсюду одновременно. После его договора с Кылыч-Арсланом он отвернулся от Малой Азии больше чем на десять лет. В мае 1174 года умер Нур ад-Дин, оставив Данышмендидов, которых он всегда защищал, без обороны против сельджуков. Кылыч-Арслан без колебаний захватил их территории, и два беглых князя из династии Данышмендидов обратились за помощью к Константинополю. Летом 1176 года император двинулся на Иконион, но по дороге его встретили посланники султана с предложением мира на щедрых условиях. Большинство его старших военачальников выступили за принятие этого предложения; к несчастью, в армии нашлось довольно много знатных молодых людей, горевших желанием воевать. Они упорно настаивали на продолжении похода, и император совершил глупость, прислушавшись к их мнению.
На подступах к крепости Мириокефал путь Мануила пролегал через длинный и узкий перевал; здесь на него и напали сельджуки, ринувшиеся с гор по обе стороны и сосредоточившие стрельбу на вьючных животных, чьи мертвые тела вскоре перекрыли дорогу в обоих направлениях. Какое-то время казалось, что массовая резня неизбежна; затем внезапно настало затишье, и в лагерь императора прибыл турецкий посланник. Он сообщил, что султан не желает дальнейшего кровопролития, и, если император согласится разрушить укрепления в Дорилее и Сублеуме (две крепости, которые он укрепил всего за два года до этих событий), Кылыч-Арслан с радостью заключит мир. Мануил согласился, и обе армии отступили.
Почему же султан поступил именно так? Этого мы никогда не узнаем. Возможно, он чувствовал, что в будущем ему вполне может понадобиться поддержка императора. В любом случае разрушение двух крепостей дало его подданным возможность беспрепятственно рассеяться по двум большим долинам, и это стало немалой наградой, а события при Мириокефале безусловно разрушили надежды Мануила на установление своей власти в Малой Азии. Так чего же Мануил Комнин добился на Востоке? В том, что касалось сарацин, – абсолютно ничего, и причиной тому стала одна-единственная ошибка. Полагаясь на мирный договор 1162 года, он на целых одиннадцать лет предоставил Кылыч-Арслана самому себе, и это позволило султану уничтожить своих соперников-мусульман и стать единственной значимой силой в Восточной Анатолии. Таким образом, Мануилу удалось лишь заменить множество мелких и враждебных по отношению друг к другу правителей одним, настроенным весьма решительно.
На Западе Мануила ждал последний дипломатический успех – заключенный в марте 1180 года брак между Алексеем, его сыном от Марии Антиохийской, и принцессой Анной Французской, дочерью Людовика VII от его третьей жены Адель Шампанской. Невесте было девять лет от роду, жениху десять. Через два месяца после свадьбы Мануил серьезно занемог и к середине сентября понял, что его смерть близка. Она пришла за ним 24 сентября; его похоронили в храме Христа Пантократора.
Мануила невозможно не пожалеть. Он был самым блестящим и одаренным из пяти императоров династии Комнинов, и, возможно, именно эти качества привели его к гибели. Его дед и отец медленно и терпеливо трудились над тем, чтобы поправить ущерб, причиненный Манцикертом; Мануил же, со своим быстрым умом, всюду видел возможности, а увидев, немедленно старался ими воспользоваться. Если бы он сосредоточился на ситуации на Востоке, то смог бы восстановить власть Византии в Анатолии; но его манил и очаровывал Запад, и внимание его поочередно занимали Италия и Венгрия, Сербия и Венеция, император Западной Римской империи и папа. Мануил одержал множество побед, но ни одной из них не закрепил, поэтому оставил империю в худшем положении, чем принял.
Кажется, даже в Константинополе у него было мало настоящих друзей. Причиной этого опять-таки оказалось его влечение к Западной Европе, ее искусству, традициям и мировоззрению. Его подданных обижало, что гости с Запада всегда получали более теплый прием, чем гости с Востока; особое негодование вызывало то, что он предпочитал западных архитекторов. Византийцев также раздражала непринужденность манер Мануила и его легкомысленное участие в организованных на западный манер турнирах, в которых он на равных соревновался с франкскими рыцарями. Слишком часто он говорил своим подданным, что они старомодны и все еще цепляются за устаревшие понятия и вышедшие из моды обычаи. Они были рады его уходу.
На счастье Мануила, он ушел как раз вовремя, оставив своих преемников пожинать бурю. Факт остается фактом: из многочисленных бед, которые вскоре обрушились на Византию, большая часть косвенно дело его рук. Мануил оставил тяжелое наследие, которое заставило бы потерпеть неудачу и гораздо более способных людей, чем те, кто, увы, пришел ему на смену.
22
Четвертый крестовый поход
(1180–1205)
Ребенком Алексей II Комнин не производил особого впечатления. Рассказывают, что он «всю свою жизнь проводил за играми или охотой и приобрел некоторые ярко выраженные порочные привычки». Империей вместо него правила его мать Мария Антиохийская. Она была первой латинянкой, когда-либо правившей в Константинополе, и поначалу находилась в крайне невыгодном положении. Византийцы не без оснований страшились дальнейшего расширения торговых прав и привилегий западных купцов и встревожились еще сильнее, когда Мария взяла в главные советники человека чрезвычайно прозападных симпатий – племянника Мануила, протосеваста [81] Алексея. «Он привык проводить большую часть дня в постели… Когда светило солнце, он искал темноты, словно дикое животное; он получал большое удовольствие, когда тер свои гнилые зубы, и вставлял новые на место тех, что выпали от старости».
Недовольство росло; было раскрыто несколько заговоров, самым серьезным из которых стал организованный Андроником Комнином, двоюродным братом императора. В 1182 году Андронику
