офицеров опергруппы Савельев спросил капитана Урбанавичюса:
— Как прошло внедрение в банду Крюка молодого Баркявичюса?
Урбанавичюс не любил докладывать. Он подмигнул Веригину и чуть заметно мотнул головой: давай, мол, капитан, говори.
Веригин доложил:
— Бандиты, их было шестеро, ночью явились на хутор, загрузили на подводы продукты, выпили самогону. Марюс Баркявичюс сказал их старшему, что желает уйти в банду. Бандиты с радостью забрали парня. Лейтенант Соколауските на почте ожидает сигнала от Марюса. Лейтенант Буторин и старший лейтенант Заманов с бойцами из батальона внутренних войск ведут наблюдение за почтой и ведущими к ней дорогами и тропами, за тайниками. Ждём, товарищ подполковник.
Савельев с Зарубиным, Веригиным и Урбанавичюсом обсуждали разные варианты ликвидации банды Крюка. В дверь кабинета постучали, вошёл дежурный и доложил:
— Товарищ подполковник, поступил сигнал с почты.
Веригин и Урбанавичюс переглянулись и, сорвавшись со своих мест, хором спросили:
— Разрешите, товарищи подполковник?
Савельев кивнул.
Было уже совсем темно, когда «виллис» подкатил к зданию сельской почты, в одном из окон которой горел свет. Подъезжая, Веригин и Урбанавичюс заметили, что засада работает толково: ни Заманова, ни Буторина, ни солдат батальона внутренних войск нигде не было видно. Веригин приказал старшему лейтенанту Ширину остаться с водителем и глядеть в оба. Ширин недовольно пробурчал:
— Мне что, товарищ капитан, не доверяют?
— Приказы не обсуждают, — отрезал Веригин и вслед за Урбанавичюсом вошёл в почту.
Худенькая девушка с короткой стрижкой русых волос и голубыми глазами, одетая в тёплую шерстяную кофту, вышла из-за стойки, протянула Урбанавичюсу клочок бумаги и быстро заговорила:
— Вот, товарищ капитан, сельский мальчонка принёс, сын кузнеца Пушейки.
В записке, написанной химическим карандашом по-русски, сообщалось, что банда расквартирована в двух лесных массивах (указывались координаты). В ночь с пятницы на субботу будет совершено нападение на армейские склады. Операцию готовит и возглавит Обух, который взял Марюса в свою личную охрану. Есть подозрение, что Обух готовит отвлекающую операцию в Вильнюсе вечером в пятницу. В 19.00 он будет в ресторане вильнюсского железнодорожного вокзала. С ним поедет группа вооружённых боевиков, в том числе и Марюс.
— Молодчага, парень! — воскликнул Веригин. — А мальчонка на словах ничего не передал?
Соколауските отрицательно покачала головой.
Урбанавичюс по-отцовски погладил девушку по плечу.
— Спасибо, Бируте. Будь осторожна. Нам придётся снять засаду, людей не хватает. Будь осторожна.
Девушка улыбнулась и тихо сказала:
— Я всё понимаю. Не волнуйтесь. Оружие у меня есть. И даже две гранаты.
На улице у «виллиса» стояли и курили Ширин и вышедшие из леса Заманов и Буторин. Появившемуся из темноты лейтенанту внутренних войск Веригин приказал снять оцепление почты и возвращаться в батальон.
Ближе к полуночи офицеры вернулись в штаб и доложили Савельеву. К утру план войсковой операции по разгрому банды в районе армейских складов и лесных массивах в общих чертах был готов и доложен шифрограммой на Лубянку и в МГБ Литовской ССР. Москва с небольшими замечаниями план одобрила, назначив Савельева руководить операцией.
Закипела работа. К операции по разгрому банды привлекался батальон особого назначения внутренних войск майора Ватрушкина и две роты внутренних войск, прибывшие из Каунаса. Операцию у складов Савельев поручил возглавить майорам Ватрушкину и Букайтису, в лесных массивах — майорам Илюхину и Зарубину. На вокзал Савельев решил идти сам вместе с группой Урбанавичюса и Веригина. Но утром по рации на связь вышел капитан Веригин, доложивший о новом сообщении от Марюса, оставленном в согласованном тайнике. Марюс извещал, что Обух отменил операцию в Вильнюсском вокзале и полностью сосредоточился на подготовке к нападению на склады.
Савельев с облегчением вздохнул. Не надо теперь силы распылять. Но чутьё контрразведчика подсказывало, что Обух, не доверяя своим людям, мог в целях дезинформации заявить своим подельникам об отмене отвлекающей операции. Савельев поручил руководившим операцией по задержанию Бруса на вокзале подполковнику Армаласу и капитану Нестерову в случае появления Обуха брать его и его людей. Но Бог миловал, Обух на вокзале не появился…
Крюк, получив от надёжного источника информацию о прибытии на станцию состава с продовольствием для армейских складов, размышлял что делать: ударить по железнодорожной станции, взять продукты, сжечь вагоны и станцию, взорвать полотно, или дождаться, пока продукты доставят на склады, и там устроить фейерверк. Каждый вариант имел преимущества и недостатки.
— Что скажешь, Витас? — обратился Крюк к Костинавичюсу, своему заместителю, известному как Обух.
Они сидели в маленькой гостиной старого охотничьего домика, до тридцать девятого года принадлежавшего начальнику польской воеводской жандармерии. В гостиной, стены которой были увешаны лосиными и оленьими рогами, от небольшого камина исходило приятное тепло. Мордастый рыжий бандит поставил на стол бутыль самогона, кофейник с дымящимся кофе, два прибора и большое деревянное блюдо с тонко нарезанной бужениной.
Крюк налил себе большую рюмку самогона, залпом выпил, стал разливать по чашкам кофе.
Обух выпивать не стал. С удовольствием отпил кофе и закурил. На его тонких губах, портивших холёное продолговатое лицо, заиграло некое подобие улыбки. Он прикрыл веки и долго не отвечал на вопрос.
Крюк терпеть не мог это выражение лица своего зама. Ирония, презрение, лень — всё смешалось в этой отвратительной улыбке. Казалось, Обуху было глубоко наплевать на то, что говорил его шеф.
На самом деле всё было совсем не так. В их отряде, одном из самых крупных партизанских антисоветских отрядов в Литве, даже после целого года постоянных столкновений с частями НКВД — МВД, НКГБ — МГБ, «Смершем», милицией и польскими бандитами, насчитывалось более ста активных и отлично вооружённых бойцов. И он, Обух, был мозгом этого отряда. Немногие бандиты знали его в лицо. Чекисты и милиция устроили на него настоящую обложную охоту. Но он, руководя разведкой и контрразведкой отряда, опираясь на небольшую группу лично преданных ему бандитов, получая сведения от десятков своих агентов с хуторов, деревень, посёлков, из Вильнюса и небольших городков, работавших даже в советских органах, планировал и методично осуществлял бескомпромиссную и героическую, как он полагал, борьбу с красными, а заодно и с бело-красными, то есть поляками. И самое главное — был неуязвим. Кроме того, именно Обух, а не Крюк, был агентом английской разведки, получал из Лондона инструкции, деньги, оружие, передавал по рации разведданные о дислокации и передвижении советских воинских частей в Литве, об экономической, политической и моральной ситуации в республике.
Обух знал, что Крюк его ненавидит и побаивается, и всегда старался выстраивать с шефом ровные, бесконфликтные отношения, потому что побаивался его сам. Обух очень хотел нащупать связи Крюка со Швецией, но пока не мог.
