— А ты разве не выйдешь из тюрьмы? — спросил Ако.
— Нет, друг, я буду сидеть еще долго, в шесть раз больше, чем ты… — Мансфилд усмехнулся.
— Почему одни сидят меньше, а другие больше?
— Потому что на некоторых господа судьи сердятся меньше, на других — больше. На меня они очень сердиты.
— За что? Ты такой умный и хороший белый человек. У нас на Ригонде умных людей уважали и все слушались их советов.
— Господа судьи считают, что я даю людям такие советы, которые идут во вред сильным мира сего. Например, если бы я был на воле и встретил тебя, когда тебя собирались судить, ты остался бы на свободе, а судовладельцам пришлось бы уплатить много денег.
— Как бы ты это сделал?
— Я бы сказал тебе, чтобы ты не слушался адвоката и на суде рассказал бы все так, как было на самом деле. Тогда бы они понесли наказание.
— Но тот белый… ада…
— … адвокат…
— … адвокат говорил, что он мне друг и хочет помочь — сделать так, чтобы мне было лучше.
— Он лгал. На самом деле он был тебе врагом, а другом — капитану и владельцам корабля.
— Почему это? Ведь я ему ничего плохого не сделал. За что же он меня возненавидел?
— Ему ты ничего плохого не сделал, но ты хотел сделать плохое судовладельцам. Если бы суду стало известно, что пароход потопил парусник, хозяевам пришлось бы уплатить за него. Они не хотели платить так много, поэтому капитан пошел к адвокату и сказал: «Мы тебе заплатим пятьдесят или сто фунтов, если ты сделаешь так, чтобы нам не пришлось платить за парусник. Пойди к Ако и обмани его». Видишь, Ако, адвокату очень захотелось заработать эти сто фунтов, поэтому он сделал так, чтобы все вышло в пользу капитана. Если бы ты не послушался его, он не смог бы заработать этих денег, поэтому ты был его врагом. Но будь у тебя еще больше денег, чем у капитана, заплати ты адвокату двести фунтов, он повернул бы все в твою пользу. У нас можно делать так, что побеждает тот, у кого больше денег, а вовсе не тот, кто прав.
— Значит, правда стоит больших денег?.
— Верно, Ако. Правда в этой стране принадлежит деньгам, потому что деньги нравятся всем слабым людям, а правды многие боятся.
— У тебя, наверно, тоже было мало денег, поэтому надо сидеть в тюрьме?
— Нет, Ако, меня посадили в тюрьму за то, что я говорил правду и объяснял маленьким людям, которых притесняют, грабят и беспощадно угнетают богатые и сильные этой страны, что надо бороться против насилия и несправедливости. Простые люди — те, что гнут спины на тяжелой работе и которым очень тяжело живется, — верили и слушались меня: они отказывались работать на фабриках, в порту и в угольных копях за ничтожную плату и требовали большей. Они требовали для себя справедливости и в других делах, а я был их руководителем в этой борьбе. Тогда богатые и сильные рассердились на меня и посадили в тюрьму, чтобы никто больше не мог услышать моих слов.
— Но, значит, ты хороший человек. Почему хоро* ших людей сажают в тюрьму?
— Это ты, друг, после сам поймешь.
Потом Мансфилд провел первый урок по истории, который с таким же вниманием, как и Ако, прослушали и прочие обитатели камеры. Он рассказал своим слушателям в очень популярной форме о том, как с незапамятных времен одни люди старались эксплуатировать других и между ними происходила борьба. К концу урока у Ако появилось приблизительное представление о таких понятиях, как власть, собственность, рабы, классовая борьба и война.
— У нас, на Ригонде, никогда так не было, — сказал Ако.
— В таком случае вы счастливцы, — ответил Мансфилд. — Но в тот день, когда на вашем острове поселится белый человек — колонизатор, и у вас начнется то же самое.
— Мы не пустим его поселиться на Ригонде.
— Он не станет спрашивать у вас разрешения. Он придет и силой принудит вас подчиниться. И вы будете работать на него, трудиться в поте лица, будете его слугами и рабами. А он будет беспрестанно трезвонить на весь мир, что делает вам доброе дело. Он не скажет, что эксплуатирует и обкрадывает вас, а скажет, что несет вам цивилизацию, просвещает ваш ум, из скотов делает людьми, темных язычников очищает, от грехов и обращает в христианство. И чтобы вы лучше повиновались ему, он приведет на остров своего помощника. Тот начнет разглагольствовать о боге и святом духе и станет внушать вам, что нет никакого смысла гнаться за богатством и хорошей жизнью на этом свете, ибо после смерти вам воздастся за ваши труды и старания. Тогда вы станете думать, что вам выгодно жить впроголодь и быть рабами белого повелителя, — ведь после смерти вам воздастся за все. Так, Ако, поступают мои просвещенные соплеменники. Но они не хотят, чтобы об этом говорили. Тогда они очень сердятся и тех, кто говорит так, заключают в тюрьму.
Ако надо было как следует поразмыслить обо всем услышанном.
В тот же день, после немудреного тюремного обеда, они принялись за учебу. Ако оказался достойным учеником своего великолепного учителя. Одаренность юноши весьма облегчала дерзкую задачу Мансфилда — за полтора года сделать из первобытного создания в полном смысле слова цивилизованного человека с более правильными взглядами и представлениями, нежели в среднем у массы цивилизованных людей.
5
За неделю Ако выучил английский алфавит. Через месяц он уже мог по складам читать и писать не только все большие и малые буквы, но и целые слова. Обучение языку Мансфилд начал с самых азов, уделяя особое внимание правильному произношению и обстоятельствам времени, которые в английской грамматике играю большую роль. Каждое новое выученное слово Ако должен был записать. В результате этих усилий уже в конце первого месяца Ако перестал говорить о себе в третьем лице, а говорил — я, мне.
Основные арифметические понятия он усвоил довольно легко, хотя и не проявлял особых способностей к математике. Прошел целый месяц, пока Ако одолел таблицу умножения, но Мансфилд не оставлял его в покое до тех пор, пока тот не стал допускать ни одной ошибки.
Через два месяца Ако уж больше не рисовал буквы и цифры, а бегло писал их. Его глаза уже привыкли к виду слов, и при чтении ему не приходилось рассматривать каждую букву. Для арифметических задач Мансфилд выбирал материал и данные из знакомой Ако среды. Столько-то кокосовых орехов, бананов, рыбы по такой-то и такой-то цене… Эти задачи соответствовали возможным в будущем сделкам на Ригонде, если бы там когда-нибудь появились англичане и вступили в торговые сношения с островитянами. Эти задачи имели целью не только приучить Ако к процедуре торговли и технической стороне дела, но и вскрыть моральную сторону этого процесса — характер действий белых торговцев, их жадность и наглость. Хорошо осведомленный о приемах колонизаторов, Мансфилд беспощадно разоблачал их перед своим воспитанником и основательно знакомил Ако с действительной стоимостью наиболее ходких в колониальной торговле товаров. Ако узнал, что блестящие стеклянные бусы, до которых так падки островитяне, стоят сущие пустяки и что цена ярких хлопчатобумажных тканей определяется не красками и рисунками, а качеством ткани. Мансфилд составил нечто вроде примерной таблицы соотношения цен на продукты островитян и товары купцов, по которой мог бы производиться справедливый обмен.
