его на берег, принц пытается встать и обрести равновесие, но вода, попавшая в лёгкие, затрудняет дыхание, и он теряет сознание. «Его держат слишком высоко, – думает Игорь, – так нельзя!» И решительно раздвигает всех:
– Отойдите, дайте пройти! Я – врач.
Быстро укладывает юношу на землю и поворачивает на бок. Слышатся возгласы придворных:
– Врач! Это врач!
Минута, другая… Игорь готов делать искусственное дыхание: пресная вода очень коварна, она моментально впитывается в кровь и может спровоцировать остановку сердца, но в этот миг принц вздрагивает, кашляет, и вода освобождает лёгкие. Врач стирает кровь с его лица, просит подать полотенце. Ощупывает шею: целы ли позвонки?
– Здесь больно? – спрашивает. – А здесь?
Он опасается «травмы ныряльщика», перелома шейного отдела позвоночника, а потому просит принца пошевелить пальцами рук и ног. К счастью, всё в порядке, чувствительность не нарушена, только из раны над бровью обильно течёт кровь, и если юноша хочет быть красивым, то её лучше зашить прямо сейчас.
Принц пытается приподняться, но Игорь запрещает ему:
– Нет, потерпите. Не сейчас.
И приказывает принести носилки. Слуги убегают, а он сворачивает влажное полотенце и прижимает ко лбу юноши, останавливая кровь.
– Благодарю вас, – говорит тот.
Наконец, слуги приносят небольшой паланкин, юношу усаживают, и несколько человек несут его к дому. Игорь идёт следом и понимает, что едва ли ошибся: скорее всего, это дворец какого-то владыки, так роскошны постройки. Он слышит восклицания: «Брат императора ранен! Брат императора сильно ушибся!» – и улыбается про себя: и как это я угадал, назвав его принцем?
Во внутренних покоях юношу укладывают в постель, и Игорь опять склоняется над ним:
– Вашу рану нужно зашить. Я могу это сделать, но пусть ваши медики принесут тончайшую иглу и нить из шёлка.
Юноша смотрит на Игоря с улыбкой: он доверяет ему. Но в этот момент входит пожилой человек, все расступаются, и врач земного мира понимает, что перед ним – врач мира небесного. «Так-так, и что ты будешь делать?» – думает Игорь и отходит.
Медик склоняется над братом императора, но тот отстраняет его руку и зовёт Игоря:
– Прошу вас!
Это сложный момент: Игорь понимает, что старик обидится, но принц приподнялся и умоляюще просит:
– Вы! Я хочу, чтобы это сделали вы.
– Хорошо.
«В любом случае, я здесь не задержусь, – думает он. – Помогу мальчику – и исчезну».
Ему подают иглу, тонкую нить. Игорь оборачивается к медику и очень любезно, пытаясь смягчить ситуацию, просит продезинфицировать иглу. Её протирают каким-то раствором, и он аккуратно и быстро накладывает шов. Лекарь здесь, напряжённо смотрит, но та тщательность, с которой незнакомец подходит к делу, а также точные движения рук успокаивают старика, и, наконец, он спрашивает:
– Где вы учились?
Он называет несколько городов, в которых, по-видимому, обучают медицине, но Игорь только улыбается и качает головой.
– Всё кончено, – говорит он принцу. – Вы очень хорошо держались.
И поворачивается, чтобы уйти. Но в этот момент действие спектакля подходит к кульминационному моменту, и Игорь почему-то даже не удивляется, когда слышит за спиной:
– Останьтесь!
Он оборачивается. Юноша приподнялся и с улыбкой смотрит на него:
– У меня нет личного врача. Хотите им быть?
– Вы нашли для врача новый мир?
– Да, там ему будет намного уютнее, чем в прежнем.
– И как его приняли?
– Прекрасно. Я позаботился, чтобы его переход произошёл в нужный момент. Этот мир по своему развитию стоит намного ближе к миру Земли, а потому сможет лучше оценить достоинства врача.
– И что же дальше?
– Через короткое время он станет главным хирургом дворца и доверенным лицом императора.
– А его жена?
– Она присоединится к нему. Их нельзя разлучать, пусть будут вместе в обоих мирах.
– Что ж, вы опять остаетесь с ними, – охранять…
– Оберегать, защищать.
– Да. Эти люди достойны надёжного Хранителя.
И Верховный Ангел улыбнулся.
Мир скалистых озёр
Книга 2
Я хотел бы молчать и никогда не рассказывать о том, что со мной происходит. И тогда тайна осталась бы тайной. Мы часто молчим: из страха, из опасения быть непонятыми, из нежелания делиться и даже из того, что называется «оберегать». Да, мы находим много оправданий нашему молчанию.
Говорить – куда сложнее. И не молчание, а сложная наука правильно и чётко высказать свою мысль ведёт человечество к прогрессу. Где оказались бы мы сейчас, если б молчали Эйнштейн и Ломоносов, Пастер и Менделеев, великие медики? И разве не сотканы из сотен голосов достижения в любой области знания? Исследователи, испытатели, первооткрыватели – все они говорили, несмотря на то, что каждую минуту рисковали быть неуслышанными.
Великая сила – молчание, но умение вовремя сказать – сила куда большая.
Я расскажу о мирах. О том, как жил на их резных гранях, о том, как умирали мои близкие, и как я поднимался из пепла. О том, как взамен старых мучительно вырастали новые крылья. Но мне больно вспоминать, а потому я расскажу так, будто всё было не со мною, а с кем-то другим…
Часть 1. Принц
Яркое, свежее, раннее-раннее утро. Солнце едва взошло и освещает дворцовые башни тонким золотом своих лучей. С балконов свисают гроздья цветов, на их лепестках – влага, обильно выпавшая роса. Аромат так силён, что окутывает стены, стелется по земле, легкими струями вплывает в настежь распахнутые окна.
Огромный парк, окружающий дворец, идеально чист и ухожен. Здесь убирают ночью, – чтобы не мешать созерцать красоту. По дорожкам скачут птицы, собирая тут и там разбросанные зернышки семечек. На крыше дворца плещутся полотнища флагов: символы страны, в которой уже много десятилетий царит мир.
Правление династии Альсидах продолжается более ста лет, и за это время семь императоров сменили один другого, а нынешний, молодой Аминасар, – достойный преемник своего деда и отца. В его крови течёт благородство многих повелителей, а потому все окружающие владыки смотрят на эти земли с почётом и уважением.
Его мать, Юсан-Аминах, вот уже три года, как сложила тяжкие обязанности правления на плечи старшего сына, но, по сути, осталась хозяйкой дворца. Она ещё молода, и, хотя прошлой зимой семья отмечала сороковой год её рождения, выглядит так, будто совсем недавно её коснулась двадцатипятилетняя весна. Но не в красоте её главная прелесть, а в нежной ясности и мудрой кротости души. Все, без исключения, любят Юсан-Аминах и считают её истинной императрицей.
Дворец просыпается. Однако утро здесь начинается не с торжественных церемоний и даже не с аппетитных запахов кухни, а
