в сторону и прижался к земле. Один осколок всё же зацепил его левую руку.
Подбежавшие Заманов и Буторин скрутили Аиста.
— Свяжись с отделом, — сказал Заманов Буторину, — пусть срочно отправят врача. Раны серьёзные, не сдох бы.
Буторин побежал к сенному сараю, где в «додже» была рация, а Заманов, сняв с Аиста поясной ремень, туго перетянул бандиту бедро, пытаясь остановить кровь. Иваньков тем временем перевязывал Линаса.
Эгле громко кричала, стоя на коленях перед убитым отцом. На её лице пока не было слёз, шок оглушил её и будто осушил ставшее белым лицо.
Хоронили Пятраса и Алдону на большом сельском кладбище в тёплый солнечный сентябрьский день. Пришло много сельчан и хуторян, поляков и литовцев. Ксёндз, давно знавший и уважавший Баркявичюсов, тихо, со слезами, произносил молитву:
— Смиренно молим Тебя о душах рабов Твоих Пятраса и Алдоны, которых призвал Ты от мира сего… не забудешь их вовеки… но повелишь святым Твоим ангелам принять их и ввести в райскую обитель, чтобы… они не подверглись мучениям адовым, но получили вечное блаженство… Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный.
Перед могилой, за спинами Марюса, Линаса и Эгле, стояла вся оперативная группа капитана Урбанавичюса — Веригин, Буторин, Заманов, Иваньков, Каулакис, Бируте Соколауските. Урбанавичюс вынул из кобуры ТТ и кивком головы приказал офицерам сделать то же. Тишину разорвали три залпа.
Выходя с кладбища, Урбанавичюс сказал оставшимся сиротами Баркявичюсам:
— Господь принял их души… Но гляньте, какой день Он даровал! За себя не беспокойтесь. Советская власть позаботится о каждом из вас.
Марюс попросил:
— Товарищ капитан, просим всех офицеров на поминки, а вас прошу быть за столом заместо отца.
— Согласен.
Подлечившийся Жингалис-Аист на допросах молчал, никого не выдал. По приговору суда он был расстрелян.
Майор Илюхин сидел за рабочим столом в своём маленьком кабинете начальника райотдела МГБ, непрерывно курил, нервно листал папки с документами и ругался про себя матом. Он не выспался, был голоден и зол. Дежурного с ходу обругал, не ведая за что, а заодно и всех попавшихся под руку подчинённых.
Илюхин не знал, как подступиться к исполнению поручения, данного ему подполковником Савельевым, — провести проверку жалоб и спецсообщений о преступных деяниях советских военнослужащих в отношении местных жителей. Он прочитал уже с десяток однотипных документов и, как назло, дежурный принёс новый:
«Совершенно секретно. Литер “А”.
Экз. № 1
Министру внутренних дел Литовской ССР
генерал-майору тов. БАРТАШУНАС
СПЕЦСООБЩЕНИЕ
О преступных действиях начальника гарнизона “Лисий Лог” N-ского полка войск МВД по охране железных дорог майора Извекова Александра Акимовича, 1911 г. рождения, уроженец с. Берёзовка N-ского района Саратовской области, русского, образование 6 классов, беспартийного, в войсках МВД с 1940 г.
Извеков, занимая должность начальника гарнизона, злоупотребляя своим служебным положением, ходит по близлежащим к гарнизону селам, терроризует население, избивает местных граждан, угрожая оружием и расстрелом, требует от них спиртные напитки и продукты питания.
Например, в июне месяце майор Извеков, будучи в дер. N, зашел в дом к гражданину Каляускасу В.И., потребовал у последнего самогон, после чего в квартире поднял дебош, избил всю семью, выбил в квартире все окна и угрожал расстрелом.
В конце июня месяца с/г Извеков, будучи в пьяном виде, зашел в дом к гражданину Матейка В.К., потребовал литр водки, но так как одного литра не оказалось, а только пол-литра, после этого Извеков, будучи недовольным, вытащил хозяина из квартиры, сильно избил его, угрожая арестом.
14‐гоиюняИзвековсдвумявоеннослужащими(фамилиинеустановлены) зашликгр-нуЛаушпакасу, забралиунего3 литраводки, распилиее, агр-наЛаушпакасасильноизбили. Послеэтогозашливдомгр-наБулянасаСтанислава, вквартирекоторогопроизвелиобыск, сильноизбилиженуБулянасаиушли.
Начальник особого отдела N-ской дивизии войск МВД по охране жел. дорог
майор НИЛОВ
1 сентября 1946 г.
гор. Вильнюс».
— Чтоб он сдох, этот Извеков! — крикнул в отчаянии Илюхин.
Дверь чуть приоткрылась, испуганный дежурный спросил:
— Что-то случилось, товарищ майор?
— Ничего! Чаю сделай!
Илюхин понимал, такие дела не входят в компетенцию его отдела, как территориального органа госбезопасности. Поэтому-то из республиканского МГБ никаких указаний по этому поводу не поступало. Злостные нарушители воинской дисциплины являлись объектами проверок и расследований органов военной контрразведки и военной прокуратуры. Но приказ старшего офицера, руководителя оперативной группы самого МГБ СССР есть приказ, и с ним не поспоришь, и что-то объяснять и доказывать было бессмысленно. Приказ следовало выполнять. Но как?
Илюхин допил холодный чай, вновь выматерился про себя и позвонил майору Зарубину. Трубка долго молчала, что-то в ней потрещало, и, наконец, раздался как всегда бодрый голос Зарубина:
— Зарубин слушает.
— Алексей Степанович, Илюхин на проводе. Могу к вам подъехать?
— Всегда рад вас видеть, Николай Иванович.
Зарубин встретил Илюхина с улыбкой, крепко пожал руку и, не дожидаясь вопросов, пригласил к столу, на котором дымился кофейник, а на тарелках, вызывая слюну, красовались румяные пирожки и овсяное печенье.
— По голосу понял, — сказал Зарубин, — голоден ты, Николай Иванович, голоден и зол. Давай, наливай кофе и закусывай.
Илюхин поделился с Зарубиным сомнениями, попросил совета и, если возможно, помощи.
— Никаких сомнений быть не может, — ответил Зарубин, потягивая из маленькой чашки горячий кофе, — приказ надо исполнять. По адресам поедем вместе, я как офицер военной контрразведки, ты — как территориал, да ещё и офицеров милиции возьмём. Так что иди и готовься, завтра спозаранку и отправимся. Да, не забудь прихватить автоматчиков и автозак. Думаю, не помешает.
— Всё сделаем. Спасибо, Алексей Степанович.
Затемно из Вильнюса выехали «виллис», в котором находились Зарубин, Илюхин и капитан Стойко, два «доджа» с автоматчиками, капитаном милиции Бойцовым и старшими лейтенантами милиции Кобзевым и Иваньковым, тентованный «студебеккер» с полувзводом солдат внутренних войск и камуфлированный под хлебовоз автозак. Маршрут движения и адреса оговорили вчера, Зарубин доложил подполковнику Савельеву и получил «добро». Илюхин предупредил об их приезде оперуполномоченного особого отдела отдельного сапёрного батальона.
Остановку сделали в крупном селе в сорока километрах к северо-востоку от Вильнюса. Здесь стоял отдельный сапёрный батальон корпусного подчинения. Личный состав и штаб батальона размещались в старых казармах, где до 1939 г. дислоцировался учебный пехотный батальон бывшего Войска Польского. Зарубин приказал отогнать машины на край села, за берёзовую рощу, чтобы не пугать сельчан и не раздражать сапёров.
Стоял тёплый и сухой день. Солнца не было, но золотые клёны и ясени, не сбросившие листву, молодая зелень скошенной травы радовали глаз яркими красками. Зарубин приказал двум старшинам кормить бойцов, а сержанты, водители «виллиса» и «доджей», споро развели костёр, расстелили большой брезент, стали раскладывать снедь для офицеров. Расположившись у костра, офицеры с удовольствием пили чай
