поднялся к себе на второй этаж (швейцар на входе поклонился). Открывая дверь, представил, как сейчас рухнет в постель и чёрта с два кто-нибудь завтра сможет поднять его раньше восьми часов утра. Спать, спать…
Но едва он переступил порог просторной тёмной прихожей, как чьи-то руки жёстко и цепко схватили с двух сторон. Не успел Фитч и вскрикнуть, как его собственные руки оказались вывернуты за спину, а сам он, поддаваясь чужой силе, устремился вперёд и лбом открыл дверь в гостиную. Здесь англичанин наконец вскрикнул и тут же чувствительно получил кулаком по шее.
— Ещё раз пикнешь, вставлю кляп, — тихо пообещал чей-то суровый голос.
Фитча обыскали.
В гостиной горела настольная лампа. В её мягком приглушённом свете Фитч увидел трёх людей, устроившихся за столом. Двое были незнакомы, а вот третий…
— Белозёров! — с ужасом вымолвил англичанин.
На своём участии в неформальной встрече с Фитчем Сергей настоял. Впрочем, у Ефимова особых возражений и не было. После всего пережитого Белозёров, как никто, имел право посмотреть англичанину в глаза. А, кроме того, мог понадобиться как свидетель, если Фитч будет что-то отрицать.
Надо отдать резиденту должное. Как только первый шок схлынул, он принял обычный спокойный вид, разве что с оттенком озабоченности. Сел в центре гостиной на выдвинутый стул, положил ногу на ногу. Огляделся. Путь к выходу сзади перекрывали двое крепких мужчин, — силу их рук резидент уже ощутил.
— Обратите внимание, господин Фитч, мы вас не связываем и рот не затыкаем, — сказал Ефимов вместо приветствия. — Это исключительно в расчёте на ваше благоразумие. При первой же попытке бежать, кричать или драться будет вам и верёвка, и кляп. Ясно?
— Вполне, — откликнулся Фитч и, в свою очередь, спросил: — Как к вам обращаться?
— Называйте меня Иванов.
— О’кей, господин Иванов. Не соблаговолите ли объяснить причины вашего неожиданного появления у меня в доме? Да ещё в компании моего доброго друга Сергея Васильевича Белозёрова?
В последние дни Сергей испытывал тяжёлую давящую усталость. На душе было невероятно скверно, — по-английски такое состояние обозначается словом сплин. «Короче, русская хандра», — сказал бы Александр Сергеевич Пушкин. И сейчас, услышав, что Фитч, словно в издёвку, называет его своим другом, Сергей очень захотел дать резиденту в ухо, — даже привстал. Однако Ефимов предусмотрительно положил ему руку на локоть.
— Не прикидывайтесь идиотом, Фитч, — мирно предложил он. — То, что мы не грабители, вы и так отлично поняли. Да и присутствие господина Белозёрова многое объясняет, не так ли?
— Боже мой, — воскликнул Фитч, — возможно ли такое… Вы из русской контрразведки?
— Ну, вот вы всё и поняли. Молодец.
— И что же, позвольте спросить, вам от меня надо?
— Для начала поговорить. А там как пойдёт.
Фитч выдержал драматическую паузу.
— Просто… как это по-русски… голова кругом, — медленно сказал наконец. — Вам, разумеется, известно, что я помощник посла Её Величества королевы Великобритании в Российской империи с дипломатическим паспортом в кармане…
— Известно, — подтвердил Ефимов, слегка зевнув.
— А любое насилие в отношении дипломата на территории страны пребывания категорически запрещено Венской конвенцией, которую в том числе ратифицировала и Россия. Таким образом, вы нарушаете мой иммунитет.
— Ну что ж делать, — нарушаем…
— И это говорите вы, представитель официального органа?
— Орган у нас официальный. А визит к вам — нет. Ещё вопросы будут?
Фитч гордо поднял голову и скрестил руки на груди.
— В таком случае я отказываюсь говорить, — отчеканил он. — Требую вызвать представителя посольства.
И с удивлением посмотрел на Белозёрова, который при этих словах рассмеялся, — мрачно, однако от души.
А как не рассмеяться? Не дурак Фитч, совсем не дурак, но вот поди ж ты, — высокое звание дипломата Её Величества застит глаза, наполняет спесью под самую пробку. А как же! Весь мир трепещет перед Англией, боится её мощи, опасается задеть! И невдомёк резиденту, что здесь и сейчас «вся королевская конница и вся королевская рать» [7] ему не в помощь, а дипломатическим паспортом можно утереться…
— Представителя посольства не обещаю, — задумчиво сказал Ефимов. — Но обещаю кое-что взамен… Дерюгин!
Один из двух молодцов, скрутивших англичанина, вытянулся в струнку и вопросительно посмотрел на полковника.
— Объясни-ка человеку, где Англия, а где Россия-матушка, — велел тот беззлобно. — Только не по лицу, чтобы без синяков…
Дерюгин кивнул. Одним движением оказался возле побледневшего англичанина. За шиворот, рывком, поднял со стула, пудовым кулаком врезал поддых и аккуратно посадил обратно, — скорчившегося.
Терпеливо ждали, пока Фитч отдышится.
— Неслыханно!.. — наконец прохрипел англичанин, кое-как разгибаясь.
— Да что вы? — удивился Ефимов. — Это после всего, что вы и ваши подручные в нашей стране успели наворотить? Несерьёзно, батенька…
Сергей чиркнул спичкой, закурил.
— Он, по-моему, ещё не понял, зачем мы здесь, — предположил, пуская дымовые кольца.
— Допустим. А с виду догадливый… Ну, так и быть, растолкую.
Ефимов выбрался из-за стола и прошёлся по комнате. Остановился возле Фитча. Посмотрел в глаза.
— Здесь, во-первых, нет никакого дипломата, — внушительно сказал он. — Был когда-то дипломат, да весь вышел. Есть шпион. И не та беда, что шпион, — в конце концов, наши люди тоже мало ли где за границей работают… Беда, что шпион зарвавшийся. Омерзительный заговорщик, организатор чудовищных преступлений, уголовник с посольским статусом… Молчать! — взревел неожиданно.
Сергей — и тот вздрогнул. Бледный, как полотно, Фитч, открывший было рот, тут же и закрыл.
— Во-вторых, насчёт «неслыханно», — продолжал Ефимов уже спокойно. — Вы дважды покушались на императора. А в России император — это не просто глава государства. Это отец народа. И, стало быть, покушение на него есть преступление особое, не прощаемое. Вы переступили черту, которую переступать нельзя, — вы и ваши сообщники. Где, интересно, таких монстров откопали? Хотя, о чём я… Каков поп, таков и приход. Они же с вашей подачи десятки людей угробили, крови пролили немерено… Вот он, — яростно ткнул пальцем в Белозёрова, — чудом уцелел. И рискните сказать, что я преувеличиваю!
— Где доказательства? — выкрикнул Фитч севшим голосом.
Ефимов развёл руками.
— Формальных доказательств нет, уж не взыщите. Но мы же не формалисты, верно? Доказательства — это для суда. А у нас здесь не суд, и адвокат вам не полагается. — Наклонился к Фитчу так резко, что тот отшатнулся. — Мы просто всё про вас знаем. Всё! Про поезд и про яхту. Про народовольца Калюжного и черногорскую террористку Милицу. Про то, как вы завербовали капитан-лейтенанта Малеева, а ваш Калюжный его на глазах Белозёрова убил. Про то, как ваша Милица-Джейн уложила четырёх несчастных, ни в чём не повинных людей и за малым не прикончила Сергея Васильевича. Знаем даже про особые, скажем так, отношения с
