в конце концов непременно разыскали бы эту рябину по названию села, поэтому он велел изменить название. Для этого, между прочим, пришлось «убить» весь тираж уже изготовленных этикеток, зато дело того стоило. А любопытные конкуренты были обезоружены.
Несмотря на то что Павел Арсеньевич был человеком невероятно занятым, он самолично контролировал поиск ингредиентов для своих напитков: можжевеловые шишки собирали на Севере, лучшую клюкву — на болотах в Новгородской губернии, а в Подмосковье — душистую мяту и мелиссу. Поговаривали, что результат этих поисков был таков, что императрица сходила с ума от ликера «Белая слива», а император — от фирменной «Смирновской» водочки.
Авторитет у продукции Смирновых был запредельный — представьте себе, об их новинках сообщалось в газетах в разделе главных новостей. Каждый новый напиток вызывал восторг публики, на самый притязательный вкус находился свой вариант «божественного эликсира» — «Спотыкач», сделанный на основе томленых вишен, «Мамура» — ликер из северных ягод, «Ерофеич» — настойка на двадцати травах и многое, многое другое, в общей сложности больше четырехсот наименований. А если добавить к этому еще сотню иностранных напитков, которыми торговали Смирновы, то и вовсе количество их зашкаливало.
Поскольку выставить все водочные изделия, ликеры, вина и настойки мира даже в целой сети магазинов было делом безнадежным, Смирновы организовали заказ по прейскуранту. Отныне можно было получить все, что угодно, из любой страны, сделав предварительный заказ: из Франции — лучшие бордосские и бургундские вина — «Шато Лафит», «Шато Лароз», «Шато Икем», «Лангоран», «Нюи», «Шабли», из Испании — любой из семнадцати сортов испанского хереса или десяти видов мадеры, из Германии — рейнские и мозельские вина, к примеру, «Либфраумильх». Все, чего душа пожелает, — даже «Ямайский ром».
А смирновские ягодные ликеры в роскошных стеклянных графинах — вишневый, клубничный, земляничный, черносмородинный, малиновый, рябиновый, сливовый — пользовались невероятным успехом у заграничных гурманов.
После Нижегородской выставки 1896 года на смирновских этикетках появился четвертый Государственный герб, что было, кстати, достижением невероятным. Даже наличие одного герба давало его обладателю возможность войти в элитные круги и прочно там закрепиться, а четырех!..
Последнюю свою золотую медаль Петр Арсеньевич получил на выставке 1897 года в Стокгольме. Сам шведский король Оскар II с наследным принцем Густавом и принцем Карлом оценили качество смирновских напитков, причем они дегустировали их сами, а не свита, как положено в династических кругах. И самое невероятное — король сделал Смирнова Поставшиком своего королевского двора. Следом испанский король оценил его продукцию на выставке в Барселоне и наградил его орденом Святой Изабеллы, а Смирнов в качестве подарка преподнес ему целый ящик знаменитой водки.
В этом же 1897 году в Париже, Нью-Йорке и Лондоне открылись отделения виноторговли Смирнова.
Сложно в это поверить, но все эти годы Петр Арсеньевич управлял своим бизнесом самолично, не вводя в дело своих пятерых сыновей. Предчувствуя, что пришло время составить завещание, он привлек к этому делу всех своих юристов и в 1897 году его подписал. Ни завещание, ни устав не давали ни одному из сыновей особых прав и возможностей воспользоваться своей долей бизнеса: будучи человеком дальновидным, основатель винно-водочной империи оговорил условие, чтобы все паи хранились в кассе Товарищества до достижения сыновьями 35-летнего возраста.
(Количеством детей Бог не обидел Павла Арсеньевича: от трех браков (правильнее сказать о двух — первый брак был бездетным) у него было 13 детей. Трое детей умерли в младенчестве.)
Ровно через год Петр Арсеньевич умер, к моменту смерти его состояние оценивалось по разным источникам в 10–15 миллионов рублей, это была колоссальная сумма по тем временам.
Сделаем небольшое отступление, уж очень интересный факт мне подвернулся, пока я копался в прошлом Смирновых. История связана с младшим сыном Петра Арсеньевича, самым известным из всех его детей, Владимиром Петровичем. Первым своим браком он был женат на дочери богатейшего ростовского промышленника Гаврилы Ильича Шушпанова — Марии. В одном из московских архивов сохранились материалы дела «О взыскании с Марии Гавриловны Смирновой ее мужем Владимиром Петровичем Смирновым подарков на сумму в 66 тысяч рублей за неподание ею руки Владимиру Петровичу…» Стало жутко интересно, что это еще за «неподание руки» и с какой стати за столь мягкое прегрешение нужно требовать с жены подарков на баснословную сумму?..
Оказалось, что однажды Мария Гавриловна случайно лоб в лоб столкнулась на улице со своим законным муженьком. Будь он один — другое дело, но супруг шел под руку с известной красоткой, актрисой Александрой Никитиной (кстати, она конкурировала с самой Комиссаржевской, и о ее таланте высоко отзывался Чехов), числившейся, как бы поделикатнее выразиться, официальной любовницей Владимира Петровича. Жена (чувствуется благородное происхождение) прошмыгнула мимо, не поднимая глаз. Муж был в бешенстве — как это так, родная жена не подала ему руки?!! И недолго думая подал на нее в суд.
В общем, суд он проиграл, ко всеобщей радости женской половины Москвы. После чего встречный иск подала уже Мария Гавриловна касательно расторжения брака «по прелюбодеянию» последнего. Смешно…
Очень жаль эту женщину. Много лет спустя, в 1929 году, она будет арестована ОГПУ, ее обвинят в контрабанде чего-то невнятного, отберут имущество и, как водится, сошлют на Соловки. Там она и умрет.
А что касается Владимира Петровича, он все-таки женится на Никитиной после того, как та родит ему сына. А потом в его жизни появится еще одна роковая женщина — на этот раз опереточная певичка Валентина Пионтковская. Используя все свое влияние, Владимир Петрович снимет для нее театр «Пассаж», посодействует формированию для нее собственного репертуара и даже вызовет из-за границы модного композитора Легара, который будет лично аккомпанировать ей…
Однако вернемся обратно к теме нашего повествования.
После смерти Петра Арсеньевича Смирнова и его жены бизнес перешел к старшим сыновьям — Петру, Николаю и Владимиру. Нужно отметить, что ни у одного из них даже близко не было ни отцовского коммерческого таланта, ни его меры ответственности, ни авторитета. Все это, увы, по наследству не передается. Даже Петр, последние несколько лет работавший с отцом бок о бок и в общих чертах изучивший дело, не особо тяготел к этому бизнесу. И уж абсолютно не волновала эта тема остальных братьев — Сергея и Алексея, поскольку на момент смерти отца им было двенадцать и девять лет соответственно.
А между тем руководил всем хозяйством главный водочный мастер Владимир Александрович Ломакин, правая рука Петра Арсеньевича (к нему я вернусь чуточку позднее), так что какое-то время завод работал по инерции. Но к 1901 году прибыль Товарищества резко
