– Бисмиллах! Иррахман! Иррахим!
Крик мой прозвучал столь впечатляюще, что изумленный палач опустил ятаган. Сам я не видел в происходящем ничего смешного, но мерзкие пираты снова расхохотались, а их капитан приблизился ко мне, благосклонно оглядел меня и произнес что-то по-арабски. Я смог лишь мотнуть головой, но мой песик оказался умнее меня: виляя хвостиком, он подбежал к капитану, вежливо встал на задние лапки и принялся умоляюще смотреть то на корсара, то на меня. И тогда сей гордый муж наклонился, взял Раэля на руки и начал ласково почесывать ему за ушами.
Пираты все еще смеялись, но капитан посерьезнел и заставил их замолчать, воскликнув:
– Аллах акбар! – Затем он повернулся ко мне и на ломаном итальянском языке спросил: – Почему ты взываешь к Аллаху, милосерднейшему из милосердных? Разве ты мусульманин?
– Что такое – мусульманин? – удивился я.
– Мусульманин – это человек, покорный воле Божьей, – ответил пират.
– Так разве и я не могу покориться воле Всевышнего? – проговорил я.
Капитан милостиво взглянул на меня, погладил Коран, который держал в руке, и сказал:
– Аллах велик, и безмерна доброта Его, так что если ты наденешь тюрбан и перейдешь в истинную веру, я сохраню тебе жизнь, хотя как пленник, захваченный в бою, ты станешь моим рабом; так повелел Пророк, да будет благословенно имя Его.
В ответ на это я смог лишь повторить:
– Да будет благословенно имя Его! – так велико было мое облегчение, когда я понял, что и дальше буду дышать полной грудью, видеть небо и есть хлеб.
Но брат Жан, который тем временем пришел в себя, вцепился мне в горло и принялся осыпать меня страшными проклятиями и молотить кулаком, вопя, что я – жалкий отступник и мерзкий предатель, оказавшийся хуже ползучего гада и обреченный теперь на вечные муки, ибо ради того, чтобы подло спасти свою поганую жизнь, совершил самый ужасный грех – чудовищный и неискупимый.
Злой монах еще долго выкрикивал ругательства и оскорбления, призывая Господа обрушить на мою голову самые страшные кары, но наконец Драгуту – а именно он и был предводителем пиратов – все это надоело. Он погладил Коран и щелкнул пальцами. И тогда негр с радостью поднял саблю и одним махом отсек брату Жану голову. Она скатилась на доски – и полуоткрытые уста ее все еще, казалось, продолжали извергать проклятия. Не слишком-то благочестивой была эта смерть… Однако я ни минуты не сомневаюсь в том, что по вере своей брат Жан заслужил мученический венец. Во всяком случае я почувствовал огромное облегчение, когда ятаган палача оборвал вопли и брань монаха, ибо зловещие пророчества брата Жана заставили меня затрепетать от ужаса, напомнив о каре небесной.
Но, убив монаха, безжалостный негр не остановился; он выместил свой гнев на последних несчастных паломниках, прикончив их с такой быстротой, что одна голова не успевала упасть на палубу, как вслед за ней уже летела другая. А Драгут не удостоил эту жуткую казнь и взгляда. Держа на руках моего песика, он повернулся к негру спиной. Я старался быть к предводителю пиратов как можно ближе, но Антти покачал головой и спросил:
– Ты действительно хочешь перейти в веру Пророка, Микаэль? Ты хорошо это обдумал?
Но я уже был сыт по горло бранью брата Жана и не желал, чтобы еще и Антти начал поучать меня. И я холодно ответил:
– В Святом Писании сказано: в доме Моем – много покоев. И даже святой апостол Петр отрекся от своего Господина и Учителя, прежде чем трижды прокричал петух. Не воображай, что мы мудрее святого Петра. Лучше покорно прими нашу общую судьбу и надень тюрбан!
Но Антти набожно перекрестился и сказал:
– Упаси меня Господь отречься от нашей христианской веры и начать поклоняться лжепророку. И уж во всяком случае я не признаю Аллаха так, как ты, вслепую. Сперва я хочу посмотреть, в какую такую кашу мы влезаем.
Его упрямство разозлило меня, но я не мог больше спорить с Антти, поскольку Драгут начал подгонять своих людей. А когда те перетащили с нашего корабля на свой небогатую добычу, Драгут повернулся ко мне и, по-прежнему говоря по-итальянски, заявил:
– Все в руках Аллаха. Это Он предопределяет заранее все, чему суждено быть, и негоже мне противиться воле Его. Если я выведу одного из неверных на путь истинный – и заблудший признает: нет Бога кроме Аллаха, и Могамет – Пророк Его, то зачтется мне сие благочестивое деяние. Я сам – имам[5] на своем корабле, так что с охотой и терпением отвечу на все твои вопросы.
Низко поклонившись и коснувшись рукой лба, как делали это люди Драгута, я сказал:
– Стою перед тобой нагой, как младенец, только что появившийся на свет. Давно уже лишился я отечества, а теперь потерял также все свое имущество и свою христианскую веру. И нет больше в этом мире ничего, что я мог бы назвать своим. Так что считай меня в вопросах религии едва родившимся ребенком, я же буду стараться понять все как можно лучше и проникнуться духом новой веры.
Драгут ответил мне на это:
– Слова твои искренни и мудры – и да зачтутся они тебе в заслугу пред всемогущим Аллахом. Но ты должен понять, что закон Пророка никого не позволяет обращать в нашу веру силой или обманом. Так желаешь ли ты по своей собственной воле, без всякого принуждения, от чистого сердца отречься от поклонения идолам и картинкам и признать, что нет Бога кроме Аллаха, и Магомет – Пророк Его?
Услышав такое, я с изумлением воскликнул:
– Речи твои мне непонятны! Как христианин я вовсе не поклоняюсь идолам и картинкам!
Драгут разгневался и ответил:
– Горе вам, евреям и христианам! Вам было ниспослано Писание, но вы по-прежнему пребываете во тьме! Христиане совершают страшный грех, молясь в своих храмах перед статуями и картинами, – ведь смертным не дозволено создавать изображения Всевышнего! Следующим огромным заблуждением и даже святотатством является утверждение, что у Бога есть сын. Более того, в своем ослеплении христиане представляют себе Божество в образе Троицы. У них, как у пьяных, двоится и троится в глазах! Впрочем, в этом нет ничего удивительного: ведь христианские священники во время службы пьют вино – а закон Пророка запрещает всякое употребление вина!
Услышав это, Антти вскочил, уставился на Драгута широко раскрытыми глазами и воскликнул:
– Это, безусловно, какое-то знамение или ниспосланный свыше знак! Все самые ужасные грехи и мерзости я совершил, когда был пьян, как свинья. Теперь я уже не сомневаюсь, что Господь в непостижимой мудрости своей решил сделать меня рабом приверженца Пророка, чтобы я навсегда избавился от пагубного пристрастия к вину! Меня не волнуют споры о триединой сущности Божества, ибо, честно говоря, мне всегда трудно было это понять, и я лишь изо всех сил старался верить, что слова священников – истинная правда. Но если мусульмане поклоняются Богу доброму и милосердному и если ваш Пророк сумел заставить вас пить исключительно чистую воду, то, пожалуй, и впрямь стоит всерьез задуматься о тех преимуществах, которые есть в вашей вере.
