Услышав это, Антти вскочил, уставился на Драгута широко раскрытыми глазами и воскликнул:
– Это, безусловно, какое-то знамение или ниспосланный свыше знак! Все самые ужасные грехи и мерзости я совершил, когда был пьян, как свинья. Теперь я уже не сомневаюсь, что Господь в непостижимой мудрости своей решил сделать меня рабом приверженца Пророка, чтобы я навсегда избавился от пагубного пристрастия к вину! Меня не волнуют споры о триединой сущности Божества, ибо, честно говоря, мне всегда трудно было это понять, и я лишь изо всех сил старался верить, что слова священников – истинная правда. Но если мусульмане поклоняются Богу доброму и милосердному и если ваш Пророк сумел заставить вас пить исключительно чистую воду, то, пожалуй, и впрямь стоит всерьез задуматься о тех преимуществах, которые есть в вашей вере.
Капитан Драгут страшно обрадовался и вскричал:
– Значит, ты тоже хотел бы по собственной воле и без всякого принуждения надеть тюрбан и покориться воле Аллаха?
Антти перекрестился и сказал:
– Будь, что будет! Если это великий грех – то прости мне, Господи, неразумие мое! Почему бы мне не смириться с такой же судьбой, какая постигла брата моего Микаэля, который куда умнее и ученее меня?
А капитан Драгут на это ответил:
– Аллах добр, и велико Его милосердие, если идем мы по пути, предначертанному Им. Распахнет Он перед вами врата райских садов, где журчат прозрачные ручьи. Даст вам в пищу благоуханные плоды, и поднесут их вам прекрасные девы. Но безгранично терпелив лишь Всевышний, у меня же полно дел и некогда мне обращать невольников на путь истинный. А потому быстро повторяйте за мной то, что я буду говорить, и тогда станете мусульманами.
И мы повторили, как могли, арабские слова, которые произнес Драгут:
– Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет – Пророк Его!
Потом капитан прочел нам первую суру Корана и объяснил, что без нее ни один договор, ни одно соглашение и ни одна сделка между мусульманами не имеет законной силы. А потом Драгут сказал:
– Наденьте на головы свои тюрбаны – и с этой минуты вы находитесь под защитой Аллаха. Но истинными мусульманами вы станете только тогда, когда выучите арабский язык и познаете Коран. Богоугодным делом является также обрезание, и каждый правоверный мусульманин должен пройти через этот обряд. Окончательно укрепившись в вере, вы, несомненно, с радостью согласитесь подвергнуться этой болезненной операции, дабы доказать, что сердца ваши и впрямь принадлежат Аллаху. Иначе же все поймут, что вера ваша не слишком велика, и это отнюдь не пойдет вам на пользу.
Антти резко перебил Драгута:
– Об обрезании раньше не было и речи, так что я должен серьезно обдумать этот шаг.
Но я быстро заставил брата замолчать, опасаясь, что он разозлит надменного капитана, и шепнул Антти на ухо:
– Из двух зол разумные люди выбирают меньшее. Каким бы отвратительным ни было это обрезание, оно в любом случае приемлемее, чем отсечение головы. Не будем забывать и о том, что все угодные Господу мужи в Библии были обрезанными – начиная с Авраама и кончая святым апостолом Павлом.
Антти признал, что это никогда не приходило ему в голову.
– Но, – продолжал он, – моя мужская сущность противится тому, чтобы калечили столь важную часть моего тела, и боюсь, что после такой операции я не смогу взглянуть в глаза ни одной приличной женщине, не сгорая со стыда.
Тем временем корабль наш начал погружаться в воду, и пираты кинулись отцеплять абордажные крючья, чтобы отплыть на безопасное расстояние от воронки. И мы перебрались на узкое судно мусульман, где было очень тесно, ибо люди, создававшие этот парусник, думали лишь о его быстроходности и боеспособности. Четырех оставшихся в живых матросов тут же приковали к веслам, нам же Драгут позволил находиться рядом с ним, когда, скрестив ноги, уселся на суконной подушке перед шатром. Чувствуя благосклонность капитана, я осмелел настолько, что отважился спросить, какая судьба нас ожидает.
– Разве я могу это знать? – спокойно ответил он. – Судьбы людские предначертаны Аллахом, и час нашей смерти предопределен заранее так же, как и час рождения. Ты слишком хил, чтобы сделать из тебя гребца, и слишком стар, чтобы превратить тебя в евнуха, – вон какая у тебя густая борода… Скорее всего, я продам тебя на невольничьем рынке в Джербы тому, кто больше заплатит. Но это не должно тебя огорчать: любой мусульманин, купив тебя, с радостью поможет тебе постичь Коран и направит на путь истинный, дабы приумножить таким образом счет своих добрых дел. А вот брат твой – могучий мужчина, и я видел немногих людей, которые были бы сильнее его. И потому я с удовольствием взял бы его в свою команду.
Антти серьезно произнес:
– Благородный капитан, не разлучай нас с братом, ибо он слаб и беззащитен – и быстро погибнет без меня, как ягненок в пасти волка. Лучше продай нас обоих вместе, как пару воробьев в одной корзинке; ведь, честно говоря, я совсем не разбираюсь в том, как надлежит сражаться на море, хотя и обладаю неплохими познаниями в военном деле на суше. Нет у меня и особой охоты драться с моими христианскими братьями – тем более теперь, когда я увидел, сколь безжалостно ты их убиваешь.
Капитан Драгут насупился и гневно вскричал:
– Не говори мне о жестокости, ибо изничтожение гяуров – дело, угодное Аллаху, а христиане обращаются с правоверными, попавшими к ним в руки, куда более ужасно! Как кровожадные звери, убивают они всех мусульман – невзирая на пол и возраст, я же поступаю так лишь по необходимости, стараясь щадить тех, кого можно превратить в невольников или в гребцов.
Пытаясь смягчить его гнев, я поспешил перевести разговор на другую тему и спросил:
– Благородный капитан! Насколько я понял, ты служишь великому султану? Так как же ты можешь нападать на венецианские корабли, если уже много лет Блистательная Порта и Венеция пребывают в мире, как меня заверяли, когда я собирался в паломничество ко Гробу Господню.
– Тебе предстоит еще много узнать, – ответил капитан Драгут, – и у меня не хватает терпения, чтобы быть твоим учителем, ибо Аллах предназначил меня для иных дел. Османский султан повелевает столь многими землями и народами, что я даже не могу все их перечислить. Но еще больше стран, городов и островов, которые как вассалы платят ему дань и находятся под его защитой. Как калиф[6] султан наш – солнце, озаряющее светом своим всех мусульман – кроме краснобородых отступников-персов, да падет на их головы проклятие Аллаха. Как владыка Мекки и калиф – возвышается султан над правоверными подобно папе в христианском мире, и как папа восседает на престоле в Риме, так султан царствует в Стамбуле, который христиане называют Константинополем. Таким образом, султан – господин обеих частей света и тень Аллаха на земле. Но я не знаю, в какой мере я служу ему и выполняю его приказы. Ибо сам я подчиняюсь исключительно владыке острова Джерба, еврею Синану, он же в свою очередь является подданным знаменитого Хайр-эд-Дина, которого христианские мореходы путают с его погибшим братом Баба Арусом и, дрожа от ужаса, зовут Барбароссой. Этот Баба Арус завоевал во времена султана Селима Алжир[7], и султан послал ему на помощь две боевые галеры с янычарами.
