этой лжи, особенно с учетом того, как Никс теперь относилась к его матери и отцу. После того как они с Даалом поделились своими воспоминаниями, у нее щемило сердце от любви, которую он испытывал к ним.
Хотя многое из того, что связывало их жизни, успело поблекнуть, чувства обоих по-прежнему незримо соприкасались между собой. Его воспоминания, теперь таящиеся в ней, были чем-то намного большим, чем если б Даал просто сел и рассказал ей историю своей жизни, – но все же не настолько, как если б Никс прожила все свои дни в его теле.
Она все еще помнила, на что была похожа эта близость. По мере того как рожденная ею связь ослабевала, ее отсутствие лишь заставляло Никс еще сильней желать испытанного тогда полного единения душ. По мере того как воспоминания Даала понемногу рассеивались, она чувствовала себя все более опустошенной. И страстно желала вернуться к Даалу, как будто лишь его присутствие могло заполнить эту растущую в ней пустоту.
И это была не просто дыра, образовавшаяся из-за потери его воспоминаний.
Крылась за ней и более голодная бездна.
Никс припомнился тот момент со Сновидцами, когда она схватила Даала за плечо. Она представила, как его огонь вливается в нее, затягиваемый в бездонный черный водоворот в самой сердцевине ее существа.
И содрогнулась даже сейчас.
Грейлин повернулся к окну «Пустельги» по левому борту, глядя на море на западе.
– Если мы должны отправиться к Клыкам, – сказал он, – то как ты предлагаешь туда добраться? Улария собрала всех воинов Рифового Фарера, чтобы они тщательно за нами присматривали. По всему побережью дозоры; только рыпнись, и она сразу же прознает о твоих замыслах. И я подозреваю, что Улария одобрила бы эти замыслы не больше меня. А если мы все-таки доберемся до Пасти, то рискуем взбудоражить рааш’ке, которые опять устроят налет на Приют. Уже по одной только этой причине и она, и Рифовый Фарер никогда не допустят, чтобы мы совались туда.
– Верно. Вот почему они ни в коем случае не должны узнать, что мы куда-то девались.
Грейлин нахмурился:
– И как мы это осуществим?
Никс отметила, что рыцарь перестал противиться ее планам и теперь всеми силами пытался найти основания, чтобы они осуществились.
К счастью, они с Даалом уже обсудили и это препятствие.
Приникнув к маленьким окошкам летучей шлюпки, Грейлин смотрел, как палуба «Пустельги» уходит из-под него вниз.
Несмотря на все его опасения, план был неплох.
Рядом с ним за штурвалом сидела Брейль, работая педалями и стараясь не запускать маленькую горелку на полную мощность. Отведя шлюпку подальше от высящейся над пляжем ледяной стены, она направила ее в море. Казалось, что дочь Даранта почти не смотрела вперед, больше сосредоточившись на курительной трубочке размером с его большой палец.
– Эта сушеная трава, которую курят пантеанцы, – дерьмо по сравнению с клашанским табаком, – заметила она. – Хотя потом приятно покалывает язык.
– Следи за небом, – проворчал Грейлин.
Искоса посмотрев на рыцаря, Брейль пренебрежительно выпустила в его сторону струйку дыма.
– Знаешь, сколько раз я уже летала этим маршрутом? – Она опустила взгляд листок бумаги, плотно исписанный какими-то закорючками и пришпиленный рядом с штурвалом. – Двадцать три раза! Этот уже двадцать четвертый, хотя он может не считаться, поскольку мы отклоняемся от моего обычного пути.
Грейлин знал, что Брейль регулярно летала на «Огненный дракон», помогая переправлять наиболее тяжелые грузы со старого корабля Ноора на «Пустельгу».
«На этот устоявшийся распорядок мы все и рассчитываем».
Небольшая группа, сопровождавшая Никс, тайком пробралась на борт летучей шлюпки сразу после того, как та совершила посадку на палубе «Пустельги». Чтобы не попасться на глаза стражникам на берегу, все держались за массивной тушей перекосившегося на пляже корабля. План состоял в том, чтобы сделать вид, будто шлюпка совершает очередной рейс за припасами к «Огненному дракону», а затем, затерявшись в тумане, отправиться на запад, к Клыкам.
Обернувшись через плечо, Грейлин оглядел их маленькую группу.
На узеньком сиденьице напротив него сгорбился Джейс, положив на колени свой гулд’гульскую секиру. Он настоял на том, что должен лететь со всеми остальными – наверное, чтобы компенсировать свою неудачную попытку отговорить Никс от этого рискованного предприятия. Хотя, скорее всего, просто потому, что опасался за ее безопасность и твердо вознамерился всеми силами ее защитить. Его побелевшие пальцы на рукояти секиры ясно свидетельствовали об этой его решимости – и, возможно, о некоторой доле страха.
Рядом с Никс пристроились еще двое.
Старшине Викас предстояло и дальше выполнять свои обязанности опекуна Никс. Женщина была такой высокой, что ей приходилось пригнуть голову под низкой крышей рубки, даже сидя. Она была вдвое тяжелей Грейлина – все эти мускулы, затянутые в черную кожу. Рыцарь в полной мере рассчитывал на каждый камень этой громады и на каждую частичку таящейся в ней силы, чтобы обезопасить Никс.
Последний член их группы, Шийя, стояла позади всех – совершенно неподвижно, как статуя, чтобы не раскачивать шлюпку в полете. В ходе предстоящего похода ее задачей было не только в случае чего прикрывать остальных, используя свою завидную скорость и невероятную физическую силу, но и действовать в паре с Никс, поддерживая ее обуздывающий напев.
И все же Грейлину хотелось, чтобы их было намного больше.
Никс, должно быть, прочла это его желание, когда он оценивающе оглядывал каждого из членов группы.
– Надо верить, что нас достаточно, – сказала она. – Мы не осмелились взять с собой больше народу, иначе Улария могла бы это заметить. И без того достаточно рискованно, когда куда-то вдруг денутся сразу пятеро. Вдобавок, как только мы доберемся до Клыков, ялик Даала сможет вместить всего несколько человек. Особенно с учетом Шийи. И потом нам понадобится еще и место для Баашалийи, когда мы поплывем обратно.
Ее оптимизм заслужил лишь хмурого взгляда Грейлина. Для него их лучшей надеждой было ненадолго сунуться в эту Пасть, чтобы Никс осознала всю тщетность попыток спасти своего крылатого друга, а затем быстро нырнуть обратно в ледяной лабиринт Клыков, пока рааш’ке ничего не заподозрили. Тем не менее ему пришлось неохотно признать, что не столь многочисленная и менее заметная партия давала наилучшие шансы на такой исход.
Брейль тоже поддерживала меньшую численность группы, хотя и по более техническим причинам.
– Никс права. Я не уверена, что эта шлюпка выдержит больший вес. Да и быстропламени у нас почти не осталось. Мой папаша так и не удосужился повозиться с маленькой горелкой на моей шлюпке – сосредоточился на больших движителях «Пустельги», переоборудуя их под этот пантеанский вораван. Я слышала, что горелки уже заметно прибавили в мощности. Жду не дождусь, когда опробую их.
Грейлин заметил у нее в глазах искорку восторженного предвкушения, к которому примешивалась изрядная доля зависти.
– А еще я слышала, что совсем скоро они будут испытывать новый летучий пузырь, – добавила она. – Посмотрим, поднимет ли «Пустельгу» один лишь горячий воздух. Надеюсь вернуться вовремя, чтобы посмотреть.
Грейлин в этом сомневался. Как только Брейль высадит их, она полетит прямиком к «Огненному дракону», прежде чем вернуться на выброшенный на берег быстроходник. Ей придется поддерживать их версию о том, что это был просто очередной рейс за материалами для ремонта.
Все, кто остался на берегу, тоже будут прикрывать пропавших членов группы: уклоняться от любых расспросов, запутывать любопытствующих, мутить воду – все, что угодно, лишь бы держать их исчезновение в тайне от Уларии и Рифового Фарера.
Когда шлюпка пробила стену тумана, море внизу исчезло. Никс поднялась со скамейки и подошла к одному из носовых окошек рубки, вперившись неподвижным взглядом в пространство и наверняка представляя себе юношу, ожидающего ее впереди.
На борту воцарилась тишина – все погрузились в свои собственные мысли и тревоги. Двигаясь в тумане, было трудно оценить уже преодоленное расстояние. Брейль постоянно переводила взгляд со стрелки путевода на небо, высматривая какую-либо опасность. Хотя выглядела она совершенно спокойной, на лбу у нее выступил пот. Однако Брейль продолжала безмятежно попыхивать своей
